– Так что же произошло? – Ее голос теперь звучал неуверенно, тихо, по-детски.

– Твое место отдали другому человеку. – Дункан кивнул и выдохнул, как будто наконец-то раскрыл все свои секреты. – Ты была так обижена и зла… Из-за этого ты поссорилась с отцом. Ты не рассказала мне подробностей, просто сообщила, что поняла: он вмешивается в твою жизнь нездоровыми способами и тебе следует держаться от него подальше. Это была одна из причин поездки – сбежать. Мы оба знали, что ситуация была бы менее болезненной, если бы ты отвлеклась, а твой отец не смог бы связаться с тобой. Хотя, естественно, он бы попытался. Я могу лишь предполагать, но убежден, что именно по этой причине тебе звонил Грэм Бонафер. Чтобы убедить тебя вернуться к отцу.

– Это безумие. Какой-то незнакомец звонит, потому что мой отец не хочет…

– Настолько плохо все стало между вами. – Джина закружилась по комнате, беспокойно двигаясь, как она всегда делала, когда что-то нарушало ее понимание. – Ты можешь позвонить в театр и убедиться, если хочешь. Художественный руководитель должен помнить.

Джина услышала это и притормозила. Вероятно, ей пришло в голову, что Дункан не стал бы лгать о деталях, которые можно так легко проверить. Более того, даже если Джина и не возражала против попыток отца контролировать ее, со временем она начала их осознавать.

– Нет, – сказала Джина более спокойно. – Зачем? Я тебе верю.

– Мне жаль, милая. – О, в тот момент Дункан и впрямь испытывал сожаление по поводу многих вещей! – Прости, что я не сказал тебе раньше. Я не хотел лгать, но после всего, с чем ты столкнулась, заставить тебя усомниться в твоей связи с отцом казалось слишком жестоким.

Это была правда, поэтому слова прозвучали убедительно, – и это было самой ужасной частью разговора. Так жестоко заставлять Джину сомневаться в своем отце посреди всей той неопределенности, с которой она столкнулась! И все же именно это он делал сейчас.

В течение нескольких минут после того, как он ей высказался, его жена тихо сидела на краю кровати, и он даже предположил, что ее мысли и настроение наконец пришли в норму. Но затем довольно неожиданно она подошла к гостиничному комоду и начала бросать одежду в чемодан.

– Ты собираешь вещи? – Дункан старался, чтобы его голос не звучал нервно, хотя это действие могло означать разные вещи: что она намеревалась вообще покинуть Вену или Европу – или что она намеревалась оставить его. Неужели она ему не поверила?

– Как я и сказала офицерам, – просто ответила она, – я бы хотела уехать сегодня.

– Значит, в Прагу?

– Если у тебя нет каких-либо возражений. Теперь, когда я знаю правду, – продолжила она, – мне нечего бояться встречи с Вайолет, не так ли?

Затем она повернулась со странной улыбкой на губах, и в этот момент он понял, что его успех по части убеждении жены (коли он действительно убедил ее) будет недолгим. Прага станет его концом. Если Джине удастся найти Вайолет, их встреча позволит ей проверить каждую ложь, так удачно внушаемую им до сей поры. И Вайолет, которой он никогда не нравился, будет только рада раскрыть его обман. Он едва пережил Вену – Астрид Дю Белле, грабитель, полиция – и все же он предпочел бы остаться там, где они были, а не ехать в Прагу. Как бы то ни было, он всего лишь менял один набор опасностей на другой, гораздо худший.

Джина

Прага, июнь 1996 года

Джина и Дункан отправились в Прагу со станции Вестбанхоф. Уставшая от бессонной ночи, девушка устроилась поудобнее на своем сиденье и умудрилась продремать почти все четыре часа поездки. Она ощущала такую усталость, что задалась вопросом, не кроется ли за этим состоянием нечто большее, чем реакция на потрясения прошедшего дня: ложь Дункана, его объяснения, разрыв с отцом. Джина решила, что позвонит отцу, как только останется одна, чтобы не выдать мужу своих сомнений по поводу его истории.

Время от времени, когда колеса стучали особенно сильно или кто-то проходил мимо и будил ее, она приоткрывала глаза и наблюдала за Дунканом, который сидел напротив и смотрел в окно. Красивый, заботливый Дункан, которого она любила и которому доверяла в течение многих лет больше, чем кому-либо, и вот теперь ей казалось, что она вовсе не уверена, следует ли все еще доверять ему.

Они прибыли на станцию «Главни Надрази» около часа дня, и Джина предложила сразу направиться в Национальный театр марионеток, чтобы попробовать узнать адрес Вайолет.

– Прежде чем мы отправимся исследовать город, мы должны хотя бы скинуть наши сумки.

Предложение Дункана было достаточно разумным, хотя это означало, что нужно найти и забронировать номер. Им потребовалось много времени, чтобы со станции обзвонить все отели, прежде чем Джина наконец остановилась на небольшом гостевом доме на улице Капрова, к югу от Старого города, в нескольких минутах ходьбы от Театра марионеток.

От вокзала они взяли такси и проехали по очаровательным улочкам, которые казались более кривыми и необычными, чем венские, а здания на них были маленькие, разнообразные, выкрашенные в насыщенные пастельные тона. После заселения в номер Дункан предложил по дороге в театр сделать небольшой крюк к реке, и поскольку такой маневр не сильно задержал бы их, Джина согласилась. Они направились на север, к тропинке на правом берегу реки Влтавы. Дорожка была обсажена деревьями, со скамейками по бокам, на которых можно было посидеть и посмотреть на левый берег, на аккуратные белые здания с оранжевыми крышами, окруженные зелеными деревьями.

После недолгой прогулки Дункан предложил остановиться, чтобы насладиться открывающимся видом. Они сели на скамейку недалеко от Карлова моста с прямым обзором на Пражский град, который располагался за рекой, на холме. Дункан вслух читал путеводитель по замку, но Джина не слушала. Солоноватый запах реки вызывал у нее тошноту, и ей не терпелось встретиться с Вайолет. Она порывисто встала и поторопила Дункана.

Национальный театр марионеток находился совсем недалеко, в Старом городе, чуть ниже Еврейского квартала. Он располагался в довольно современном здании на улице Затецка – единственным намеком на то, что это был театр, являлась большая кукла, примостившаяся над деревянным входом. Внутри группа молодых людей болтала и курила, а за письменным столом со стопкой книг сидел бородатый старик. Повсюду вокруг него на ниточках висели куклы, которые как будто неотрывно следили за каждым посетителем. Джина спросила мужчину, знает ли он, где можно найти Вайолет Шарп.

– Виолетта, американка?

Мужчина окликнул группу молодых людей в углу, и один из них, парень в черной водолазке, жестом пригласил Джину и Дункана следовать за ним. Они вышли на улицу и завернули за угол в кафе – простое помещение, заставленное столиками и уродливыми виниловыми кабинками. Воздух был пропитан сигаретным дымом и таким сильным запахом подгоревшего жира, что Джина испугалась, как бы ее не стошнило. Она шла торопливо, но молодой человек не спешил, останавливаясь, чтобы поболтать со своими многочисленными знакомыми. Посетителям было в основном за двадцать, представители разных национальностей, похоже, находившиеся на одном и том же этапе – между студенчеством и взрослой жизнью, в подвешенном состоянии, как показалось Джине, в городе, который тоже оказался в подвешенном состоянии, застряв в безрассудном моменте между незыблемым прошлым и неопределенным будущим.

Молодой человек остановился перед столиком в задней части кафе, за которым сидели пять человек, и заговорил по-чешски. Молодая женщина встала и представилась как Бьюэлла.

Она была очень высокой, с веснушчатой бледной кожей и глазами буквально жгучего желто-карего цвета – впечатляющая, как известные восточноевропейские красавицы, образчик чистого совершенства. Джина машинально взглянула на Дункана, который быстро отвел взгляд от незнакомки. В прошлом она никогда не чувствовала себя неуверенно в компании мужа и хорошеньких женщин, но события последнего дня поколебали эту уверенность, поскольку она ясно начала осознавать обоснованность своих опасений по поводу Дункана и Марины Дю Белле. Вероятно, Вайолет сможет рассказать ей, что произошло на самом деле.