— Эх ты, бедолага, — вздохнул он, — давай хотя бы чаю выпьем.

На кухне Вероника успела устроить форменный кавардак. Она опрокинула чайник, рассыпала печенье и теперь стояла, бессмысленно глядя на крошки в лужицах чайной заварки.

— Посмертный развод? — спросила она сама себя. — Разве в этом есть смысл? Разве я хочу развестись?

— Да что за день такой, — огорчился Холли, — никакого веселья.

Эллиот уселся за стол, хлопая длинными ресницами и глядя на него с ожиданием. Очевидно, он рассчитывал, что Холли начнет вокруг него хлопотать и угощать разными вкусностями.

Слава богу, что Тэсса выбрала Фрэнка, а не этого лентяя. Иначе жизнь Холли была бы куда сложнее.

Мысль о том, чтобы переехать из замка, в голову ему не приходила.

Отодвинув Веронику, он принялся заваривать чай заново.

— Мы с Тэссой скоро поженимся, — меж тем сообщил ей Эллиот.

— Зря, — ответила она равнодушно. — Брак — это страдания и слезы, а любовь — это боль и зависимость.

— Развод, стало быть, это радость и удовольствие? — спросил Холли. — А уж посмертный развод — и вовсе эйфория?

— Мы с Тэссой никогда не разведемся, — сказал Эллиот.

— Что тебе в ней так сильно нравится? — хоть эта любовь и не являлась настоящей, но все равно очень любопытно было, какой может увидеть Тэссу влюбленный в нее мужчина.

Холли ожидал услышать какую-нибудь банальность вроде «она такая красивая» (на самом деле обычная) или «она такая властная» (на самом деле даже слишком).

Но Эллиот ответил другое:

— Она добрая. Срубила ветку для невыносимой Бренды. Приглядывает за Вероникой. Позволяет тебе здесь жить.

— Позволяет? — переспросил Холли, вытирая стол. Ему и в голову не приходило, что кто-то может ему что-то позволить или запретить. Она просто поступал, как ему нравилось.

— И еще она очень энергичная, — продолжает Эллиот, — целыми днями шныряет по округе и все время чем-то занята. Мне нравится, когда люди работают, это позволяет мне отдыхать со спокойной совестью.

— Ты такой же эгоист, как мой Малкольм, — проворчала Вероника. — Греби, греби все под себя, дорогой, и однажды твоя вдова подожжет твою могилу.

— Ты слишком экстремальная.

— А ты слишком никчемный.

— Милое доброе чаепитие в дружелюбной обстановке, — закатил глаза Холли. — Немедленно перестаньте меня нервировать. Я гений, мне нужно быть счастливым, чтобы дарить людям радость.

— Считаешь себя самым хитрым? — буркнула Вероника. — Все страдают, а ты не такой?

— Я тоже не страдаю, — вставил Эллиот. — По правде говоря, я ужасно рад, что Фрэнк не поколотил меня. Он просто ушел, да? Понял, что не сможет встать между мной и Тэссой. Он такой тактичный, я восхищен. Только я не очень понял, почему я должен ночевать один! Наши чувства…

— Ваши чувства еще слишком свежи, — объяснил Холли терпеливо. — У вас же не было еще ни одного свидания даже. Почему бы тебе не побыть джентльменом?

— Мужчины становятся джентльменами только тогда, когда женщины не отвечают им взаимностью, — провозгласила Вероника насмешливо. — Если подумать, у Тэссы нет ни малейшей причины, чтобы выходить за тебя, Эллиот.

— Ах, милая, разве любовь нуждается в причинах?

Какой долгий Холли предстоял вечер!

Фрэнк все-таки вернулся домой на ночь — появился на пороге в ту минуту, когда Холли уже выключил на первом этаже свет и собирался подняться.

Вероника давно уснула, а Эллиот еще с час разглагольствовал о своей любви. Слушать его было странно, но увлекательно. По крайней мере, эти эмоции были светлыми и теплыми, Холли такое нравилось.

В конце концов и этот пылкий влюбленный выдохся, и пришлось проследить, чтобы он занял отведенную ему спальню, а не попытался прорваться под одеяло к Тэссе. Не подумайте, что Холли беспокоился о ее невинности. Скорее уж о безопасности Эллиота.

А Фрэнк, вместо того чтобы помочь с беспокойными гостями, где-то шлялся вечер напролет, и выражение его лица все еще оставалось мрачным, как будто он задался целью окончательно испортить Холли настроение.

Молча они преодолели лестницу на второй этаж.

Крупные звезды и полная луна достаточно ясно освещали комнату, было хорошо видно, что Тэсса лежала на кровати Холли, широко раскинув руки, и смотрела в потолок.

— Почему ты все еще не спишь? — спросил он, устало плюхнувшись рядом с ней.

Фрэнк маячил на пороге. Неужели он снова намерен ругаться?

— А вдруг Фрэнк прав? — спросила Тэсса, не шевелясь. — И я поступила с Эллиотом подло? Тогда почему я ни капельки не чувствую себя виноватой? Мне кажется, мое решение было практичным. Это со мной что-то не так или с Фрэнком?

Холли сладко зевнул, потянул на себя одеяло, в которое куталась Тэсса, — в спальне было зябко. Она равнодушно позволила ему это.

Фрэнк молча вышел.

Опять побежал дуться или что?

Замотавшись в кокон, Холли свернулся калачиком, закрыв глаза.

Перед его мысленным взором появились карандашные линии, наброски сюжета картины, композиция. Море за окном приглушенно ворчало.

Так спокойно.

Он уже почти заснул, когда вернулся Фрэнк с запасным одеялом, укрыл Тэссу, лег по другую сторону от нее.

— Какая разница, кто из нас прав, — сказал он угрюмо. — Но почему ты даже не попыталась представить, каково Эллиоту?

— Потому что она не Эллиот, — тут же вмешался сонный Холли. — А ты так сильно бесишься, потому что увидел, как выглядишь обычно со стороны. Тебе обидно вовсе не за этого дуралея, а за себя самого.

— Я так обычно выгляжу?

— Перестаньте, — попросила Тэсса устало, — завтра у Эллиота все пройдет. Чары пикси исчезают в полночь, вы что, сказок не читали?

Холли с готовность замолчал, снова погружаясь в теплый мир фантазий, которые посещают каждого засыпающего.

А вот Фрэнк молчал не слишком долго.

Уже через минуту он вдруг сказал:

— Я тоже хочу.

— Хочешь что? — уточнила Тэсса холодно.

Холли мог бы поспорить, что это был вопрос-предостережение: не надо продолжать этот разговор.

Потому что они все трое прекрасно понимали, о чем именно идет речь.

Представить, в каком направлении ползли желания Фрэнка, было не так уж и сложно.

— Я хочу, чтобы ты укололась этим странным деревом и любила меня хотя бы до полуночи, — упрямо продолжал Фрэнк.

Так бы и отвесить ему хорошего тумака!

Ну почему он такой жалкий?

Почему не видит очевидного?

— Нет, — коротко ответила Тэсса. — Этого никогда не случится.

В спальне воцарилась тяжелая, напряженная тишина.

Холли беспокойно заворочался.

Очевидно, Тэсса не собиралась больше ничего объяснять.

Очевидно, Фрэнк только что получил болезненный удар и теперь будет терзаться еще долго.

Все это никак не способствовало радости и веселью, необходимым этому дому.

— Тэсса никогда не согласится одурманить свой разум, — пояснил Холли, ощущая себя семейным психотерапевтом или чем-то в этом роде. — Потому что все помнят, чем это может закончиться. Я думаю, сумасбродно влюбиться она не может по той же причине — инквизитор должен быть в трезвом уме и здравом рассудке. Даже бывший. Обратная сторона силы, которая у нее есть. Так что, Фрэнки, перестань ранить себя бестолковыми надеждами. Если тебе так уж сильна нужна взаимность — лучше поскорее бросить Тэссу Тарлтон и подыскать кого посговорчивее. Я бы обратил твое внимание на эту тощую кошку, тетку рыжих близняшек. Она вроде как выглядит отчаявшейся.

— Сам обращай, — огрызнулся Фрэнк. — Мне просто хотелось… неважно.

— Ну, раз мы все обсудили, — проговорила Тэсса без всякого выражения, — давайте уже спать.

— И что мне делать? — спросил Фрэнк.

— Смириться, — с готовностью дал совет Холли. — Или отказаться от Тэссы навсегда. Ты так и этак будешь несчастлив, так что постарайся страдать молча и не огорчать окружающих. У некоторых, видишь ли, тонкая душевная организация и богатый внутренний мир. От твоей мрачной физиономии у меня карандаши ломаются.