– Пойдём гулять! – заявила она с весёлой улыбкой.

– Гулять?! – я вытаращил глаза. – Да там дождь же!

– Не пойдёшь, значит? Ну и ладно. Тогда я одна пойду.

– Я пойду. Заходи! Я сейчас переоденусь.

– Я подожду тебя около подъезда.

– Да ладно уж тебе! Заходи!

– Неа, – Макс помотала головой и пошла вниз по лестнице.

Я пошёл переодеваться. Визит Макс был, как обычно, неожиданным. И уж, конечно, я не понимал, в чём удовольствие гулять под дождём. Как бы то ни было, с Макс я был готов гулять хоть в ураган, хоть под накрывающей волной цунами. Опасаясь, что она может сбежать, пока ждёт меня – я был уверен, что может – я переоделся чуть ли не за несколько секунд. Галопом слетел по лестнице и выскочил из подъезда. Макс ждала меня у лавочки. Она высунула руку из-под зонта и наблюдала, как капли дождя разбивались об её ладонь.

– Вот это скорость, – весело заметила она. – Как будто на электричку опаздываешь.

– Кстати об электричках, я вот вчера был на кладбище поездов. И позавчера.

– Ты ждал меня?

– Ну, я думал, мы увидимся. Было бы клёво. Такая погода стояла шикарная, не то что сегодня.

Макс не стала ничего отвечать. Ничего не говоря, она взяла меня за руку и посмотрела на меня своими ослепительными лазурными глазами. Я не мог понять, что я читал в её взгляде: что-то похожее на спокойное счастье. Но у меня сразу пропало желание расспрашивать Макс о причинах, по которым она не приходила: как будто своим взглядом она убедила меня, что это не имело значения. У неё был поистине талант убеждения в том, что важно и что не важно. Мне захотелось обнять её – это было такое незнакомое чувство, совсем не похожее на обычное влечение к другим девушкам. Если другую девушку хотелось обнять, то это всегда значило, что хотелось и поцеловать, и потрогать за разные места – в общем, важен был тактильный контакт. К Макс же сейчас тянуло какое-то другое чувство, скорее, ближе к восторгу, восхищению тем, какая она есть – необходимость обнять от избытка чувств, а не от желания потрогать.

Я начал было приближаться к ней, но мой зонт стукнулся об её, я замешкался, а в следующую секунду Макс уже отпустила мою руку и куда-то пошла. Я догнал её и спросил:

– Извини, я обидел тебя?

– Да нет же! Сколько ты ещё будешь спрашивать, не обидел ли ты меня? При всём желании у тебя не получится это сделать.

– Это ещё почему?

– По кочану. Обидеть можно лишь того, кто обижается. Я не обижаюсь.

– Никогда-никогда?

– Никогда-никогда.

– А если я тебя обзову как-нибудь?

– А ты обзовёшь?

– Вообще, не хотелось бы. Но вдруг мы поссоримся, и я буду очень злой. Люди со зла много всякой дичи творят.

– Что ж, я пойму твои чувства.

– Такая прям спокойная и рассудительная всегда?

– А то!

– Не верю.

– Это пожалуйста!

– Ну а если я сделаю уж совсем что-то плохое?

– Если я найду твоё поведение неприемлемым, я просто исчезну из твоей жизни. Но обычно я предпочитаю исходить из установки, что все люди слабы. Это позволяет легче относиться ко всему и меньше тревожиться. Разумеется, до разумных пределов.

– Ты считаешь меня слабым?

Макс посмотрела на меня и улыбнулась:

– Хорошо, все люди, кроме тебя, слабы. Надеюсь, теперь ты можешь расслабиться?

– Мне кажется или ты язвишь?

– Определённо кажется!

– Ну а почему ты отпустила мою руку?

– Ты во всём ищешь причину?

– Всё в мире имеет свои причины. Когда их понимаешь, это помогает легче ко всему относиться и меньше беспокоиться.

Макс рассмеялась:

– И не поспоришь. Вот только не все причинно-следственные связи дано понять человеческому разуму. Вот то же поведение человека. Да, там психологи, социологи дают какие-то модели. В общем случае по ним можно что-то спрогнозировать. А потом человек делает что-то спонтанно, и никакая модель не в силах это объяснить.

– Но ведь спонтанным решениям человека предшествует накопленный им опыт. Человек не может сделать что-то абсолютно спонтанно.

– Да, но ты не сможешь постичь весь опыт другого человека да даже и самого себя, чтобы спрогнозировать спонтанное, пусть и абсолютно закономерное его решение.

– В общем, ты хочешь сказать, что отпустила мою руку просто так?

И вновь Макс не удостоила меня ответом. Только мило улыбнулась. Интересно, эта её манера начала бы меня раздражать, если бы мы общались очень-очень давно? Или, наоборот, я привык бы к этому?

Довольно долго мы шли молча. Я пытался понять, почему Макс отпустила мою руку. Может быть, я всё-таки ей не нравился? Но тогда почему она продолжала общаться со мной? Не хотелось верить, что она видела меня лишь во френдзоне. Оставалось надеяться, что я просто слишком назойлив: у меня не было опыта такого близкого общения с другими девушками. А если так, должен ли я был несколько охладить свой пыл, чтобы Макс стала мне больше симпатизировать? Или, наоборот, я должен был проявлять больше настойчивости, как настоящий альфа-самец? Все эти вопросы повергали меня в ужас от необходимости принятия каких-то решений с неизвестными последствиями. Я боялся ошибиться.

Дождь продолжал мерно стучать по нашим зонтам. Лужи растекались по тротуару всё шире и шире, и уже не всегда получалось обойти их – приходилось перепрыгивать. Было слегка прохладно, и я жалел, что не взял ничего, чтобы накинуть на Макс. Это было бы, наверно, очень круто: в фильмах всегда так делают. Надо было взять толстовку или ветровку. Вот я осёл! А ещё можно было бы обнять её под предлогом, чтобы согреть, но это было просто нереально после моей предыдущей попытки: она ведь сразу сбежала – не стоило раздражать её ещё больше.

– А как ты узнала, где я живу? – наконец прервал я свой внутренний монолог.

– Просто как-то раз зашла следом за тобой в подъезд и посмотрела.

– Оу, полагаю, это было ещё до нашего знакомства? Иначе я точно тебя заметил бы.

– Угу, – довольно промычала Макс.

– И как давно ты за мной следишь?

– С самого начала времён, не больше и не меньше, – заявила она и рассмеялась.

– Ну правда!

– О, смотри, морожка!!! – воскликнула Макс, показывая на ларёк с мороженым. – Угостишь меня?

– Да какое мороженое в такую погоду, Макс! И так холодрыга. Простудиться хочешь?

– Да ладно тебе! Мы всего по одной штучке. Или тебе жалко для меня? Так и скажи, жадина-говядина, что зажал. Так-то ты с друзьями обращаешься!

«Друзьями». Мир рухнул в одно мгновение. Да, в жизни Макс мне было уготовано место лишь во френдзоне. А на что я рассчитывал? Как будто я всерьёз мог думать, что мы станем с Макс парой.

– Ничего мне не жалко, – угрюмо ответил я. – Какое тебе хочется?

– Вот это голубое с бирюзовыми шариками в голубом рожке.

– Да это же химоза жуткая!

– Между прочим, в организме человека чего только нет вплоть до бора, ванадия и олова. И всё это надо пополнять!

– Призываешь питаться чипсами да газировкой?

– Ещё Парацельс говорил, что никакое вещество само по себе не является ядом. Ядовиты лишь определённые дозы того или иного вещества. Вот я чувствую, что в моём организме сейчас не хватает голубого мороженого. Если в ближайшее время не съем, мне будет очень-очень плохо. Возможно, даже умру.

Я подошёл к ларьку и постучал в закрытое окошко. Из-за стекла раздался голос:

– Всё, закрыто уже.

Я посмотрел на часы: было без двух минут девять. Потом посмотрел на Макс взглядом, дававшим понять: не успели – и развёл руками.

– Стопудово умру, – сказала Макс и стала изображать, что ей становится плохо: скорчила рожу, задёргалась всем телом.

– Ну пожалуйста, – взмолился я к продавщице, – тут девушка умрёт, если не поест мороженого.

После паузы окошко отворилось. Высунувшаяся из него продавщица посмотрела по сторонам и спросила:

– Ну и кому тут плохо?

– Вот ей, – кивнул я на Макс.

Продавщица посмотрела на неё, потом перевела на меня скептический взгляд и тихо протянула: