Добравшись до речки, я, как и ожидал, никого на берегу не нашёл. Правда, я всё равно немного обрадовался. Пока шёл, я всё думал: вот приду я к реке, а на берегу одежда Макс, а её самой нет – и всё. Река-то быстрая, холодная – на раз ногу могло свести, и привет. Что мне тогда делать? Что я буду чувствовать? Как я буду жить? Но ни Макс, ни её одежды у реки не было.
До самого позднего вечера я шатался по району, заглядывая в каждый двор, и направился домой лишь тогда, когда понял, что уже всё равно ни черта не видно. Пришлось, правда, обойти дом: недалеко от входа во двор с главной стороны бухала компания Лома – не хотелось с ними связываться. Сделав крюк и благополучно вернувшись домой, я завалился на кровать, не чувствуя ног.
Сначала я просто лежал и смотрел в потолок. Я так устал, что не было сил ни о чём думать. Потом усталость стала уступать место отчаянию. В голову вновь полезли мысли, что истинная причина исчезновения Макс могла быть вовсе не связана с другими людьми. Я просто надоел ей, и она решила больше со мной не общаться. Я попытался вспомнить, чем я мог обидеть её в понедельник. Всё ведь было так классно! Она улыбалась и смеялась. Может быть, она смеялась над тем, какой я наивный? Может быть, всё это был лишь розыгрыш? Или я всё-таки обидел её тем, что пялился на её грудь? Вот я лошара! Конечно, она решила, что у меня на уме только одно. Если поначалу она и думала, что, может быть, во мне есть что-то интересное, не такое, как во всех, то теперь она просто убедилась, что я ничуть не лучше Лома или его дружков. Я стал противен себе.
Конечно, ни о каком рисовании или хотя бы изучении документов Школы искусств в тот вечер больше не могло быть и речи. Я тупо лежал на кровати и ждал, когда получится заснуть. Это получилось не скоро: я снова и снова пережёвывал мысли о своей ущербности и ненавидел себя за то, что ничем не отличаюсь от Лома. Воспринимать его как придурка означало теперь признавать и собственную тупость. Впрочем, последняя сомнений не вызывала. И вот я всё лежал и лежал, думал и думал, пока наконец не уснул.
В пятницу утром меня разбудил звонок в дверь. Открыв глаза и глянув на часы – оставалось пятнадцать минут до будильника – я зло пробормотал:
– Идите нафиг!
Мало того, что жизнь превратилась в полное дерьмо, так ещё всякие ослы будут меня будить ни свет ни заря! И плевать, что я больше не усну – вставать не стану!
Снова зазвонили в дверь, уже настойчивее.
– Пять раз я встал, ага! – снова пробормотал я и тяжело вздохнул.
Звонки в дверь превратились в непрерывную трель.
– Вообще уже, что ли, офигели?! – не выдержал я и пошёл к двери прямо в трусах, чтобы незваные гости, увидев меня, сами осознали весь свой идиотизм.
Когда же я открыл дверь и увидел перед собой Макс, я так и застыл с раскрытым от удивления ртом. Она была, как всегда, неотразима: на ней были те же шорты и кроссовки, что и в тот раз, когда я её впервые увидел, но топ на этот раз был белым с ярким принтом, изображавшим симпатичного дракончика нежно-голубого цвета. Я спохватился, что стою перед Макс в одних трусах, быстро бросил:
– Одну секунду! – и, захлопнув дверь, помчался в комнату одеваться.
Я ужасно боялся, что за те рекордные несколько секунд, за которые я оделся, Макс успеет сбежать, и готов был броситься вдогонку, но, к счастью, когда я вновь открыл дверь, она стояла на лестничной площадке и… танцевала, медленно кружась вокруг своей оси.
– Ты танцуешь? – задал я единственный вопрос, который пришёл мне в голову.
– Угу, – кивнула Макс, продолжая движения, – теперь ты готов идти гулять?
– Похоже, ты сошла с ума от увиденного.
– Чего я там не видела!
Я задумался над словами Макс. Тем временем она направилась вниз по лестнице, всё ещё немного пританцовывая, и я последовал за ней. Так и не придумав, что бы могло означать её заявление, я вернулся к главному вопросу сегодняшнего утра:
– Где ты пропадала так долго?!
– Допрос с пристрастием? – прищурившись, уточнила Макс.
– Да нет, не допрос. Просто интересуюсь.
Я подождал ответа Макс, но его не последовало.
– Просто я очень скучал по тебе, – объяснил я.
– Так и говори, – улыбнулась она. – А где я была, это не важно: сейчас-то я здесь.
– Может, ты всё-таки дашь мне свой номер телефона, чтобы я мог хотя бы позвонить тебе и узнать, когда мы встретимся? А то я уже переживал, что больше никогда не увижу тебя.
– Я тебе уже миллион раз говорила, нет у меня телефона.
– Да как так! Не может такого быть. Как можно жить без телефона?!
– Прекрасно без него жить! Всецело отдаёшься тому, чем ты занята именно сейчас: никто тебя не дёргает, не отвлекает. А жить по-настоящему только так и можно: всецело отдаваясь жизни.
– На телефоне есть беззвучный режим.
– Был бы он ещё у людей в головах. Сам факт наличия у тебя телефона заставляет тебя регулярно отвлекаться на него. Ну, конкретно тебя, к счастью, в меньшей степени, чем других, но всё равно.
– Ох, то есть мне так и придётся довольствоваться лишь неожиданными встречами?
Макс только выразительно вздохнула.
– Извини! Мне просто хочется видеться чаще. Мы ведь целых три дня не виделись!
– И ты теперь полдня будешь причитать об этом.
Я замолчал, пытаясь разобраться в своих чувствах. Отчасти я понимал раздражение Макс: всё это очень походило на выяснение отношений, что едва ли можно было бы считать приятным времяпрепровождением. Более того, она, похоже, находила это ещё и бессмысленным. Макс словно давала понять, что настоящее – единственное, что её интересует, демонстрируя одинаковое пренебрежение как к прошлому, так и к будущему. В то же время мне казалось, что таким образом она специально отдаляет меня от себя, чтобы я не возомнил, что могу претендовать на её сердце, мол, вот сейчас я с тобой, и радуйся этому, а завтра пойду гулять с кем угодно другим, и нечего меня контролировать. Вообще-то, она имела полное право так себя вести, ведь в мои девушки она не записывалась, но я расстраивался, чувствуя себя лишь её каким-то случайным знакомым. Так или иначе, Макс не оставляла мне иного выбора, кроме как принять её позицию.
– Блин! – вдруг воскликнул я. – У меня же сегодня школа!
– Да ладно тебе! Пропустишь разок – ничего страшного.
– Заставят отрабатывать потом.
– Тем более ничего страшного.
Мы пошли молча. В конечном итоге, Макс была права. Она шла сейчас рядом со мной, и я мог даже любоваться ей украдкой, и это было прекрасно. Вообще-то, её красивым лицом, усыпанным озорными веснушками, я мог любоваться и в открытую: в этом-то не было ничего неприличного. Она, чувствуя мой взгляд, улыбалась, и её голубые глаза сияли ещё ярче. Иногда она поворачивалась ко мне, и, видя её весёлое лицо, я понимал, что больше мне ничего и не надо. А когда мне доводилось пропускать её вперёд, обходя ямы, выкопанные коммунальщиками, например, я мог полюбоваться и стройной фигурой Макс. К счастью, она не оборачивалась, чтобы проверить, не пялюсь ли я на неё. Так мы и шли, судя по всему в направлении кладбища поездов, просто наслаждаясь классной погодой.
Правда, одно небольшое событие несколько смутило меня. Ну как событие. Просто мы встретили Юльку. Она как-то незаметно вышла из одного из дворов, и я, заметив человека, но не сообразив сразу, что это она, пропустил Макс вперёд, чтобы мы разошлись с Юлькой, шедшей нам навстречу. И вот, значит, я иду за Макс, снова с довольной физиономией любуюсь её попой в шортах и тут встречаюсь взглядом с Юлькой, как раз поравнявшейся с Макс. До меня доходит, что это Юлька, и я понимаю, что она видела, как я сейчас пялился на Макс. И мы с Юлькой смотрели друг на друга около секунды, прежде чем она прошла мимо меня и я снова пошёл рядом с Макс. Я не понял, что подумала Юлька. Мне показалось, что лицо её изобразило какие-то сложные эмоции. Как бы она смотрела на меня, как обычно, как на лоха, но как будто ещё и как на деревенского дурачка. Я даже чуть не расстроился, но Макс улыбнулась мне, и мне стало всё равно.
