– Знаю я одно местечко… – протянула Макс. – В лесу рядом с Чёрным. Там очень уютно, потому что о нём почти никто не знает.

– В лесу? Ты не перестаёшь меня удивлять! То кладбище поездов, то вот ещё какое-то место для купания, о котором никто не знает. Мне начинает казаться, что это не мой родной город, а как будто я сюда приехал от силы пару лет назад.

Остановившись на варианте Макс, мы выдвинулись в путь. Вскоре вышли за город и пошли широкой натоптанной тропой, ведшей к Чёрному озеру – озером оно называлось условно: на самом деле, это был просто большой пруд. По пути изредка попадался народ: в основном, дети и подростки. Метров за триста до Чёрного от нашей тропы ответвлялась еле заметная тропка, ведшая направо. Макс решительно свернула на неё. Я последовал за ней.

Мы довольно долго шли по этой тропке. И за всё время нам навстречу попался лишь один мужик с рыболовными снастями.

– Похоже, кто-то о твоём месте всё-таки знает, – не преминул я подколоть Макс.

– Он шёл с другого места. Там неподалёку рыбачат.

Наконец мы вошли в лес и почти сразу наткнулись на небольшую речку, перед которой тропка сворачивала и шла дальше по берегу. Я думал, что мы тут и остановимся, но Макс уверенно продолжила путь дальше. Вскоре нам попалось и то место, о котором она говорила. В излучине реки на берегу сидели двое мужиков и рыбачили. Тропка проходила на некотором отдалении от них, и они нас не заметили. Лишь ещё минут через пять хода Макс наконец остановилась:

– Вот мы и пришли!

Я окинул взглядом окрестности. Здесь к реке был небольшой, но плавный спуск, причём, даже песчаный – самый что ни на есть маленький пляжик. С обеих сторон от спуска в реку выдавались небольшие бугры, с которых можно было нырять. С другого берега над речкой нависала толстая ветка накренившегося дерева, пожалуй, даже чересчур накренившегося и грозившего вот-вот рухнуть в воду. Что будоражило больше всего, так это то, что тут не было ни души: только я и Макс!

– Идём? – спросила она и стала раздеваться.

Я вытаращенными глазами наблюдал за ней. Сначала она стала развязывать шнурки босоножек. Сняв обувь, хотела было уже снять платье, но замерла, увидев меня:

– Эй, ты чего? Ты меня смущаешь! Ты не собираешься переодеваться?

– Ой, да, – спохватился я, – я вон туда, за кусты пойду.

– Давай.

Я направился за кусты. Быстро раздевшись и сменив трусы на плавки, вернулся на берег. Моему взору предстала Макс. В ярко-голубом раздельном купальнике! В чертовски соблазнительном купальнике!!! Как же она была красива! Как же мне повезло, что я мог быть рядом с ней, с такой обворожительной и невероятной! Я замер ошарашенный. Взгляд мой невольно остановился на груди Макс. Она была небольшой, но красивой. Правда, уже через секунду Макс быстро закрыла грудь скрещёнными руками.

– Вот не стыдно тебе?! – воскликнула она. – А ещё говорил: «Я не такой!»

Я покраснел и перевёл взгляд на лицо Макс. К счастью, она, похоже, не разозлилась. Укор в её глазах был скорее игривым.

– Ну я же не подглядывал, – неуклюже попытался оправдаться я.

– А… Значит, на грудь пялиться можно?

– Я случайно. Я больше не буду.

– Так уж и не будешь?

– Я постараюсь.

Макс отвернулась и побежала к реке. Забежала в воду, подняв тучу брызг, и поплыла по диагонали, сносимая достаточно сильным в этом месте течением. Не прошло и полминуты, как она уже вышла на другом берегу и, обернувшись, закричала:

– Эй, чего копошишься! Плыви сюда!

Я подошёл к реке и сделал шаг в воду:

– Бр-р-р! Какая холодища!

– Чего? – закричала с другого берега Макс.

– Вода холоднющая! – закричал я в ответ.

– И что, мне теперь тут одной торчать?

Выбора не было. Я с трудом пошёл вперёд, дрожа от холода. Даже на Змейке вода была теплее, не говоря уж о Чёрном. Здесь, видимо, где-то недалеко были ключи, и вода была реально холодная. Чистая, прозрачная настолько, что было идеально видно мальков, мельтешивших туда-сюда, но холодная аж жуть! Только Макс, сидевшая на песке на другом берегу, останавливала меня от того, чтобы выбежать из реки и закутаться поскорее в полотенце. Это выглядело бы так себе. И я продолжал продвигаться вперёд, строя из себя настоящего мачо и чувствуя, как все мои внутренности скукоживаются в одной точке сингулярности где-то максимально глубоко внутри тела. Но впереди было ещё самое трудное.

Наконец я добрался до точки невозврата, после которой оставалось только плыть. Ещё раз взглянув на Макс, смотревшую на меня с улыбкой, я вдохнул и бросился в воду. Ледяная масса обволокла меня. Я заработал руками и ногами изо всех сил, чтобы согреться, и быстро-быстро поплыл через реку. Уже буквально через несколько секунд почувствовал дно под ногами и поспешил выбраться на берег. Выбежав, плюхнулся в горячий песок рядом с Макс:

– О да! Тепля-я-як!

Она засмеялась:

– Замёрз, что ли?

– Ну не то чтобы.

– Тут реально холодная вода, – признала Макс. – Зато никого нет.

– Это да. Наверно, потому никого и нет. Как будто на Титане искупался.

– Я думаю, там немножко потеплее всё-таки.

Мы рассмеялись.

– А теперь нырять! – воскликнула Макс и вскочила на ноги.

– Может, лучше на берегу полежим? – предложил я, с ужасом думая о том, что мне придётся снова оказаться в ледяном аду.

– Посмотрите, какой неженка!

– Да не, я просто подумал, полежим, позагораем.

– Позагораем потом. Когда накупаемся.

Я нехотя встал. К моему удивлению, Макс побежала не к реке, а от неё. Подошла к тому самому накренившемуся дереву, ветка которого нависала над речкой, и полезла на него.

– Эй, – крикнул я, – ты же не собираешься прыгнуть с этой ветки?!

– Именно это я и собираюсь сделать, – крикнула в ответ Макс и, быстро прокарабкавшись по ветке до середины реки, села, свесив ноги.

– Сумасшедшая!

– Тут невысоко.

– Всё равно сумасшедшая! Подожди меня!

Я не хотел, чтобы Макс нырнула раньше меня. Хотел доказать ей, что я достаточно смел, чтобы не повторять за ней, а попробовать первым. В конце концов, высота над рекой, конечно, была приличная – метра три, но не смертельная. К счастью, Макс согласилась дождаться меня.

Правда, когда я забрался к ней и глянул вниз, стало всё-таки страшновато: с берега высота казалась меньше, чем отсюда. Ладно, в конце концов, надо было просто спрыгнуть.

– Я первый, – заявил я.

– Давай вместе! – предложила Макс и взяла меня за руку. Когда я почувствовал её нежную руку в своей, весь страх сразу ушёл. С ней я готов был нырнуть хоть с самого высокого утёса мира.

Я кивнул и начал отсчёт:

– Три. Два. Один.

И мы прыгнули с ветки. Сверкающая ледяная поверхность бросилась нам навстречу. Секунда – и мы рухнули в воду. Холод обволок нас. Ноги до колен погрузились в настолько ледяную воду на глубине, что вода вокруг нас показалась если не тёплой, то вполне терпимой. Разжав руки, мы забарахтались, чтобы подняться на поверхность, и, вынырнув, посмотрели друг на друга. Макс сияла:

– Класс же!

– Нырять – класс. А вот вода ледяная там, на глубине – вообще не класс.

– Мне кажется или ты бубнишь?

Я быстро поплыл к берегу, крикнув через плечо:

– Сейчас я тебе покажу «бубнишь»!

Макс отплыла немного с середины реки, чтобы встать на дно, и стала наблюдать за мной. Я быстро добежал до дерева, снова вскарабкался на ветку и, заорав: «Я орё-ё-ёл!» – сиганул в речку. Когда я поднялся на поверхность, Макс смеялась.

– Ты даже летать не умеешь! – сквозь смех заявила она.

– Умею, но только вниз, – с улыбкой возразил я.

И мы стали нырять: вместе, по очереди, «солдатиком» и «бомбочкой». Нырнуть «рыбкой» или уж тем более сделать сальто в полёте никто из нас не решился: всё-таки высота была приличная, а хайдайверы из нас были так себе. Но нам и без этого было весело. Мы ныряли, плавали, плескались в воде до посинения несмотря на то, что она по-прежнему была холоднющая. Реально до посинения: когда мы наконец выбрались на берег греться и загорать, у нас не только губы были синие – мы все целиком были синие. У Макс, казалось, даже веснушки посинели. Я хотел отдать ей полотенце, чтобы она закуталась, но она только вытерлась и вернула мне его, заявив, что быстрее согреется на солнце. Оно действительно палило нещадно, даже несмотря на то, что дело уже шло к вечеру.