– Матвей может подтвердить, что у меня после аварии с автобусом дрожали руки, – поделилась Мира, чтобы успокоить маму. – А после встречи с лабрадором мне хотелось спать, – она вспомнила свои ощущения. – Это похоже на защитную реакцию организма?

– Вполне, – Ирина Валерьевна прищурила глаза, оценивая слова дочери. – Мира, имей ввиду, что страх – очень сильная эмоция, и иногда сложно в одиночку с ней справиться.

Мирослава всерьез задумалась над её словами.

– Ты поняла меня? – уточнила мама.

– Да, поняла.

– И что ты поняла?

– Что надо следить за своими эмоциями и реакциями на них.

– Точно, – улыбнулась Ирина Валерьевна. – Иди в душ, а потом ложись спать.

Мира подошла к маме и крепко обняла её. Вот сейчас она ощущяла, что сегодняшний день хорошо заканчивается. Мира еще минуту не выпускала из объятий Ирину Валерьевну, после чего схватила полотенце и пижаму, и пошла в душ.

Матвей с отцом играли в настольную игру в соседней комнате. Судя по их возгласам, они были увлечены процессом. Мира, не обращая на них никакого внимания, пробежала в ванную и закрыла за собой дверь. Теплый душ обязательно должен помочь ей смыть события дня и привести мысли в порядок.

Насыщенность дня и усталость помогли Мирославе быстро заснуть. Правда сны постоянно снились неспокойные, и от этого она часто просыпалась. Ни одного сна она не запомнила, лишь единственный образ оставался в памяти, потому что он повторялся после каждого сновидения. Постепенно приближающийся темный и светящийся по контуру силуэт мгновенно пробуждал Мирославу. Она не могла и не успевала разобрать, чей ей показывался силуэт. Лица она не видела, фигура скрадывалась светом контура, а скорость пробуждения не позволяла задержаться и разглядеть лучше светящийся силуэт. Единственное в чем Мира была уверена, что в целом весь образ был ей не знаком.

– Вот ведь, опять он, – Мирослава проснулась среди ночи в очередной раз.

В комнате было темно. На ночь шторы плотно занавешивались и не пропускали никакого освещения. Мира никогда не боялась темноты, но за сегодняшнюю ночь она так часто просыпалась от непонятного силуэта, что для своего успокоения протянула руку и включила лампу-ночник, стоящую около дивана. Она пролежала пару минут, уставившись в потолок, ожидая пока успокоится её сердцебиение. Со временем стук сердца стал равномерным и не отдавался пульсацией в висках. Мирослава присела и потянулась за сотовым телефоном посмотреть время. На дисплее высветилось два часа двадцать минут. Еще слишком рано, чтобы вставать, и надо каким-то образом заставить себя заснуть.

Почему-то сейчас Мирославе понадобилась смелость, чтобы выключить свет и остаться в темноте. Раньше такого не было, но все прекрасно объяснялось страхом перед этим повторяющимся силуэтом. Чтобы не разглядывать странные тени в темной комнате Мира лежала на кровати с закрытыми глазами, но сон никак не шел.

В какой момент ей всё же удалось заснуть, она не знала, но больше посреди ночи не просыпалась и силуэт в конце сна не повторился. Привычный звук будильника разбудил её утром.

После зарядки Мира заправила кровать, заделала волосы в симпатичный хвостик и направилась чистить зубы и умываться. На кухне было оживленно: мама готовила на завтрак блинчики, а папа наливал кофе.

– Доброе утро, – Матвей с очень сонным видом вышел из ванны и направился к родителям.

– Доброе, – улыбнулась Мирослава, оценивая состояние брата.

Она прекрасно знала, что после завтрака Матвей начнет бодро носиться по всей квартире, собираясь в школу, и от его сонливости не останется и следа. Но сейчас, пока брат еще спал на ходу и не сносил на бегу все окружающие предметы, он нравился сестре. В нем она узнавала себя, каждое утро начинающую с такого же состояния усталости и обреченности. Мира проводила взглядом Матвея до самой кухни, наблюдая, как он медленно двигается в сторону стола, после чего зашла в ванную.

Когда Мирослава присоединилась ко всем, брат был приободрен разговором с отцом. Очередное обсуждение правил настольной игры могло длиться вечно. Папа покупал новую игру и вместе с Матвеем зачитывал её правила. Почему-то Матвей понимал их не так, как отец, и они часто спорили по этому поводу. Конечно, папа всегда был прав, но Матвей настаивал на своей версии до последнего. Ему хотелось, чтобы правила были изначально настроены только на его победу, но отец никогда не поддавался.

Если Матвей долго не соглашался, подключалась Мира. Её мнение брат всегда учитывал и переставал спорить, но до этого момента они могли вместе с отцом просидеть в раздумьях пару дней. Безусловно, они могли спросить Мирославу раньше, но этого никто не хотел делать. Матвею нравилось разговаривать об играх, а отец всегда ценил его попытки доказать свои версии и теории. В тандеме у них получалась неплохая игра, в которой правда всегда проигрывал Матвей. Хотя он считал, что выигрывал как минимум время, проведенное с отцом.

– Мира, доброе утро, – послышалось от мамы. – Как спалось?

Обычный вопрос вызвал удивление у Мирославы. Вероятнее всего, он ей показался странным потому, что сегодня ответ на него отличался от всех предыдущих.

– Что-то не очень, – честно призналась дочка.

– Охотно верю, после всех вчерашних потрясений, но выглядишь ты нормально, – Ирина Валерьевна разглядывала дочь.

За завтраком Мирослава съела несколько блинчиков со сгущенным молоком, запивая их кофе. Матвей же умудрился помимо порции блинчиков съесть еще пару бутербродов с колбасой. Родители всегда оправдывали его аппетит растущим организмом и постоянными тренировками, но сестра знала, что брат любит вкусно и много поесть.

Через минут десять отец поторопил детей идти собираться в школу. Мирослава быстро оделась, взяла портфель и отправилась к выходу обуваться. Как и ожидалось, Матвей собрался ровно после того, как пробежал несколько кругов по всей квартире. Причем он бегал не в поисках каких-либо вещей, обычно аккуратно уложенных у него на стуле, а просто так, ради развлечения.

– И откуда в нем столько энергии? – спросил отец, целуя в щеку маму при выходе из дома, придерживая Матвея свободной рукой за край куртки, чтобы тот никуда не убежал. – Ещё пара таких месяцев и я куплю поводок нашему сыну, – пошутил он.

– Это дети, они всегда активные, – улыбнулась мама.

– Хорошо, пусть лучше активный,– переглянулся с ней отец, – а то там еще есть вариант намордника, – шепотом сказал он, чтобы услышала только мама.

Ирина Валерьевна не выдержала и засмеялась в полный голос.

– Пап, ты чего? – обиженным тоном спросил Матвей. Он стоял слишком близко и слышал папину последнюю шутку.

– Я поднимаю настроение маме, – серьезно ответил отец. – Ей без нас целый день будет скучно, а так хоть посмеется над нами.

– Да уж, посмеюсь, – покачала головой мама. – Идите, а то опоздаете.

С шумом, грохотом и спорами они выходили из подъезда и садились в машину. Дорога до школы заняла немного больше времени, так как ночью подморозило, и образовался гололед.

– Домой аккуратно добирайтесь, – предупредил отец, высаживая ребят около школы.

– Ладно, – послышалось от Матвея, пока он выбегал из машины.

– Хорошо, пап, – улыбнулась Мирослава.

– Мира, одна надежда на тебя, – улыбнулся отец в ответ дочери. Он вырулил к воротам, а Мирослава, не теряя времени, пошла в школу. Она надеялась, что сегодня день будет не таким, как вчера.

– Опаздываешь? – Вадим дожидался Мирославу в раздевалке.

– Ты чего не в классе?

– В классе я был. Там скучно. Я тебя жду, – загадочно проговорил он.

Мирослава сняла куртку, повесила на крючок и стала переобуваться.

– Пошли, а то скоро звонок, – убирая обувь в пакет и вешая под куртку, говорила она.

– Да, идем, – согласился Вадим.

– Вадь, ты чего такой задумчивый?

– Даже не знаю. Ты вчера так меня озадачила своими событиями за день, что я еле-еле смог заснуть, – отдаленно начал друг. – Я тебя не виню, это я, видимо, очень восприимчивый или впечатлительный, – оправдывался он, поймав на себе удивленный взгляд Мирославы. – Знаешь, я рассказать тебе хотел, – он медлил, оценивая реакцию подруги, – ночью мне плохо спалось, и постоянно сны заканчивались странно.