Если кто-то ленив – невелика потеря, в Утопии всего хватает на всех, однако ленивец не найдет себе пары и не сможет иметь детей, потому что в Утопии не любят вялых и безынициативных. В Утопии любовь основана на гордости за партнера. К тому же здесь нет богатых бездельников и высшего света, нет игр и зрелищ для праздных зевак. Зевакам не на что смотреть. Этот мир воистину хорош для отдыха, но не для тех, кто постоянно ничем не занят.

Наука в Утопии еще много веков назад научилась управлять генетикой, и почти каждый ныне живущий утопиец по меркам прежних времен считался бы энергичным и творчески одаренным человеком. В Утопии редко встречаются тупицы, а слабоумных нет вообще. Лентяи, люди, склонные к апатии или со слабым воображением, почти полностью вымерли. Меланхолический темперамент был отвергнут и выродился. Завистливые и злые постепенно исчезают. Абсолютное большинство утопийцев энергичны, оптимистичны, изобретательны, восприимчивы и уравновешенны.

– Что же, у вас даже парламента нет? – все еще не мог поверить мистер Дюжи.

В Утопии не было парламента, политической борьбы, личных состояний, рыночной конкуренции, не было сумасшедших, слабоумных и уродов, и все потому, что школе и учителям здесь позволили без помех выполнять свою роль. Политика, коммерция, конкуренция – это способы приспособления к жизни в жестоком обществе. В Утопии отказались от них более тысячи лет назад. Взрослые утопийцы не нуждаются в контроле или правительстве, потому что умение контролировать себя привили им еще в детском и юношеском возрасте.

– Наша система образования и есть правительство, – закончил Лев.

Иногда во время этого памятного полудня и вечера мистеру Коттеджу казалось, что он участвует в чрезвычайно интересной, но в остальном вполне обычной беседе о государственном устройстве и истории, беседе, необъяснимым образом превратившейся в яркое событие, как если бы весь диалог происходил у него в уме. Но тут с подавляющей силой вновь заявляла о себе абсолютная реальность случившегося с ним, и диковинная причудливость положения затмевала интеллектуальный интерес. В такие моменты взгляд мистера Коттеджа скользил по лицам окружавших его утопийцев, временами задерживаясь на какой-нибудь изысканной архитектурной детали, опять возвращался к божественной грации их фигур, после чего скептически окидывал собратьев-землян.

Лица всех утопийцев были открыты, серьезны и прекрасны, как ангельские лики на полотнах итальянских мастеров. Одна женщина даже напоминала Дельфийскую сивиллу Микеланджело. Женщины и мужчины сидели вместе в свободных позах, сосредоточенно следя за беседой, но иногда мистер Коттедж ловил на себе внимательный взгляд приветливых глаз или замечал, как какой-нибудь утопиец разглядывает наряд леди Стеллы или монокль мистера Соппли.

Сначала мистеру Коттеджу казалось, что все утопийцы очень молоды, но теперь он начал замечать на некоторых лицах печать деятельной зрелости. Ни одно лицо не имело явных признаков старения, привычных для его мира, хотя Грунта и Льва отличали складки мудрости, залегающие вокруг глаз, углов рта и на лбу.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.