Вот это заявление!

«Эй, чат-бот, ты в себе?» – «Я просто знаю, что так правильно». – «Значит, свой список ты уже составил?» – «Это было нетрудно». – «Поделишься?» – «Цель всей моей последующей жизни – забыть тебя». – «Если ты пытаешься меня троллить, то бесполезно. Я не стану мучиться от того, что какой-то мутный таинственный чел якобы страдает по мне». – «На этот счет иллюзий нет. Ты не из тех, кто склеивает осколки».

Мы с Ксюшей собирались стать журналистами. Она мечтала писать о знаменитостях, светских мероприятиях, скандалах и сплетнях, а я хотела заниматься расследованиями загадочных преступлений – таких, как показывают в кино.

Маленький провинциальный город долгие годы хранит свои тайны – и тут появляюсь я…

Мама уверяла, что в жизни так не бывает. В регионах коррупция, местечковость и криминал, а полиция расследует только то, что ей велят. Мама считала, что мне нужно повзрослеть и перестать воображать себя Нэнси Дрю.

Я с ней не спорила. Предстояло поступление в университет, а потом минимум четыре года учебы. Кто знает, чего мне захочется через четыре года?

– Рома говорит, чтобы кого-то расколоть, нужно найти его слабое место, – сказала Ксюша, когда мы уже в кроватях болтали по телефону перед сном.

– Потрясающе! Передай своему брату, что он гений! – со смехом отозвалась я. – Только человек с математическим складом ума мог додуматься до такого.

Ксюша прыснула.

– Нет, ну а что? Раз этот Гудвин шифруется, то его слабое место в том, что он боится, что ты узнаешь, кто он.

– Еще гениальнее! У вас это семейное? Круг замкнулся. Чтобы узнать, кто такой Гудвин, нужно узнать, кто такой Гудвин.

– Погоди. Давай рассуждать логически…

Ромкин хохот на заднем плане, последовавший за ее фразой, заставил нас обеих замолчать.

– Что ты ржешь? – накинулась на брата Ксюша, и до меня донеслись звуки их возни. – Если ты такой умный, сам скажи, что Алиске делать.

– А зачем что-то делать? – переводя дыхание, сказал Рома.

– Мы хотим узнать, кто это пишет, – ответила Ксюша.

– Для чего?

– Любопытно!

– Ну смотри… – Рома взял трубку и включил громкую связь.

– Это точно Тим! – перебивая его, крикнула Ксюша.

– Я согласен, – неожиданно поддержал ее Рома, – похоже на Рощина – отправил сообщение и стал ждать ответного хода.

– Типа он со мной так играет? Как в шахматы?

– Не думаю, что нарочно, это его стиль. Ты напиши ему напрямую, в его личный, официальный акк, что ты знаешь, что Гудвин – это он.

– А если не он?

– Ну не он так не он. Даже если засыплет тебя вопросами, просто не отвечай, и все.

– А давай я напишу? – вклинилась Ксюша. – Можно даже преподнести так, будто я его шантажирую. Типа: я знаю, что ты Гудвин, и если не хочешь, чтобы Алиска об этом узнала, приходи завтра к автошколе.

– Почему к автошколе?

– Там мало кто ходит и случайно вряд ли забредет. Впрочем, это не важно. Можно выбрать другое место.

– А если он ответит, что не понимает, о чем ты говоришь, и пошлет тебя?

– Может, и пошлет, а может, и нет. В случае чего скажем, что пошутили. Или поспорили, или просто поржем. Обставим как розыгрыш. Можно вообще всем подозреваемым написать. Кто у нас там еще? Ершов? Веня? Иннокентий, кстати, очень подходит на роль сексуального маньяка! – Ксюша расхохоталась.

– Хватит запугивать. Мы же решили, что это Тим.

– Вот вы неугомонные, – проворчал Рома, – давайте спать уже. Утро вечера мудренее.

Я попрощалась с ними и, распахнув окно, стала вспоминать, что вообще знаю о Тиме, кроме того, что он играет в шахматы, дружит с Матвеем и перевелся к нам из школы в соседнем районе. Из троих детей в семье он самый младший. На единственной фотографии в аккаунте в ВК худенький пятнадцатилетний Тим был со старшими братьями, довольно взрослыми, но такими же длинноволосыми, как он сейчас, парнями. Еще я знала, что он старательно учился и ходил к Аксенову в маткружок. Впрочем, ашки почти все ходили в этот кружок. На этом мои знания о нем заканчивались.

– Быстро просыпайся! – Ксюша влетела в комнату. – Я тебе пишу-пишу!

– А что случилось? – Я нашарила под подушкой телефон. – Сегодня же суббота.

– Да! И уже десять.

С кухни доносился гул кофемашины, смех тети Ларисы, пахло овсяной кашей. Ксюша надела голубые джинсы с вышитыми розовыми цветами на бедрах и белую блузку.

Я напрягла память.

– Разве мы о чем-то договаривались?

– Ты нет, а я уже забила стрелку. Скорее вставай, если хочешь успеть накраситься.

– Какую стрелку? С кем?

Окно всю ночь оставалось открытым, и из него доносились звуки утренней жизни. Ксюша захлопнула створку.

– С Гудвином!

Я резко села, волосы, рассыпавшись, закрыли Ксюшу от меня.

– Как с Гудвином?

– А вот так! – Она загадочно посмотрела. – Вчера попрощалась с тобой, сразу и написала. Как договаривались.

– Кому написала? Что?

– Я написала: «Я знаю, что ты Гудвин, и, если не хочешь, чтобы и Алиска об этом узнала, приходи завтра в одиннадцать к автошколе».

– И что Тим? – Кое-как справившись с волосами, я открыла себе обзор.

Подруга стояла передо мной, скрестив руки на груди и хитро улыбаясь. Свежая, довольная, полная горячего энтузиазма.

– Ответил, что не понимает, о чем речь.

– Еще бы! Так он тебе и сознался. Это вообще глупая идея, Ксюш, не стоило ничего писать, не поговорив со мной.

– Так мы же поговорили!

– Но я не сказала «да»!

– Но ты и «нет» не сказала.

Спорить было бесполезно.

– И как же тебе удалось его расколоть?

– Его? Никак, – Ксюша легкомысленно повела плечом. – Просто я написала то же самое Вене и Ершову. Мы же и их кандидатуры рассматриваем. Веня до сих пор не прочитал, а Ершов, ничего не спрашивая и не отнекиваясь, сразу согласился. Прикинь? Значит, Гудвин – это он.

Она смотрела на меня с видом победителя.

– Обалдела?! – Я окончательно проснулась. – Зачем ты написала Ершову?!

– Иногда спонтанные решения оказываются самыми лучшими.

– Никакое это не решение! – Я разозлилась. – Ты поставила меня в идиотское положение!

– Ничего подобного. Я же буду с ним встречаться.

– Тогда зачем ты разбудила меня?

– Как зачем? – Ксюша удивленно вытаращилась. – Ты отпустишь меня одну на такое опасное дело?! Спрячешься и просто понаблюдаешь. Сфоткаешь. Вдруг он захочет от меня избавиться? – добавила она со смехом.

– Да ну тебя! Парни и так считают, что мы дуры, а теперь точно убедятся, что это правда.

– И что? Какая нам разница? Через пару месяцев мы с ними попрощаемся и, может, никогда больше не увидим. А если не выясним, кто такой Гудвин, то так и промучаемся в догадках всю оставшуюся жизнь.

Ксюша осталась поджидать Ершова на дорожке, ведущей на территорию школы, а я спряталась на стоянке за учебными машинами автошколы, там стояло около десятка старых «Жигулей». Здесь была большая асфальтированная, расчерченная белыми полосами и стрелками дорожной разметки площадка, в левом углу которой стояло двухэтажное кирпичное здание, а в правом – навалена куча серо-черных покрышек. Школа не работала уже три или четыре года.

Пока я в спешке завтракала, собиралась и летела на место встречи, времени подумать совсем не было. Но Ершов задерживался, и я, сидя в засаде, вдруг поняла, что если он сейчас сознается, то я не знаю, что делать дальше с этой информацией. Как реагировать? Конспиратор из меня никакой, да и актер тоже, так что притворяться не получится. Я начну бояться и избегать его. Так уж получалось, что Тим в роли Гудвина представлялся мне романтичным, а Ершов пугающим.

«Он не придет», – написала я Ксюше, спустя десять минут после назначенного Ершову срока. Подруга не ответила, но буквально через две минуты на дорожке, ведущей к автошколе, появился неспешно вышагивающий Ершов – руки в карманах синих джинсов, походка развязная. Заметив Ксюшу, он широко заулыбался. Подошел и, не вынимая рук из карманов, подался вперед, словно собирался ее обнять, но всего лишь что-то тихо сказал. Ксюша отшатнулась и выставила перед собой руку, будто фея Вилл, пытающаяся вызвать защитное заклинание.