— Почему ты не отвечаешь на мои вопросы?

— Потому что ты задаешь неправильные вопросы, — его губы изогнулись в небольшой улыбке, как будто его все это забавляло. — И если ты не замышляешь какую-то извращённую игру с ножами, я предлагаю тебе оставить мои ножи на кухне, где им и место. — Его взгляд опустился на диван, затем снова на меня, прежде чем он схватил нож и понес его обратно на кухню.

Вот вам и угроза ножом, чтобы он отпустил меня.

Я вздернула подбородок и выпрямилась, готовая к бою. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Я зажмурила глаза и отмахнулась от этого вопроса. — Что ты хочешь, чтобы сделал мой отец? — Это должно было быть оно. Им нужно было что-то, что мог дать только король.

Он вытащил руки из карманов и скрестил их на груди: — В этой хорошенькой головке все-таки есть мозги.

Он назвал меня хорошенькой.

Не в этом суть, Эни.

— С моим братом все в порядке? — Грей сказал, что они не причинят мне вреда, но он ничего не сказал о Лиаме.

Он провел рукой по волосам: — Господи, ты когда-нибудь затыкаешься?

— Нет, когда я ищу ответы.

— Ты получишь ответы, когда придет время для них, — он прошел мимо, коснувшись моего плеча, и направился к лестнице. — А сейчас пора спать. Спокойной ночи, принцесса.

И с этими словами он оставил меня одну в своей гостиной.

Мой пульс стучал в ушах с каждым ударом бьющегося сердца. Я была за тысячи миль от дома, с мужчиной, который не хотел меня видеть, без возможности позвонить брату, без понятия, где мой отец, и без шанса выбраться из этой квартиры. Меня обманули и похитили, и у него хватило смелости сказать мне, что сейчас не время для ответов.

Да пошел он.

Сейчас было самое время.

ГЛАВА 8

— Нет.

Для выразительности я ударила рукой по окну, а затем поморщилась, потому что этот человек снова заставил меня выйти из себя. Если быть честной, то я вышла из себя около двух часов назад, когда поняла, что Грей был прав. Выхода не было. Даже если бы я дошла до отчаяния и прыгнула, я не смогла бы открыть окна. На всех них были маленькие белые пластиковые блокираторы.

Да. Я проверила.

Чендлер даже не вздрогнул от звука моей ладони, ударившей по стеклу. Или на то, как шипело мое дыхание между зубами, когда я поняла, что это чертовски больно. Он просто продолжал идти вверх по лестнице, засунув руки в карманы, словно ему было наплевать на все на свете.

И я последовала за ним.

— Еще не пора спать. Это не спокойной ночи, принцесса, — сказала я, подражая его отстраненному тону. — Нет, пока ты не ответишь на мои вопросы.

Он не обернулся. Как будто я не разговаривала с ним, как будто меня вообще не было в комнате.

Я продолжала следовать за ним, перепрыгивая через две ступеньки за раз, чтобы догнать его. Мои легкие были сжаты, и я практически видела, как с каждым вдохом вокруг меня истощается кислород, по крайней мере, так мне казалось.

— Или позволь мне позвонить отцу.

Он дошел до открытого чердака наверху лестницы и продолжил идти.

Я не могла перевести дыхание.

Почему я не могу просто перевести дыхание? Как я должна была оставаться сильной, когда мне больно даже дышать?

— Или скажи мне, все ли в порядке с моим братом. — Пожалуйста, пусть Лиам будет в порядке. Слезы затуманили мое зрение, когда шла за ним по коридору, но я смахнула их, отказываясь сломаться.

— Или вот еще мысль: ты можешь просто отпустить меня. — Я повысила голос, хотя знала, что, скорее всего, он отскочит от его спины. Я хваталась за воздух, и я знала это. Но я должна была попытаться. Я словно упала в пустую могилу и искала веревку.

Мне просто нужна была веревка.

Он обернулся, его челюсть сжалась, когда он стиснул зубы. От огня в его глазах у меня волосы встали дыбом.

— Виноват, — он похлопал себя по груди рукой. — Языковой барьер и все такое. Позволь мне говорить медленно, чтобы ты поняла.

Языковой барьер? Какая высокомерная задница.

— Пошел ты, придурок. Я говорю по-английски.

Разница была только в наших акцентах, а не в словах. Он рассмеялся, как будто это его позабавило, затем начал идти ко мне, вынуждая меня убраться с его пути.

— Мне плевать на твои деньги, — он сделал шаг в мою сторону. — Ты не позвонишь своему отцу, потому что это ничего не даст.

Я сделала еще один шаг назад, сосредоточившись на медленном, ровном дыхании.

Гнев или что-то близкое к нему, исходило из каждой поры его тела, когда он сделал еще два шага вперед, заставив меня отодвинуться от него, пока я не прижалась спиной к стене.

— И если бы ты была умной, то сейчас благодарила бы меня за то, что я не отпустил тебя, вместо того чтобы задавать миллион бесполезных вопросов.

Вот засранец. Я была умной. Я читала по книге в день, закончила школу в числе трех процентов лучших в классе и угадывала сюжетные повороты в девяти из десяти триллеров.

Я была умной, черт возьми.

Так почему же мой мозг сейчас превратился в кашу?

Все, что я могла понять, это то, как невероятно близко он находится и как его близость заставляет мое сердце биться.

Почему от него так хорошо пахнет?

Он положил свою ладонь прямо над моей головой, упираясь в стену, и наклонился ко мне: — С твоим братом все в порядке, — он усмехнулся, но в его улыбке не было ничего дружелюбного. Я почти осмелилась назвать ее жестокой. — Вероятно, он сейчас по уши в какой-нибудь тугой маленькой киске и совершенно не думает о тебе. — Его дыхание танцевало на моем лице, накаленное гневом и нотками алкоголя.

Это не были слова человека, который вырос, задыхаясь от правил этикета. Это были слова мужчины, который знал толк в женском теле, мужчины, который мог прижать ее к стене и наполнить ее своим членом, при этом говоря ей, чтобы она произнесла его имя.

Моя грудь напряглась, стало трудно дышать. Соски затвердели под сарафаном, и, судя по тому, как его взгляд тут же опустился на мою грудь, я не сомневалась, что он это заметил. От смущения моя кожа вспыхнула. Мой разум бежал со скоростью мили в минуту, ошеломленный реакцией моего тела на совершенно незнакомого человека. Годы нерастраченного сексуального напряжения грозили взорваться. Это было единственное разумное объяснение.

Я не была чопорной, неопытной ханжой. Я выросла с Лиамом Рэдклифом, принцем Плэйбоя, в качестве брата. То, что я видела и слышала, попало бы в любительский порнофильм.

Целибат не был моим выбором. Я хранила девственность из-за обязательств. В свой восемнадцатый день рождения я потеряла девственность с дворцовым охранником, с которым встречалась. На следующий день я узнала, что помолвлена. Мне пришлось не только порвать с охранником, но и пригрозить ему увольнением, если он хоть кому-нибудь расскажет об этом. Принц Александр ожидал девственную невесту, а мой отец умер бы, узнав, что я сделала. Это было небрежно и быстро и совсем не так, как я себе представляла. С тех пор у меня больше не возникало желания рисковать и отдаваться кому-то подобным образом. Я никогда не чувствовала желания, покалывающего внизу живота и разливающегося между бедер. Я ограничивалась романтическими книгами и игрушками на батарейках, убежденная, что на свете нет мужчины, который мог бы доставить мне удовольствие лучше, чем я сама. Насколько я знала, мужчины с грязными ртами и умелыми руками были вымышленными. Их не существовало.

Теперь здесь был Чендлер, склонившийся надо мной, его запах окутывал меня и заставлял трепетать в запретных местах. А его слова… его слова заставили бы покраснеть хорошую девушку, но я была любопытной бунтаркой, которая хотела большего. Больше близости. Больше его горячего дыхания на моей коже. Больше слов, льющихся из уст мужчины, у которого был голос, созданный для грязных разговоров.