Она оглянулась на водителя, потом на меня, выражение ее лица было жестким, а глаза расширенными.

— Серьезно?

Я помахал таксисту рукой: — Дальше я сам.

Он поднял обе руки вверх.

— Не мое дело, — сказал он, затем забрался в свое такси и уехал.

Я открыл пассажирскую дверь.

— Садись в машину.

— А если я не сяду?

Господи, эта женщина.

— Садись в эту чертову машину, и тебе не придется это выяснять.

— Я буду кричать. — В ее карих глазах сверкнул бунт.

Медленная улыбка искривила мои губы.

— Хорошо. Мне нравятся крикуньи. Это делает мой член твердым.

У нее перехватило дыхание, затем она медленно пригнулась и молча скользнула на пассажирское сиденье.

— Я так и думал, — я закрыл ее дверь, затем обошел машину и сел со стороны водителя. — Я собираюсь сделать кое-что, о чем, вероятно, пожалею, но прежде чем я это сделаю, ты должна понять, что сама напросилась на это.

Хватит с меня этого дерьма. Пришло время ей узнать свое место в этой игре. Она смотрела вперед, когда я отъехал от обочины.

— Ты это понимаешь? — Я собирался уничтожить ее, разрушить ее мечты и подавить ее желание бороться со мной. Но самое извращенное и испорченное заключалось в том, что часть меня была рада этому. — Ты хотела этого. Я пытался защитить тебя от этого.

Она бросила взгляд в мою сторону.

— Мне не нужно, чтобы ты меня защищал.

Я пожал плечами.

— Пусть будет по-твоему. — Мои пальцы прокручивали экран на приборной панели, пока я не нашел имя Уинстона Рэдклиффа.

Он ответил на втором звонке: — Привет.

Эннистон тут же выпрямилась на своем сиденье. Она вздохнула, когда ее глаза загорелись. Я протянул руку и зажал ей рот, когда она собиралась заговорить.

— Привет, Уинстон, — затем я отключил звук на нашей стороне и посмотрел на нее.

— Ты получишь свою очередь. А пока, — я застегнул воображаемую молнию на своих губах. — Или я могу просто завершить звонок прямо сейчас. — Я провел пальцем по красному кругу.

— Нет. — Ее голос дрожал. В ее глазах светилась надежда. — Я подожду.

— Чендлер, — его голос стал тихим. — Я уже поговорил с Греем. Мне нужно еще немного времени. Это не только мое решение.

Я откинулся на сиденье, когда въехал в пробку, и включил звук.

— Не поэтому я звоню, но приятно слышать. Я хотел сказать тебе, что получил твое сообщение громко и четко. — С помощью кнопки на задней стороне руля я увеличил громкость, чтобы Эннистон не пропустила ни слова из нашего разговора.

— Эннистон в порядке?

О, теперь он решил побеспокоиться о своей дочери. Когда мы впервые сказали ему, что похитили кого-то из дворца, она даже не пришла ему в голову. Я посмотрел через салон. Ее колено подпрыгивало, как отбойный молоток, и она все время проводила ладонями по бедрам.

— Она в порядке, хотя я не могу сказать того же о своей девочке. — Танцовщица из моего клуба получила легкое сотрясение мозга, и она была без работы, пока ее лицо не заживет.

— Если вы обидите мою дочь…

Эннистон наклонилась к приборной панели, как будто он мог лучше ее слышать, если бы она была ближе к динамику. — Па, это я. Я в порядке. Я просто хочу домой, — ее голос пел от бесполезной веры.

Я посмотрел на нее и пробормотал про себя: — Вот тебе и чертов рот, — может, мне нужно было трахнуть его снова, чтобы она заткнулась. Я сказал ей ждать своей очереди.

Уинстон тяжело вздохнул.

— Я знаю, милая. Я работаю над этим. Я скоро доставлю тебя домой. — Он звучал как обеспокоенный отец. Чушь. Заботливый отец закрыл бы этот сайт, как только узнал, что мы используем его дочь в качестве залога. У этого парня хватило наглости попросить больше времени.

Она откинулась назад, расправила плечи и нахмурила брови. Ее взгляд был устремлен на динамик автомобиля.

— Что значит, ты работаешь над этим? Ты знал, что я здесь? Ты знал все это время? — Ее голос перешел от надежды к отчаянию.

Он проигнорировал ее вопросы: — Просто делай все, что он скажет, хорошо.

Ее глаза наполнились слезами, когда она опустилась на свое место.

Я вмешался, потому что разговор был окончен. Она услышала достаточно, и ему пора было заткнуться. Я не был одним из них. Мне не нужен был раб. Мне нужен был рычаг: — Тик-так, Ваше Высочество. К сожалению, в отличие от беспомощных молодых девушек, у вас не так много времени, — я сильно надавил на газ. Медленно движущийся грузовик переместился на правую полосу, пропуская меня. — С этого момента у тебя есть пять дней, чтобы все сделать. — В машине стало тихо, когда я нажал на красную кнопку и завершил разговор.

Эннистон смотрела в окно, пока мы проезжали одну машину за другой. Огни города мелькали в темноте и подчеркивали грусть в ее глазах. Быть мудаком — это то, что я делал. Это было то, кем я был. Но это не значит, что это всегда было легко.

Время от времени ее дыхание сбивалось, и я улавливал, как она глотает всхлипы, молча смахивая слезу со щеки. Наконец, она заговорила.

— Он знает, что я здесь. Он знал все это время. — Ее голос был едва слышным шепотом, борьба, начавшаяся ранее, полностью вытекла из ее вен. — Теперь я понимаю. Я не принцесса в этой истории. — Она медленно моргнула, как будто потерялась. — Я пешка.

Я не сводил глаз с дороги и старался не обращать внимания на то, как сжался мой желудок от ее слов. Я хотел ее сломать, и вот она здесь. Так почему, черт возьми, я не был рад этому?

ГЛАВА 18

Все тело дрожало, и мне потребовались все мои силы, чтобы не показать этого. Было ощущение, что меня бросили на холоде, голую и босую. Даже мои кости были ледяными. Все это время я была так сосредоточена на том, чтобы связаться с отцом. Я знала, что если смогу рассказать ему о случившемся, он сделает все возможное, чтобы освободить меня. Я ошибалась.

Он все знал с самого начала.

Просто делай все, что он скажет.

Между ним, Греем и Чендлером шла битва, и я была разменной монетой. Кто-то мог бы даже назвать это сопутствующим ущербом.

Я была побочным ущербом.

Огонь в моей душе погас, оставив меня смотреть, как горстка пепла ускользает из моих пальцев. Больше не было причин бороться.

Чендлер не потрудился сказать, я же тебе говорил. Мы оба знали, что он был прав. Я не была готова к этому.

— Что ты имел в виду, когда сказал беспомощные молодые девушки?

Он резко повернул, пересекая полосу движения, и посмотрел на меня. Вокруг нас раздавались автомобильные гудки.

— О чем ты говоришь? — спросил он, затем снова сосредоточился на дороге. Слава богу.

— Когда ты разговаривал с моим отцом, ты сказал, что в отличие от беспомощных молодых девушек, время — это то, чего у него не так много. Какие беспомощные молодые девушки? Что это значит? Почему ты дал ему пять дней? — О каком сообщении говорил Чендлер? Почему моему отцу нужно было больше времени?

— Может, тебе стоит спросить его.

Я продолжала смотреть в окно.

— Возможно, я бы спросила, если бы хотела поговорить с ним прямо сейчас.

Он усмехнулся про себя, но это было недолго. Его рука вцепилась в руль, а выражение лица стало жестким.

— Он не тот человек, за которого ты его принимаешь, Эннистон. Не спрашивай больше ни о чем, потому что это все, что я собираюсь сказать.

Без шуток. Человек, за которого я его принимала, спас бы меня, как только узнал, что я пропала, или хотя бы попытался это сделать. Он бы точно не оставил меня одну. Всю свою жизнь я считала себя сильной. Никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. От всех этих вопросов у меня разболелся мозг, и было очевидно, что от Чендлера я больше ничего не добьюсь.

Он использовал мое имя, мое настоящее имя, вместо Принцессы. Это был единственный луч света посреди бури, и я цеплялась за него, пока могла.