Я провел рукой по лицу.

— Ты не должна была это услышать. Как ты вообще сюда попала?

— На такси, — ее лицо озарилось гордой улыбкой, которая заставила мой член дернуться. — Не волнуйся. — Она подняла в воздух черную пластиковую карточку. — Я заплатила ему.

Я выхватил кредитку из ее рук и взглянул на имя, на мое имя. Она была у нее с того дня, когда я оставил ее ей в «Диор». С того дня, когда она купила это чертово платье, источающее секс.

— Тебе пора уходить, — я сунул ей карточку обратно. — Возьми такси.

Она проигнорировала это: — Мне не нужно такси. Я уеду вместе с тобой.

Из всех попыток сбежать она выбрала именно эту. Боже, я хотел задушить ее.

Мужчина в темно-красной мантии, накинутом на черный костюм, шагнул к ней.

Откуда, черт возьми, он взялся и как много он слышал?

— Как ты оказалась снаружи? — он схватил ее за руку и сжал так сильно, что она вздрогнула. — Вернись внутрь к другим девушкам.

Другим девушкам?

Оковы, сдерживающие мой гнев, разорвались, и из горла вырвался рык.

— Мои извинения, сэр.

Этот человек думал, что я разозлился из-за того, что Эннистон сбежала. Он не знал, что я был в трех секундах от того, чтобы сломать каждый палец, который прикасался к ней.

Он открыл передо мной дверь той рукой, которая не сжимала руку Эннистон.

— Вы можете присоединиться к остальным. Я прослежу, чтобы об этом позаботились.

В его голосе звучала злоба, словно он был в восторге от того, что задумал.

Я не собирался никуда идти без нее.

Мужчина дернул ее за руку, заставив споткнуться и упасть на него. Она оттолкнулась от его груди, а затем посмотрела на меня с убежденностью в глазах. Я знал этот взгляд. Она собиралась бежать. И я был бы тем парнем, который остался бы сзади, чтобы избивать этого чувака до тех пор, пока не убедился бы, что она сбежала. Но он открыл другую дверь, а затем втолкнул ее, прежде чем у нее появился шанс. Я рванулся вперед, отпихивая его с дороги. Когда я потянулся к двери, чтобы не дать ей закрыться, мужчина схватил меня за капюшон и дернул назад. Дверь захлопнулась.

— Это не твоя дверь.

Я отпрянул от него, затем открыл дверь, через которую он заставил ее войти, и обнаружил только две односпальные кровати с деревянными крестами над каждой из них и большую картину с изображением Девы Марии между ними. Блять. Как. Жутко.

Куда она, блять, делась?

Мужской голос произнес у меня за спиной.

— Если тебе нужна девушка, иди через свою дверь.

Ужас поселился в моей груди.

Во что ты, блядь, ввязалась на этот раз, Маленькая Бунтарка?

И как, блядь, я должен был вытащить ее из этого?

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул. Был только один способ узнать это.

Мне пришлось пройти через свою дверь, после того, как я ударил этого ублюдка об стену, а затем сломал ему гребаный нос. А потом я взял его руку в свою и хрустнул костяшками пальцев, пока его пальцы не сломались. — Ты не должен трогать вещи, которые тебе не принадлежат, — сказал я. — Твоя мать была бы разочарована твоими манерами.

И затем я вошел в свою дверь.

Как только я оказался внутри, дверь закрылась за мной, раздался тяжелый стук в открытом соборе. Стены и потолки были полностью белыми, отделанными золотом. Массивные люстры, отделанные тем же золотом, висели в ряд по центру комнаты. На витражах и фресках ручной росписи были изображены образы различных святых и ангелов. Другие святые были высечены в виде скульптур из белого камня и расставлены вдоль стен. Это было место милосердия и благодати, где люди падали на колени, сдаваясь, где добродетельные люди искали искупления от зла.

Иронично, что именно здесь нечестивые предпочитали купаться в нем. Какую бы добродетель ни хранило это место, сейчас оно было окутано злобой. Двенадцать часов назад кто-то стоял на этом же месте, глядя на нарисованное изображение Иисуса, охваченный умиротворением. Теперь же дуновение разврата окружало меня, как живое, дышащее существо. На противоположной стороне комнаты мужчина в такой же красной мантии стоял, сцепив руки перед собой. Этот носил черно-золотую маску в венецианском стиле, чтобы скрыть свое лицо.

— Ты готов?

Я медленно повернул голову в одну сторону, глядя ему в глаза.

— А ты?

ГЛАВА 32

За любопытство всегда приходится платить, как прошлой ночью, когда я слушала дыхание Чендлера и не сомкнула глаз. Мне следовало подождать в пентхаусе, а не идти за ним в это место. Но после того, как я услышала сообщение, которое он оставил на автоответчик, я хотела, должна была попытаться, помочь ему. Я знала, что это рискованно. Я не была настолько наивной, чтобы думать, что он собирается прогуляться по парку после такого сообщения. Когда я сказала, что хочу помочь, я имела в виду именно это. Теперь, когда я была здесь, моя смелость казалась напрасной.

Как только человек в капюшоне втолкнул меня в одну дверь, открылась другая, спрятанная за картиной Девы Марии в натуральную величину. Еще двое мужчин схватили меня за руки, а затем потащили вниз по лестнице, которая привела меня сюда. Я стояла в комнате с мощеными стенами и бетонным полом, гадая, какую цену мне придется заплатить на этот раз — какую цену заплатим мы оба.

Толстые белые свечи на высоких железных подставках отбрасывали мягкое янтарное сияние. Красное пламя лизало стены, придавая комнате зловещий вид. Снаружи она выглядела как собор, и, возможно, так оно и было. Но ничего библейского в ней не чувствовалось.

— Где Чендлер? — крикнула я, когда еще одна дверь захлопнулась перед моим носом. Я стукнула кулаками по тяжелому дереву, как будто это могло что-то изменить. — Открой эту чертову дверь. — Я никогда не сквернословила, особенно в подземелье святого места, но отчаянные времена и все такое.

Словно в ответ на мой крик, дверь открылась, и вошел человек в черной мантии с капюшоном. Тени скрывали его лицо, пока он не шагнул прямо ко мне, протягивая белую шелковую мантию. Грей.

Мой желудок скрутило. Если Грей был здесь, значит, я была прав. Они были здесь из-за девочек.

— Где Чендлер? — Я оглядела комнату, словно ожидая его появления. — Почему на тебе эта мантия? Мой отец здесь?

Он проигнорировал мои вопросы.

— Тебе не следовало приходить сюда, — сказал он с холодностью, от которой по моей коже побежали мурашки. Красное сияние плясало на его сильных чертах. Грей был из тех красавцев, которые граничат с ангельскими, из тех красавцев, которые лишились благодати. Он схватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Ты будешь видеть вещи, возможно, даже делать вещи, которые ты не понимаешь. Несмотря ни на что, делай все, что они скажут.

Вернись внутрь к другим девушкам.

Другим девушкам. Этот человек принял меня за одну из девушек, которых я должна была спасти.

О боже. Что я наделала?

Мое тело было словно из свинца.

Мои легкие были ледяными стенами.

Мое сердце было грузовым поездом, мчащимся по рельсам.

— Представь, что ты играешь в игру, — продолжал Грей. Он обхватил мое лицо руками, заставляя перестать дрожать и сосредоточиться на нем. — Ты выполняешь свою часть игры, а мы с Чендлером выполняем свою. Понятно?

Выполняешь свою часть. Я сделала глубокий вдох. Выполнить свою роль. Играть роль. Да. Я могу это сделать. В конце концов, именно за этим я и пришла. Я хотела быть в гуще событий, и вот я здесь.

Я схватила мантию, заставляя держать себя в руках, по крайней мере, пока не выберусь отсюда. Я собрала все оставшееся мужество и посмотрела ему в глаза. — Да. Я понимаю.

— Хорошо, — он пошел к двери. — Они придут за тобой, когда будут готовы.