Очнулся от того, что почувствовал хлопки по щекам, кто-то хриплым голосом пытался привлечь его внимание:
– Эй, уважаемый, слышишь меня? Парень, очнись, у меня телефона нету, скорую не вызову! Так и окочуришься! Очнись. Эх, бляха-муха, и вокруг-то никого, когда надо! Очнись, парень!
Когда он, наконец, открыл глаза, то через мутную пелену увидел склонившегося над ним человека. Тот, заметив, что сознание к упавшему вернулось, предложил помощь:
– Ты присядь поудобнее, мил человек, подыши поглубже. Вроде отпустило тебя. Похоже, сердечко зашлось. Ты сам то знаешь, что с тобой? Лекарство никакое с собой не носишь?
Тимофей постепенно пришёл в себя, взглянул на говорившего – перед ним был классический клошар. Его грязная, заношенная одежда, брюки на проволок, грязно-синюшное лицо и траурные ногти не оставляли других соображений по поводу места, занимаемого этим человеком в обществе.
– Что случилось? – раздался откуда-то со стороны его собственный, слегка хрипловатый голос.
– Да на лавочку ты удачненько так упал. А я тут курево по утрам из урнов собираю, пока дворники ещё не пришли, да и увидел тебя. Подошёл, помочь-то надо же. Ну вот, смотри, вроде щёчки порозовели. Ты куда шёл-то? Как зовут?
С усилием шевеля языком, представился, – Тимофей. А вас?
– А нас все Санёк зовут. Как ты, Тимофей? Идти сможешь?
– Куда идти? – с трудом соображая, ответил Тим.
– Ну на остановку пойдём, что ли, там люди есть, кафе опять же рядом. Скорую вызовем. Или у тебя свой телефон есть? Набирай сто двенадцать, если что, я объясню.
– Уважаемый, я в порядке. Посижу, подышу и всё. Всё нормально. Да успокойся, я правда в порядке.
И на самом деле он почувствовал себя хорошо, и даже очень. Ощущения были похожи на расслабление после тяжёлой физической работы, просто эйфория. Настроение заметно поднялось. Он вспомнил о сигаретах, пошарил в кармане куртки, достал пачку, и протянул её своему спасителю:
– Санёк, вот возьми, спасибо тебе. Я сам не курю, а тебе в удовольствие. Держи.
Клошар картинно поклонился, принял из его рук подарок, и тут же распечатал. Вытащив из кармана безразмерных штанов засаленный коробок спичек, прикурил. Выдохнув облако дыма, рассыпался в благодарностях:
– От спасибо огромное, Тимофей Батькович, дай тебе бог здоровьичка! Если позволишь, разреши присесть рядом.
Палинский жестом руки выразил согласие, и добавил:
– Конечно садись, Санёк! Зачем спрашиваешь – лавочка общая. Садись, пообщаемся. Расскажи, как живёшь-можешь?
Положив ногу на ногу, тот вальяжно откинулся на спинку лавочки, пару раз глубоко затянулся дымом, и выдохнув целое облако, ответил:
– В общем и целом всё нормально, только обижают иногда.
– Кто это?
– Да молодёжь дурная. У них энергии много, куда её с толком применить – у них ещё ума не хватает, а бездомные люди слабые, и с ними можно безнаказанно шутить. Только шутки иной раз бывают не очень весёлые.
– Ну не бьют?
– Да знаете, Тимофей, изредка бывает и такое безобразие. Эти компьютерные дебилоиды могут поспорить между собой, например, что с одного удара умеют «вырубить» человека, но нападать на взрослого и крепкого мужика им ссыкотно, поэтому разрешают свой спор с такими как я.
Палинский от неожиданности опешил:
– Санёк, ты не гонишь? Правда, что ли?
– Тимофей, а зачем мне врать вам? Сигаретами вы меня уже угостили. На большее я не рассчитываю, так что – правда. Ещё бывает, тестируют действие газового баллончика. Мне лично как-то раз досталось.
– Вот скоты.
– А что сделаешь? Мы же не можем пожаловаться. В милиции сразу паспорт спрашивают.
– Саша, сейчас это полиция называется.
– А без разницы – в полиции тоже паспорт нужен, – Санёк тяжело вздохнул, – у меня раньше был. Да и много чего было. Я даже институт закончил, хотел дальше наукой заниматься. Но вот водочка шибко сладенькая оказалась. По молодости приучился её пить, так и пошло-поехало.
Тимофей участливо спросил:
– А на работу устраивался? Может помочь?
Клошар приложил руку к груди, и благодарно поклонился:
– Спасибо тебе, добрый человек! Не смогу я уже работать – отвык. Да и не соображаю ничего толком. Какой из меня работник. В больнице я сильно головой сдал.
– В больнице?
– Ну да, в больнице. Родители у меня шибко грамотные были, и как-то в один мой загул сдали меня в психушку. А там доктора влили в меня какую-то совершенно волшебную вакцину, что я даже эльфов с птеродактилями увидел. А после ориентиры совсем потерял. Я там долго пробыл, видать не получилось у них ничего – всё пробовали и пробовали. Аж руки синие постоянно от уколов были, да и задница тоже.
– И как в итоге вышел оттуда?
– Да пока я там был, родители умерли, и меня родня забрала. Увезли к себе в деревню. Добрые люди, спасибо им. Но я там не смог. Там работать надо с утра до вечера. А я слабый совсем тогда сделался. Да и порядки у них – подъём каждый день в пять утра. Спать ложатся в девять. По субботам баня. Одежду надо стирать. И – работа, работа, работа. Как они сами дюжат, непонятно. Короче я от них сбежал – в городе ловчее. По подвалам шастаю. Кормлюсь хорошо. Тут на Жукова ресторан есть, «Норд» называется, там меня и подкармливают – вечером объедки в бак относят. Вот раз вечером я хотел набрать в кастрюльку, так меня Груня и пожалела – вынесла гуляшика, да помидорку. Девчонка, официантка. Сказала потом приходить в это время, часов в десять. Только друзей попросила не приводить. Вот я весь день и жду. А вечером объедаюсь. Всё нормально у меня. В больничке тоже хорошо кормили. Я бы там и дальше мог оставаться. Жить можно. Собеседники хорошие попадались. Ты не поверишь, и генералы были, и профессоры, даже Муслин с годик лечился у нас.
Тимофей не понял:
– Какой ещё Муслин?
– Ну певец, который. Он и нам песни пел. Как заорёт, бывало: «А эта свадьба, свадьба, свадьба пела! Эх! И плясала!» И все в палате плясали! Ему сразу укольчик – раз, тогда и спит. Следователь ещё был. Много интересного рассказывал. Как воров ловил, да оторвяжников разных.
– Чего ещё рассказывал? Убийства не расследовал?
– Говорю же – оторвяжников ловил. Только жаловался, что пострадал от своей сообразительности, – Санёк достал из пачки очередную сигарету, закурил.
Тимофей не спешил уходить, чувствовал, что необходимо немного посидеть, подышать прохладой. Сердце работало с перебоями – то частый перестук раза три подряд, то пауза – по ощущениям похоже на воздушную яму при полёте. Решил ещё немного поболтать со словоохотливым клошаром:
– Пострадал, говоришь? Это как?
– Да, говорит напоролся на контору какую-то, и они его в больничку-то и спровадили.
Палинский решил сменить тему:
– Слушай, Санёк, а ты где учился? На какую специальность?
Санёк приосанился:
– Да мечтал историей заниматься, археологией. Учился на отлично, даже на последнем курсе за диссертацию взялся. Да я её и сейчас пишу. У меня в подвале спрятана, в чемоданчике. Карандашом пишу.
Тимофей покачал головой:
– Условий нормальных для творчества у тебя не особо. Тяжело поди?
Но собеседник оказался настоящим философом, разведя руками, ответил:
– Что наша жизнь – труха! Творчество – это главное, только оно и помогает жить. Я окончил областной истфак, начал писать диссертацию на тему «Становление новой общественно-экономической формации на обломках монархической России». В результате долгих размышлений пришёл к совершенно неожиданным выводам. Но над Октябрём всегда будут ломать головы, особенно кто пытается понять, что такое история.
Глаза у Санька загорелись, рассказывая свою историю, он соскакивал с лавочки, снова присаживался, размахивал руками, но внятно и доступным языком принялся рассказывать о своей теории:
– Я, Тимофей, рассматриваю самый интересный, и самый спорный момент – развитие политического форматирования созданного большевиками нового государства. Когда старая система управления рухнула, низовой бюрократический аппарат устроил саботаж пришедших к власти неофитов – никто не хотел на них работать. Босяки пришли к власти! Вот я и пытаюсь подвергнуть анализу сущность перехода от одной ступени общественного развития к другой, как принято считать – более совершенной. Но как раз тут собака и порылась, отчего мы имеем ворох проблем по сей день! В своей научной работе как раз и пытаюсь рассмотреть процесс становления этой новой формации как один из узловых пунктов общественного развития.
