По крайней мере, она не кажется раздраженной.

– О, а это что? Кажется, мы кое-что пропустили. – Агнес сует руку под елку, чтобы достать маленькую коробочку, которую, как я подозреваю, положила туда только что. Она поднимает ее на свет, будто пытается прочесть этикетку, хотя, насколько я вижу, на ней вообще нет никакой надписи, а потом передает подарок Джоне. – Это тебе.

Он с любопытством смотрит на коробку, потом на меня – я пожимаю плечами, потому что не имею ни малейшего понятия, что там такое, – а затем снова на Агнес.

– Что это?

Та тоже пожимает плечами.

– Открой и узнаешь.

Джона дергает за ленточку, разворачивает бумагу и открывает маленькую шкатулочку. В ней лежит кольцо из белого золота безо всяких украшений.

Он толкает меня локтем в бок.

– Это от тебя?

Я качаю головой, изучая матовую поверхность и ровный край ювелирного изделия.

– Нет, но оно невероятно красивое.

И появилось очень вовремя, ведь буквально накануне я в панике вспоминала, что забыла о кольце для Джоны. Как Агнес только удалось достать его?

– Ты купила мне обручальное кольцо, Агги? Ты что, делаешь мне предложение? – отшучивается он.

– Не совсем. – Агнес и моя мама обмениваются нервными взглядами. – Я нашла его, убираясь по весне в доме Рена, в спальне, между между плинтусом и ковром. Предположила, что оно могло принадлежать ему, и решила показать Сьюзан.

– Да, это кольцо я купила Рену. Помню, когда выбирала его, подумала, что слишком простенькое, однако не скучное. – Голос мамы становится хриплым, она нервно хихикает, но глаза блестят от слез. – Рен постоянно снимал кольцо, если возился с двигателями и прочими вещами. Наверное, поэтому и был так уверен, что потерял его во время одного из своих полетов. Но, судя по всему, оно просто выпало из кармана.

– То есть кольцо пролежало в доме целых двадцать пять лет?

– Да. – Мама рассеянно тянется к руке Саймона, переплетая свои пальцы с его. – Когда Агнес спросила, что я думаю о том, чтобы отдать кольцо тебе, Джона, я, честно говоря, не знала ответа. Подумала, вдруг тебе покажется это плохой приметой или еще чем-нибудь таким…

– Нет. – Джона энергично качает головой, пристально изучая кольцо в своей руке и сдвинув брови. – Я вовсе так не считаю.

Мама облегченно выдыхает, будто с ее плеч в один момент свалился неподъемный груз. Она улыбается.

– Агнес была убеждена, что ты скажешь нечто подобное.

– Это… спасибо. – Его адамово яблоко подпрыгивает, когда Джона с трудом сглатывает.

Я тоже сглатываю. Меня переполняет масса эмоций, хотя не могу сказать, почему именно – из-за того, что Джона будет носить обручальное кольцо моего отца, или из-за того, что мой отец, которого я безмерно любила, так много значит для человека, за кого я собираюсь выйти замуж.

– После свадьбы нам придется подогнать его по размеру, – предупреждаю я Джону.

Рен Флетчер был не маленьким человеком, но Джона намного крупнее его.

– Не придется, – усмехается Агнес. – Я уже все сделала.

Джона надевает кольцо на безымянный палец левой руки, и оно идеально подходит.

– Откуда ты…

– Когда ты лежал в больнице после авиакатастрофы, ты был под действием лекарств и спал. Я обвязала твой палец ниткой и вместе с кольцом отнесла ювелиру. Этого оказалось достаточно!

Джона внезапно поднимается и плавным движением подхватывает Агнес, заключает в свои крепкие медвежьи объятия и, прежде чем опустить на пол, кружит ее вокруг себя.

– Что бы мы без тебя делали, Агги?

Она смеется, поправляя рождественский свитер, а затем поворачивается ко мне.

– Видишь, Калла? Мы же сказали, все будет хорошо.

– Теперь не придется испытывать чувство вины, что ты забыла про кольцо для Джоны, – добавляет мама.

Его рот слегка приоткрывается – сейчас он точно превратится в огромную занозу в моей заднице.

Я протяжно стону.

– Ну спасибо, мам.

– Ты забыла, что мне нужно кольцо?

Началось. Я слезаю с дивана и начинаю собирать оберточную бумагу.

– Спланировать свадьбу за неделю очень непросто. Да еще и в Рождество. На Аляске.

Джона забирает у своей мамы мусорный пакет и увязывается за мной. Он все еще не снимает обручального кольца папы.

– Но про свадебное платье ты не забыла!

– Нет, не забыла! Это мое свадебное платье.

– И про туфли к нему?

– Обувной был по соседству.

Видимо, он заметил коробку на заднем сиденье джипа.

– А я тебе вообще нужен на свадьбе или я буду только мешать?

– Ты просто смешон, – усмехаюсь я и швыряю ему в лицо бумажный шарик.

По стеклу боковой двери стучат костяшки пальцев, и через секунду раздается низкий мужской голос:

– Хо! Хо! Хо!

Вместе с Тедди в узкий коридор входят Мюриэль и Тоби, которые несут несколько упакованных коробок.

– Счастливого Рождества! – приветствует Мюриэль с искренней улыбкой. – Вижу, вы уже успели почистить дорогу. – И она одобрительно кивает Джоне.

– Да он просто псих!

Джона тут же обхватывает меня за талию и с легкостью закидывает себе на плечо, заставляя взвизгнуть.

– Я знаю, мы немного рано, но решили не тратить время дома напрасно и приехали заблаговременно.

– Она решила, что мы должны подъехать пораньше. Надеюсь, вы не возражаете, – поправляет Тедди, стягивая с себя тяжелую зимнюю куртку.

Под ней он с ног до головы одет в красное: рубашку на пуговицах, брюки, подтяжки, носки.

– Ты уже ходил сегодня в ангар? – спрашивает Тоби, притворяясь безразличным.

Джона смеется и опускает меня на пол.

– Да, чувак.

Тоби ухмыляется.

– Это отличный автомобиль! Я немного повеселился, пока перегонял его вчера в снегопад.

– Вот, Калла. Это тебе. – Мюриэль протягивает мне коробку, с которой пришла, прежде чем избавиться от верхней одежды. – Я надевала его в день своей свадьбы, и ты можешь надеть его в день своей. Ну, знаешь, что-то старое и заимствованное…

– О, я… – С опаской смотрю на коробку.

Судя по ее размеру, изящным дополнением моего свадебного наряда это явно не станет. Заставляю себя улыбнуться и несу подарок к обеденному столу, где осторожно начинаю разворачивать упаковку. Внутри меня бурлит смесь любопытства и страха.

Однажды эта женщина сказала, что счастливее всего чувствует себя в комбинезоне своего мужа. Она гордится тем, что ее вообще не волнуют такие «несерьезные вещи», как одежда.

– Ты собираешься использовать эту бумагу повторно? Давай, рви ее! – восклицает Мюриэль, в предвкушении разминая руки.

Глубоко вздохнув, я поднимаю крышку коробки. Внутри, на папиросной бумаге лежит груда меха.

– Я знаю, в наше время носить мех – табу, но эти норки уже почти сорок лет как мертвы, так что ты вполне можешь вывести их на прогулку.

Достаю из коробки восхитительно мягкое манто.

– Если тебе станет легче, мой отец поймал их, когда они пытались загрызть наших цыплят.

– О, Мюриэль! Оно великолепное! – восклицает моя мама, когда я накидываю его на плечи. Оно сидит на мне так, будто было сшито на заказ.

Астрид присоединяется к ней, поглаживая мех.

– Только посмотри на эти цвета! Кажется, я вижу намек на голубой?

– Лазурное серебро, – с гордостью сообщает Мюриэль. – Думаю, это сойдет за «что-то голубое»? Видите, тут есть полоски цвета слоновой кости.

Когда снимаю манто и подношу его к свету, раздается хор восхищенных вздохов.

– Восхитительная вещь, Мюриэль, – признаюсь я, испытывая чувство вины за то, что усомнилась в ней. – Мне как раз нужно было нечто подобное к моему платью.

– Теперь у тебя есть такой изысканный аксессуар. Я сказала «что-то позаимствованное», но отныне манто твое.

Я удивленно вскидываю брови.

– Вы уверены? Я имею в виду, оно выглядит как нечто, что должно передаваться по наследству.

Сначала ее первое ружье, а теперь манто?

– Именно это я и делаю. – Мюриэль обнимает меня за плечи и неловко, но крепко прижимает к себе. – Послушай, Дикона больше нет, и я уже перестала надеяться, что когда-нибудь Тоби приведет в дом невесту…