– О, доброе утро, дорогая! Надеюсь, ты хорошо спала, – приветствует меня мама, обмениваясь с Астрид веселым секретным взглядом из-под своих очков для чтения – она обновляет оправу каждую весну – и вновь сосредоточиваясь на своем журнале.

Мои щеки вспыхивают. По крайней мере, они, кажется, ладят друг с другом.

– Похоже, сегодня будет хороший день.

– Обязательно! – вторит Саймон, на мгновение прерывая свое занятие у плиты, чтобы улыбнуться мне. – Дай мне секунду – и я приготовлю тебе латте.

Я хмурюсь.

– Тебе нужна помощь?

Не помню, когда в последний раз видела, чтобы Саймон готовил что-нибудь сложнее картофельного пюре быстрого приготовления. Тем не менее на каждой конфорке стоит сковорода или кастрюля, а в воздухе витает запах бекона. Он даже надел один из моих рождественских фартуков поверх своего стандартного свитера, жилета и брюк.

– Конечно! Медленный огонь – вот в чем секрет успеха.

Саймон помешивает деревянной ложкой хашбрауны, а затем стряхивает с себя прихватку.

– С тех пор как ты съехала, Саймон вновь открыл в себе страсть к кулинарии, – сообщает мне мама, делая глоток своего пенистого напитка, и сухо добавляет: – А еще он пьет уже третью чашку кофе сегодня утром.

– Третью, – повторяю я, вскидывая брови. Его предел всегда был одна чашка, а Саймон – человек привычки. – Это многое объясняет.

– Я буду еще одну, Астрид, – окликает Бьерн со своего места в кресле.

Его внимание приковано к роману, который он держит в своей мясистой руке. Бьерн щурится от слепящего солнца и протягивает свою керамическую кружку, словно ожидая, что она подойдет и возьмет ее.

И Астрид действительно, не колеблясь, поднимается с табурета.

Но раз уж я еще не уселась, иду за чашкой сама.

– Я налью.

Наклоняюсь к праздно сидящему в моей гостиной мужчине, и Бьерн отрывает глаза от книги. Кажется, он выглядит удивленным, увидев меня.

– О, ладно. Черный, пожалуйста.

Я хмыкаю, направляясь к кофейнику.

– Что такое, Бьерн, у тебя ноги отказали? – небрежно бросает Джона, спускаясь по лестнице. Он только вернулся из душа.

В его тоне нет язвительности, но я все равно бросаю на него предупреждающий взгляд.

– Да, да, – бурчит он, ласково проводя рукой по моей спине, когда проходит мимо к Астрид. Он наклоняется, чтобы поцеловать ее в лоб. – Здесь лучше спалось, мам?

Та улыбается, глядя на него снизу вверх.

– Несомненно. Две односпальные кровати – это прекрасно. Мне не пришлось терпеть его ворочания.

– А как вы спали? – Джона переводит взгляд с Саймона на мою мать и вопросительно поднимает брови.

– Как ребенок под снотворным, – мурлычет мама, протягивая мне журнал, чтобы показать элегантный сарай, украшенный белыми гирляндами и цветочными композициями. – Что думаешь об этом месте, Калла? Виноградник в сельской местности. Это развивающийся винодельческий регион в Онтарио, – добавляет она для Джоны и Астрид, и ее зеленые глаза порхают между ними. – Они разрешают всего несколько свадеб в год, но я знаю их владельцев. Могу поспорить, что, если я свяжусь с ними, они с радостью согласятся организовать вашу свадьбу.

– Мы еще не решили, где поженимся, – напоминаю я ей как можно спокойнее. Я надеялась, что хотя бы успею выпить кофе, прежде чем она заведет речь о свадьбе. – И графство находится в двух часах езды от Торонто. Так что добираться туда придется всем.

– Ну да, я в курсе, но это гораздо ближе, чем полет на Аляску, милая. – Она говорит этим уговаривающим тоном, который использует всегда, когда пытается убедить меня в своей правоте.

Саймон громко кашляет.

– Разумеется, надо подумать и о семье Джоны, – поспешно добавляет мама, глядя на Астрид. – Сколько у вас родственников в Норвегии?

– О, ну… – Астрид снимает очки для чтения в черной оправе. – Мой брат Арне с женой и дочерьми, второй брат Оддвар. У него трое детей и четверо внуков. Нет, внуков уже пятеро. А еще есть мой единственный оставшийся в живых дядя по материнской линии…

Пока она рифмует имена, я наполняю кружку Бьерна свежим черным кофе, а затем поднимаю кофейник, предлагая наполнить и кружку Джоны.

– Супер. Куча незнакомцев на нашей свадьбе, – бормочет Джона под нос, достаточно громко, чтобы его услышала только я.

– Ну не все они незнакомцы. Ты же знаешь детей Бьерна, – поддразниваю я, ожидая, что он нахмурится. Складка на лбу появляется почти сразу после того, как он делает первый глоток.

– Я уже говорила об этом Калле, но, учитывая, что гости разбросаны от Аляски до Норвегии, гораздо разумнее было бы выбрать место где-нибудь посередине для свадьбы. Например, Торонто. Ты согласна?

Астрид сдвигает брови.

– Наверное, да.

– Вот видите, дети? – Мама торжествующе улыбается.

– Мам… – предупреждаю я. Она слишком сильно давит.

– Или они могут пожениться в Осло, – возражает Астрид, перелистывая страницы со свадебными платьями. – Верно, vennen?

Замечаю в ее голосе нотки сомнения. Она предлагает это потому, что так ей больше хочется, или потому, что ей вдруг захотелось иметь равное право голоса на свадьбе своего единственного сына?

– Я не думаю, что… – Мама сдвигает брови. Такого ответа она не ожидала. – Может, будет проще определиться, когда дети назначат дату, и мы составим список гостей. Посмотрим, откуда будет большинство приглашенных. Согласна?

Астрид медленно кивает.

– Звучит разумно.

Я встречаю взгляд Джоны и вижу, что он ухмыляется. Мы оба знаем, что сколько бы имен ни назвала Астрид, моя мать удвоит это число, и все они будут из Торонто.

Все это вообще не имеет никакого значения, потому что ни одна из них не будет решать, где мы с Джоной поженимся!

– Знаешь, ведь есть способ избежать всего этого, – напоминает он мне.

Должно быть, он видит ярость в моих глазах.

– Сейчас этот вариант кажется мне очень заманчивым, – признаю я.

– Что кажется заманчивым? – спрашивает мама.

– Ничего, – в унисон отвечаем мы с Джоной.

Саймон протягивает мне щипцами ломтик бекона с хрустящей корочкой.

– Думаю, вы с Джоной должны сами решить, что для вас лучше, а мы поможем это организовать. Верно, Сьюзан?

Если он и чувствует ее язвительный взгляд у себя за спиной, то не обращает на него никакого внимания, широко улыбаясь нам.

– Спасибо… Эй! – визжу я, когда Джона выхватывает мой бекон.

С ожесточением выдергиваю мясную полоску из рук, чем заслуживаю его игривую улыбку.

– Мой кофе готов? – кричит Бьерн из гостиной.

Улыбка Джоны мгновенно исчезает. Он уже открывает рот – несомненно, для того, чтобы выдать ответный конфронтационный выпад, – а я засовываю ему в рот ломтик бекона, чтобы он замолчал, и в довершение предупреждающе качаю пальцем.

– Давай я отнесу. – Астрид протягивает руку, чтобы забрать у меня кружку Бьерна.

– Калла, где, ты говоришь, лежат яйца? – Саймон показывает мне открытую коробку с одиноким яйцом внутри.

– На нижней полке. Я купила два десятка в пятницу.

– О, я их использовала, – произносит Астрид, ставя кофе Бьерна на столик рядом с ним и ласково похлопывая его по плечу.

– Все?

– Ну да. Только на Kvæfjordkake и Karamellpudding уходит дюжина яиц. В risengrynsgrøt их нет, но для…

Астрид называет еще несколько блюд, названия которых я не произнесу, а Саймон чешет подбородок, созерцая кастрюли на плите и одинокое яйцо.

Я вздыхаю.

– Тогда съезжу к Рою и попробую раздобыть еще.

– Не хочу доставлять тебе…

– Это совсем рядом – десять минут, не больше. Ничего страшного.

Кто знает, как меня встретят после нашей вчерашней ссоры.

– Если все нормально, – добавляю я.

– А что, мы не сможем позавтракать Саймоновой всемирно известной яичницей с беконом в английском стиле без яиц?

Плетусь к вешалке и надеваю свою зимнюю куртку.

– Мне все равно нужно завезти Рою его рождественские подарки.