Я поднялся на ноги. Арозон опустил голову.

– Ливви, иди к нам!

Не обращая ни на кого внимания, я направился к выходу. Меня так же цепляли за локти, стараясь остановить, но я шёл и шёл вперёд.

Оказавшись на крыльце, я задрал голову к небу, наслаждаясь прохладным ветром, тёмно-синим небом, бесконечной Вселенной.

Пока. Пока.

Я долго брёл по дороге, не задумываясь, куда именно держу путь. Мне просто надо остаться наедине с собой, чтобы ни одна живая душа не помешала и не отправилась со мной на тот свет.

На тот свет. Так странно. Мне всего пятьсот лет, а жизнь так наскучила. Может быть, я живу не так, как надо? А как надо? Не понимаю.

Ноги двигались сами собой, но шёл я с ясной головой, я знал, что мне предстоит сделать, и даже руки не тряслись от страха. Нет, конечно, я не боялся.

Конец пути. Я остановился, оглядываясь в темноте. Я стоял на заброшенном, почти затонувшем пирсе. Беспокойное море билось о камни и осыпало меня градом брызг. Я не хотел сюда приходить, не хотел окунаться в воспоминания, связанные с этим местом. Я даже не думал, куда иду.

Вокруг ни души. Это хорошо. Горстку пепла тут не скоро обнаружат.

Не стоит тянуть, лучше уже не станет.

Воспламенение. Я хочу воспламениться и не стать в этом мире.

Приятное тепло в моём теле усилилось, кровь разогналась по венам. Моргнув несколько раз, вместо серой темноты увидел ярко-алые полосы и завитки. В голове загудело, будто внутри меня очутился пароход. Локти и колени заныли, и я упал на землю. Кожа по всему телу защипала, внутренности свело судорогами. Лёгкие будто исчезли из меня, я попытался вдохнуть воздух, но вместо этого выдохнул густой дым, который почти полностью заволок моё лицо. Сознание на секунды покидало меня, и я выносился из тела, видя себя со стороны – жалкое, скрученное человеческое тело на грязной земле.

– Вернись.

Я не сразу понял, что кто-то что-то сказал.

Огонь, охвативший моё тело, сразу потух. Некоторое время перед глазами стояли белые пятна, но вскоре снова навалилась темнота, и я почувствовал рядом с собой кого-то. Опустив взгляд, увидел очертания чего-то маленького в пяти шагах. Глаза привыкли к темноте, и этим маленьким оказалась девочка, лет семи. Я замер.

– Подожди, – повторила она слабым голосом.

Даже удивительно, как я смог расслышать её. С трудом поднявшись на ноги, я подошёл к ней. Она была очень худенькой. Присев на корточки, заглянул ей в лицо. Тонкие черты лица и ярко-янтарные глаза делали её похожей на сову.

– Подожди, – повторила она.

– Чего ждать? – спросил я.

Она вздрогнула всем телом и начала озираться по сторонам, игнорируя меня, будто я стал невидимым. Я сам посмотрел на себя, уж не отделился ли я от тела на самом деле? Нет. Я видел себя, я всё ещё жил. Но девочка не замечала меня.

– Кто здесь? – прошептала она.

Её тонкий голос терялся в шуме моря.

– Я.

Она затряслась всем телом и замотала головой.

– Нет, не надо.

– Чего не надо? – удивился я.

Она застыла, кажется, даже перестала дышать. Я протянул руку и дотронулся до её плеча. Она была одной из нас, глаза выдавали в ней скрытый огонь. Странно, что она не видит меня.

От моего прикосновения она вздрогнула сильнее.

– Что с тобой?

– Кто вы? – Она упорно не смотрела на меня.

И я понял. Она не не видела меня. Она не видела вообще.

Я пригляделся к ней лучше. Янтарные глаза были поддёрнуты сероватой дымкой.

– Ты не видишь? – зачем-то спросил я, хотя знал это наверняка.

Она не ответила.

– Что ты тут делаешь?

Снова тишина. Я огляделся по сторонам. Время за полночь, вокруг ни единой живой души.

– Как тебя зовут?

В ответ молчание. Она не шевелилась и дышала урывками.

Как она здесь оказалась? Её же точно кто-то привёл. Не могла она, ничего не видя, дойти досюда. И она же звала кого-то. Теперь я понял, что она останавливала не меня, а того, кто был вместе с ней и бросил тут.

Моя рука до сих пор лежала у неё на плече. И вопреки всем законам, девочка была еле теплая. Мы в одночасье умираем от холода. Не думая ни секунды, я нагнулся к ней и выдохнул в лицо тёплый воздух. Её голова дёрнулась навстречу, но этого явно было не достаточно.

Не думая больше ни о чём, даже о том, что только что был готов расстаться с жизнью, я подхватил девочку на руки. Она была такой лёгкой, я не чувствовал её веса. Она вцепилась в мой пиджак изо всех сил, не проронив ни слова.

– Идём, – сказал я.

Я поспешил обратно. Но на полпути замер. Ведь я не могу вернуться домой. Там ей не место. Она одна из нас, но ей нужен покой и тепло, а мой дом не самый лучший вариант. Мелькнула мысль вернуться на работу, но тут вспомнил о квартире Арозона. Да, туда.

Когда мы вышли на освещённую высокими фонарями улицу, вздохнул с облегчением. В городе жизнь не затихала, и я быстро поймал такси. Как только мы сели на заднее сидение, девочка ожила. Должно быть, почувствовала, что мы больше не на улице. Она вдыхала в себя воздух, вертела головой, прислушиваясь к чему-то. Водитель, глянув на нас, пробормотал себе что-то под нос, но я не стал вслушиваться. Назвав адрес, я постарался прижать к себе девочку, так как боялся, что она умрёт от переохлаждения. На ней было надето только платье, некогда голубого цвета с белыми лентами не подходившее для сезона. Как она оказалась на улице в таком виде?

Всю дорогу незнакомка ёрзала на месте, и когда мы приехали и вышли из машины, она снова окаменела, крепко вцепившись в мой пиджак.

Арозон жил в высотке в центре города. В лифте девочка снова начала вертеть головой в разные стороны, а я удивился, почему она не интересуется, куда мы идём. Её нелюбознательность сбивала с толка. На двадцать третьем этаже мы вышли в белоснежный коридор и подошли к одиноко стоящей двери. Ключи и всякая мелочь до сих пор лежали в карманах, и я беспрепятственно вошёл в квартиру.

Новые запахи и тихие звуки в незнакомом помещении произвели на девочку впечатление. Она мелко затряслась, рот то и дело открывался, но она всё ещё молчала. Я пронёс её по длинному коридору с неоновыми светильниками в гостиную и усадил на вытянутый белоснежный диван, не заботясь о том, что оба мы были грязными с ног до головы. Как только девочка почувствовала под собой подушки, то тут же забилась в угол и замерла, как мышка в норке. Я наблюдал за ней молча.

– Меня зовут Ливви, – решил представиться я. – А тебя?

Она не ответила. Глаза слепо смотрели вперёд.

– Ты голодна? Здесь где-то была еда. Давно ты ничего не видишь? Как зовут твоих родителей?

Девочка всё так же молчала. Я нетерпеливо вздохнул. И откуда она взялась на мою голову?

– Ладно. Тебе надо обязательно согреться.

В гардеробной удалось отыскать плед. Девочка зашевелилась, ощупывая руками ткань, когда я накрыл её. Съехав ниже, она свернулась калачиком, но глаз не закрывала, таращась в темноту. Некоторое время я наблюдал за ней, не шевелясь. Чёрные волосы сбитые в ком, закрывали почти всё грязное лицо, пальцы с обгрызенными ногтями цеплялись за плед. Такая худая и беззащитная! Почему она молчит и ничего не говорит? Ведь её кто-то оставил на заброшенном пирсе. Зачем? Почему?

Я устроился в кресле рядом, продолжая наблюдать за девочкой. Через некоторое время её веки задрожали, а ещё спустя пару минут, она уснула. Но спала она тревожным сном, почти всё время вздрагивая и постанывая. Я старался не шуметь, чтобы не разбудить её. Казалось, стоит мне только громче вздохнуть, как она сразу проснётся.

Арозон вернулся домой около четырёх утра. Я услышал его шаги в холле, его тихое бормотание… Когда он вошёл в гостиную и увидел меня сидящего в кресле, замер на полпути, не поставив ногу на место. Наверное, минуту он просто смотрел на меня.

– Я думал, ты ушёл, – тихо сказал Арозон.