– Почему он уезжает? – настаивал я.
– Нашел покупателя с какой-то другой планеты и хочет передать ему имеющуюся информацию.
– А почему бы вам не схватить его, не напичкать наркотиками и не вытащить из него эти координаты, как вы обычно делаете?
– Господи...
– ...можно ли поверить...
– ...игра из двенадцати вопросов...
– ...когда время идет на секунды?
– Слушай, дело обстоит следующим образом. Хорьку на уровне сознания эти координаты неизвестны. Во избежание возможных нападений он подстраховался и не стал хранить их в Вавилоне, который, кстати, запрещает к ним доступ без личного разрешения обладателя информации, а заодно и стер их из своего мозга. Поэтому если мы попытались бы напасть на него, допустим, вчера, то ничего не добились бы. А сегодня он собрался уехать, и теперь ты понимаешь, что это для нас значит.
– Кто, я?
– Если гражданин сообщества Сотрапезников покидает его пределы, отправляясь в другое место нашей федерации, он забирает с собой принадлежащую ему информацию из своего старого ИОИ и увозит ее с собой. Она находится в форме паранейронов в небольшом гомеостатическом контейнере. По прибытии на новое место информация сливается с местным ИОИ и снова приобретает доступный характер. Хорек в данный момент забирает свой контейнер и направляется в космопорт.
Обрушившийся на меня поток ранее неизвестных мне фактов ошеломлял.
– А что требуется лично от меня?
– Хорек – крутой парень, и мы сможем заговорить его только вдвоем. Ты же, пока мы будем отвлекать его внимание, должен выхватить у него контейнер и дать деру.
Я задумался.
– Ладно, – согласился я. Разве я мог отказаться?
– Отлично...
– ...потому что...
– ...он идет!
Я повернулся и увидел какого-то тощего типчика с гребнем жесткого меха, торчащего у него на макушке и плавно переходящего на спину до уровня ягодиц. Он явно куда-то спешил. В руках у мохнатого был небольшой предмет, отбрасывавший яркие блики.
– Мы зайдем с фланга, а ты держись другой стороны. Жди удобного момента, когда он откроется.
Я отошел от Сестер, и те, цокая копытцами, затрусили вслед за Хорьком. Когда женщин отделяли от него уже считанные метры, они принялись громко ссориться.
– Ах ты, гнедая сучка!
– Ах ты, пегая потаскуха!
– ...не будь ты так...
– ...похожа на меня...
– ...я сказала бы тебе...
– ...что видок у тебя предурацкий!
Хорек остановился и открыл рот, обнажив острые как иглы зубы.
– Осторожнее, Сестры. Прочь с дороги!
– Это ты держись подальше...
– ...от нашего спора!
– Это дело личное!
– Точно!
Сестры загородили Хорьку путь, начали бросаться друг на друга, нанося длинными руками ложные удары, имитируя нешуточную потасовку. Вокруг тотчас собралась толпа зевак.
Хорек попытался двинуться дальше.
Одна из Сестер ударила соперницу, целясь ей в челюсть.
Ровно посредине этого движения она развернулась и ударила Хорька копытом в живот.
Мохнатый человечек, по-прежнему не выпуская серебристое яйцо, содержащее его память, рванулся, подобно настоящему хорьку, к обидчице, целясь ей прямо в горло. Та мгновенно вскинула руку, не давая зубам противника вонзиться в ее яремную вену.
В схватку мгновенно вмешалась вторая Сестра. Не выпуская руку налетчицы, Хорек замахнулся когтистой рукой на вторую Сестру.
События развивались молниеносно, и я в изумлении наблюдал за происходящим. Увидев, как рука Хорька взлетела вверх, я понял, что теперь он держит яйцо только в одной руке. Нагнувшись, чтобы не попасть под чей-нибудь удар, я метнулся к мохнатому, схватил яйцо и бросился наутек.
Спустя полчаса я уже находился в той части города, где никогда не бывал прежде.
Кажется, меня никто не преследовал.
Когда мне удалось восстановить дыхание, я сориентировался по некоторым предсказуемым узорам неба и направился домой.
Джеззи и Джуди уже ждали меня. Они тут же заключили меня в объятия.
– Сколько возни было...
– ...с этим мохнатым шибздиком...
– ...но когда он проснется...
– ...то даже не вспомнит о том...
– ...как его облапошили.
– У меня рука болит до сих пор...
– ...а у меня лицо...
– ...но мы не думаем...
– ...что новая кожа лопнет...
– ...если мы отпразднуем нашу победу!
С этими словами они повалили меня на диван, уронив серебристое яйцо на мягкий пол, и продолжали обнимать и тискать.
Все завершилось именно так, как и требовалось для того, чтобы избавиться от жуткого нервного возбуждения, какого я не испытывал за всю мою предыдущую жизнь.
Засыпая и по-прежнему не размыкая наших нежных теплых объятий, Сестры принялись лениво размышлять вслух.
– Если бы у нас только нашлось...
– ...чуть больше изображений...
– ...нам, наверное, удалось бы...
– ...эту чертову космическую вереницу.
– Мне кажется, что нужная информация где-то близко.
– Мне тоже.
– Это наша заслуживающая доверия...
– ...но не совершенная...
– ...интуиция информационных колдуний.
Я сонно потер глаза.
– Что же нам делать?
– Только одно, – ответила Джуди.
– Встретиться со жрицей...
– ...Вавилона...
– ...несмотря на то, что это как языком слизнет наш кредитный баланс...
– Прекрасно, – пробормотал я и погрузился в сон, не успев даже удивиться и спросить: «Какая жрица?»
12
Храм Бела
Восемь конусообразных башен, поставленных одна на другую, окружали спиралевидные лестницы. Все это сооружение располагалось в самом центре города. Пока мы поднимались вверх, я заставил Сестер сольно рассказать мне о цели нашего похода.
– Жрица, – объяснила Джуди, – это добровольное расширение Вавилона. У нее не удаляли кору мозга, и она согласилась осуществлять постоянную высокоплотную передачу данных и контакт с ИОИ в режиме реального времени. То есть выполнять роль уникального входного устройства. Все прежние органы ее чувств были усовершенствованы до самой высокой степени. Кроме того, ее оснастили и другими, абсолютно новыми. Мы объясним ей нашу ситуацию, она соотнесет ее с тем, что известно Вавилону, и одновременно подберет подсознательный материал, на который мы сами даже не обратили внимания, на квантовом уровне. Затем жрица даст нам совет или пророчество.
– Это очень ответственное и серьезное дело, – сказала Джеззи. – Им нельзя заниматься слишком долго. Говорят, после этого становишься совсем другим до конца жизни, даже если прекращаются все контакты с Вавилоном. Зато после можно до конца дней своих как сыр в масле кататься. Мы уже подумываем о том, чтобы предложить Вавилону свои услуги для подобного дела, когда состаримся и станет трудно заниматься нашим опасным ремеслом. Лет этак через сто или что-то вроде того.
Я с понимающим видом кивнул.
Наконец мы добрались до верхнего уровня храма, напоминавшего высокий слоеный пирог, и через арку вошли внутрь.
Вопреки ожиданиям я оказался не в темной комнате, пропахшей ладаном. Напротив, помещение, в которое мы вошли, было залито ярким светом, точно операционная. На диване из органического материала восседала жрица. Голова ее была обрита наголо, глаза лишены зрачков и имели молочно-белый оттенок. Я отвел от них взгляд, устремив его вниз, туда, где обитал Вавилон.
Жрица показалась мне самым жутким созданием из всех обитателей Вавилона. Я даже не воспринимал ее как человека.
Сестры начали свой рассказ. От меня не скрылось, что голоса их звучали уже не так храбро и самоуверенно, как раньше.
Когда рассказ был закончен, мы стали ждать реакции жрицы.
Спустя некоторое время, которое показалось нам настоящей вечностью, она заговорила.
Произнесла она только два слова.
– Красный дракон.
Я еще продолжал размышлять над смыслом этой короткой фразы, когда Сестры бросили меня на пол, сопроводив мое падение двумя резкими криками.
