– Знаешь, Маша, я хочу ещё съездить с тобой в одно место. Если честно, я сам там не был, но друзья очень рекомендовали.

– С удовольствием. Это тоже национальный парк?

– Нет, просто озеро в горах, называется исчезнувшее озеро. Поехали?

Пейзаж оказался необыкновенным: среди беспорядочного нагромождения красных скал, где-то там, далеко внизу, словно спрятанное от посторонних глаз, отдыхало озеро. Именно отдыхало, укрывшись от надоедливых туристов, детских криков и различных плавательных средств, типа лодочек и катамаранов. Увидеть его можно было, лишь подойдя почти к самому краю бездны.

– Маша, осторожно, ради бога!

Она почувствовала, как он взял ее за руку, как переплелись их пальцы и на миг ей показалось, что они – две частички огромного пазла, которые долго лежали на разных концах стола без всякой надежды когда-либо встретиться и вот так совпасть.

Они долго стояли молча, не в силах шевельнуться и отвести взгляд от аквамариновой поверхности озера, местами переходящей в глубокий насыщенный бирюзовый цвет.

Где-то в тридцати метрах от них, совсем близко к краю пропасти, медитировала религиозная пара.

Больше не было никого, и эта тишина вокруг была необыкновенной, физически осязаемой, гипнотизирующей и расслабляющей одновременно. Здесь, на краю этой бездны, совершенно терялось понятие времени и реальности, словно они очутились в каком-то параллельном мире. И это были абсолютно новые, неизведанные ранее ощущения; ничего подобного Маша ранее не испытывала.

– Ну, вот, ты хотела помедитировать, лучшего места, наверное, и нет. Здесь необыкновенная энергетика.

Голос Арика вернул ее к действительности. Она словно вынырнула на поверхность, глубоко вздохнула, желая продлить эти волшебные мгновения.

К машине они шли, не размыкая ладони и это было так естественно и органично – намного естественнее, если бы они шли просто рядом. Мелькнула мысль, что со своим бывшим мужем они никогда не ходили вот так, переплетя пальцы и чувствуя себя единым целым. Они прожили более двадцати лет, родили дочку, но не сумели сломать невидимую стеночку, разделяющую их. И бесполезно сейчас задаваться вопросом, кто был в этом виноват – она или он? Просто не совпали до конца. Это как в пазле: кажется – вот они, два кусочка картинки, вроде бы, все подходит, но нет… остаётся зазор. И даже если этот зазор в доли миллиметра – картинка не сложится.

Их картинка с мужем не сложилась. Он ушел к женщине, своей ровеснице, старше ее на целых пять лет. И это ерунда, когда говорят, что уходят к молодым. Он сообщил ей тогда об этом достаточно буднично и она так же, буднично, восприняла этот развод. Без драм и трагедий. Без снотворного и антидепрессантов. Делить было особого нечего: небольшую квартиру на юге оставили под сдачу и каждый из них получал на свой счёт половину денег. Такой был договор. Они оба решили, что продать всегда успеют, цены на недвижимость растут. А пока – пассивный доход.

Она помнила, как тогда удивилась Людмила.

– Когда разводятся – рубят все канаты и не оставляют ничего общего, – безапелляционно заявила она.

– У нас есть Лялька, это наше общее и этот факт не изменить. А насчёт квартиры – знающие люди посоветовали. Продать всегда успеем.

– Вам виднее.

Аркадий галантно открыл перед ней дверь машины.

– Прошу, сеньора Мария.

– Благодарю, дон Аркадий, – она с улыбкой подыграла ему.

Он посмотрел на часы:

– А время-то как пробежало, правда, Маша? – и тихо добавил:

– Счастливые часов не наблюдают.

– А куда сейчас? – спросила Маша, осознав, что ей абсолютно все равно куда, лишь бы находиться рядом с этим мужчиной, о существовании которого она недавно и не подозревала.

– На обед приглашать нет смысла, а вот мороженое можно поесть. Скатаемся в город, а потом в гостиницу.

Они приземлились под зонтиком в прибрежном кафе.

– Маша, – спросил Аркадий неожиданно. – А ты, в принципе, готова к переменам?

– Не поняла, – она вопросительно посмотрела на своего спутника.

– А вот, давай проверим. Я помню, что ты любишь фруктовое мороженое, кстати, я тоже. А вот сегодня предлагаю сломать наши привычки и заказать какой-то другой вкус – ну, к примеру, с соленым миндалем. Что скажешь?

– Скажу, что интересно попробовать, – Маша ответила мгновенно, не задумываясь.

– А что ты ещё никогда не ела?

– Ромовое. Бельгийский шоколад. С печеньем. Со вкусом тирамису.

Маша ткнула не глядя в картинки на глянцевом меню.

– Если честно, я вообще очень редко ем мороженое. Не потому, что не люблю. Просто пришло время думать, что ты можно есть, а без чего можно обойтись.

– О! Уважаю, – Аркадий посмотрел на нее с интересом. – Вот вы какая, сеньора Мария. А я могу от очень многого отказаться – от рябчиков и ананасов, от супа из плавников акулы и даже от лягушачьихй лапок. Но только не от мороженого. Это моя страсть. С детства.

Он смешно прищурился и стал выглядеть, как нашкодивший мальчишка.

А потом, неожиданно став серьезным, спросил:

– Тебе понравилось? Не жалеешь, что поехала?

– Ты что, Арик. Я бы одна в жизни туда не попала. Это было незабываемо. Я тебе очень благодарна.

– Я рад, действительно рад.

Он подозвал официанта, сделал заказ и задумчиво сказал:

– Если бы ты была работодателем, то могла бы уже принять меня на работу. Выложил тебе всю свою биографию. А ты… Кроме того, что ты продаешь сумки и чемоданы, я о тебе ничего не знаю.

– Прямо-таки ничего? – улыбнулась Маша.

– Ну, немного по мелочам – то, что ты любишь горы и фруктовое мороженое, не любишь загорать и плавать. У тебя есть дочь и даже внучка, которая не очень любит темноту, но обожает наряжаться в открытые сарафаны. Тебя не укачивает в машине даже на серпантине и – самое главное – у тебя в подругах Людмила – одна из успешных дистрибьюторов компании. Вроде все.

Он вопросительно посмотрел на Машу.

Она пожала плечами.

– Ну, я даже не знаю, или это будет тебе интересно. Закончила филфак. Уже здесь выучилась на ассистента зубного врача и даже отработала несколько лет. Не пошло, настолько не мое. И вот нашла чисто случайно этот бутик. Помнишь, как у Чуковского: умывальников начальник и мочалок командир?

Он непонимающе кивнул.

– Ну, а я командир чемоданов, сумок и кошельков. Магазин полностью в моем распоряжении. Открываю – закрываю, заказываю товар и даже перед праздниками оформила витрину. Сама, – с гордостью произнесла она. – По-моему получилось удачно. Во всяком случае, неплохо для первого раза. Хозяйку вижу редко, она мне не докучает. Приятная такая полячка, немного нудная, но не катастрофично.

– Ну, насчёт твоего профессионального становления в Израиле мне все понятно. А что вообще? – он запнулся.

– Ты имеешь в виду – на личном фронте?

Он молча кивнул.

– Здесь все менее интересно. Живу одна на съеме. Квартирка небольшая, но уютная, да и место прекрасное – тихо и недалеко от центра. Одно плохо – дочка и внучка далеко, осели в мошаве, прямого автобуса туда нет, только с пересадкой. Если ехать – то в пятницу с ночевкой. Это жутко неудобно, поэтому Викулю вижу совсем не так часто, как хотелось бы.

– А дедушка Вики?

– А, это ты про моего мужа? Он уже почти десять лет бывший. Мы разошлись, сразу после того, как Лялька вышла замуж. Ушел к другой. Служебный роман. Спокойно так расстались, без истерик.

– Ну, то, что он спокойно – это понятно, – осторожно произнес Аркадий. – А ты?

– И я абсолютно спокойно. Даже самой странно. Наверное, это была уже давно видимость семьи, никаких точек соприкосновения. Такое несовпадение, знаешь, как это бывает?

– Догадываюсь, – он кивнул и больше не поднимал эту тему, переключившись на принесенные блюдо с мороженым, ягодами и бельгийскими вафлями.

– Вот взял разное, всего понемногу. Угощайся, Маша. Хотя, подожди, такую красоту стоит сфотографировать и послать нашим девочкам. Да, и продиктуй свой номер, надо сбросить тебе сегодняшние фотографии, – заметил он небрежно.