Фактически наполеоновские замыслы и его «Великая армия» оказались похороненными в России. Из почти 600 000 человек, перешедших границу Российской империи в июне 1812 года, бесславно вернулись назад, с учетом фланговых австрийских и немецких группировок, по разным оценкам, от 30 000 до 81 000 человек – голодных, больных и обмороженных.

Свыше 500 000 солдат и офицеров из различных стран Западной Европы нашли свою погибель на российских просторах. Из них пали в боях или умерли от ран и болезней 370 000 человек. Остальные попали в плен, но и их судьба незавидна (не менее половины этих несчастных вскоре погибли). «Великая армия» потеряла более 200 000 лошадей и более 900 орудий.

Колоссальные потери! А считавшийся и до сих пор считающийся блестящим полководцем Наполеон получил очередной урок. До этого он воевал в основном с «цивилизованными» европейскими государствами, и в этих войнах для Наполеона все было просто – он быстро разбивал противника в генеральном сражении, торжественно входил в столицу, и на этом все заканчивалось. Наполеон никак не ожидал, что в России воюют совершенно по другим правилам.

При этом русские войска не ограничились изгнанием французов и его союзников со своей территории.

А итог кампании в целом блестяще подвел историк В. М. Безотосный: «Парадоксальный факт – утверждения многих французских авторов о том, что Наполеон в 1812 году “лично” не проиграл ни одного сражения (при Красном и на реке Березине он смог, несмотря на огромные потери, оторваться от главных сил русской армии). Даже если согласиться с этим распространенным среди иностранных историков мнением, то что получилось в итоге – катастрофа и гибель наполеоновской армии, поскольку в стратегическом плане французский полководец проиграл кампанию 1812 года! Русские его переиграли!»[153]

Богдан Виллевальде. Казаки в Бауцене. 1885

Владимир Мошков. Лейпцигское сражение. 1815

Жан-Луи-Эрнест Месонье. Кампания 1814 года. 1864

1 (13) января 1813 года, отслужив молебен, император Александр I и главнокомандующий М. И. Кутузов вместе с армией перешли Неман. Россия, «сокрушительница врага в собственных пределах», шла теперь освобождать от наполеоновского ига и другие страны. Твердо веря в грядущую победу, Михаил Илларионович в тот же день написал своей жене: «Дай Бог, чтобы тринадцатый год кончился так счастливо, как начинается»[154].

Остатки Великой армии Наполеона были изгнаны из России, и император Александр находился перед дилеммой: завершить войну подписанием мира или продолжить ее на территории Европы, добившись окончательного уничтожения Наполеона?

В пользу продолжения войны говорило то, что окончательный разгром Наполеона явно укрепил бы позиции России в Европе и позволял рассчитывать на приобретение новых территорий.

Соответственно, Александр I потребовал «следовать беспрерывно за неприятелем» и лично прибыл к армии в Вильно. Со своей стороны, Кутузов не торопился с заграничным походом и вообще предпочел бы обойтись без него. «Ваш обет исполнен, – говорил он царю, – ни одного вооруженного неприятеля не осталось на русской земле. Теперь остается исполнить и вторую половину обета: положить оружие»[155].

Рассуждал Михаил Илларионович так: новая война не увеличит славы России, а лишь принесет новые жертвы. Когда его спросили о перспективах похода в Европу, он ответил: «Вернемся с мордой в крови…» Плюс Кутузов был уверен, что Наполеона добивать не надо, ибо он должен оставаться противовесом Англии, интересы которой вовсе не всегда совпадают с интересами России.

Но Александр, не желавший останавливаться на достигнутом, настоял на своем, ибо для него война с Наполеоном была, как выразился историк М. В. Довнар-Запольский, «актом борьбы его личного самолюбия, независимо от тех политических причин, которые ее вызывали»[156].

В результате в январе 1813 года русские войска вошли в Польшу и Пруссию тремя армиями: Главной (с ней были сам император и Кутузов), 3-й Западной под начальством адмирала П. В. Чичагова, и Резервной. На направлении Кенигсберг-Данциг двигался также отдельный корпус генерала П. Х. Витгенштейна.

Наступление шло очень энергично, и вскоре на сторону русских перешел прусский корпус генерала Йорка фон Вартбурга.

Вскоре в армию был вызван М. Б. Барклай-де-Толли, в свое время замененный на Кутузова и долгое время находившийся в вынужденном бездействии. Этот благородный человек забыл все свои обиды и уже 23 января (4 февраля) принял командование 3-й Западной армией вместо заболевшего адмирала П. В. Чичагова.

4 (16) апреля прошли переговоры о капитуляции крепости Торн (Торунь), расположенной на правом берегу Вислы. В результате ее гарнизон сложил оружие. Было захвачено 52 орудия, более 10 000 ружей и значительный запас провианта. При этом русские потеряли лишь 28 человек убитыми и 167 человек ранеными. После этого Барклай двинулся со своей небольшой армией на соединение с основными русскими силами.

По прибытии 6 (18) апреля в Бунцлау император Александр и М. И. Кутузов расположились в городе на четыре дня. Здесь ими и было получено известие о том, что Барклай овладел Торном.

По взятии Торна его 3-я армия двинулась в Силезию. К этому времени тяжело больной 67-летний генерал-фельдмаршал Кутузов уже «тихо угас на лаврах». Произошло это 16 (28) апреля, и его тело было отправлено в Санкт-Петербург дабы быть погребено со всеми подобающими его высокому званию и заслугам почестями.

После этого армию возглавил генерал от кавалерии граф П. Х. Витгенштейн, имевший после 1812 года яркую славу «защитника Петрова града». Пруссаки, перешедшие к тому времени на сторону России, согласились с этим решением императора Александра, а вот генералы А. П. Тормасов и М. А. Милорадович отказались служить под его командой, ссылаясь на свое старшинство (Витгенштейн был действительно моложе обоих).

Уже с Витгенштейном во главе русско-прусская армия 19–20 апреля (1–2 мая) 1813 года провела сражение при Лютцене.

По оценкам, в этом сражении французы потеряли примерно 20 000 человек убитыми и ранеными (в том числе был убит командир конной гвардии Наполеона маршал Бессьер), а союзники – около 12 000 человек. Естественно, последние поспешили назвать Лютцен своим успехом.

Со своей стороны, Наполеон после сражения написал: «Лютценская битва будет поставлена выше сражений при Аустерлице, Йене, Фридланде и Москве-реке. Я уже двадцать лет командую французскими армиями, и никогда не видел еще столько смелости и преданности».

Как бы то ни было, после этого сражения русско-прусская армия, при которой находились союзные монархи, поспешно отступила за Эльбу и заняла позицию за Бауценом, саксонским городком, что в сорока километрах восточнее Дрездена.

Прибыв туда, генерал Витгенштейн нашел ожидавшее его желанное подкрепление. Это была армия Барклая-де-Толли, которая подошла от Торна.

Вслед за этим, 8 (20) мая, Наполеон с основными силами (а он совершил чудо и сумел быстро набрать новую армию примерно в 140 000 человек) форсировал в нескольких местах реку Шпрее.

У союзников в районе Бауцена имелось лишь 96 000 человек, в том числе 68 000 русских и 28 000 пруссаков. И Наполеон со своими мальчишками-новобранцами выиграл это сражение, но его преследование получилось медленным и малоэффективным.