Мал снова оказался внутри чужой кожи. Но на этот раз он был беззащитен как младенец. Изнемогая под солнечными лучами, Мал пытался спрятаться в тени деревьев, но тщетно. Лучи проникали сквозь листву и жалили в незащищенные места. Пот струился ручьями. Малу казалось, что он истекает кровью. Ему хотелось содрать сорочку и избавиться от нее. Льняная ткань была словно утыкана иглами. Они впивались в кожу, пронзая ее насквозь. Заново обретенная человеческая плоть заставила Мала потерять покой. Шум от повсюду снующих насекомых сводил с ума. Трава преграждала путь, а кусты цеплялись за одежду шипами и тянули назад. Лес как будто хотел высосать из него жизненные соки.

Мал остановился, сорвал стебель тростника, откусил самую сочную часть и принялся ее жевать. Он вдруг вообразил, что под каждым из множества окружавших его холмов лежит истлевшее тело. На него навалилась невыносимая тяжесть, как будто небо опрокинулось на плечи и заставило провалиться в мир мертвых. Новая кожа не сделала его быстрее ветра, проворнее шакала, опаснее дикого быка. Теперь он был всего лишь человеком.

Перед глазами возник образ Маргариты. Мал попытался его удержать, но не смог. Ее место заняла Лия. Амазонка смотрела на него, ничему не удивляясь. Она была сдержана и молчалива. Мал улыбнулся. Едва ли найдется кто-нибудь в мире живых, кто знал бы его лучше, чем Лия. За время путешествия в Мемфис он успел доверить ей самые сокровенные тайны. Амазонка ждала, что Мал что-то скажет. Но пока он подыскивал подходящие слова, в глубине ее голубых глаз вспыхнула яркая вспышка, и Мал внезапно почувствовал себя вылупившемся из яйца птенцом, жаждущим познать мир в новом обличье.

Теперь Мал осознавал, насколько счастлив быть человеком. Он словно бы опять вырвался из владений Акера и устремился к людям. Мемфис ждал его, как когда-то Нибур. В этот раз ему предстояло предупредить город о надвигающихся полчищах Сетха. Вот только армию он не возглавит. Это чужая война. Да и та, прежняя, во славу первых богов, в которой он пролил столько крови, была ему чужда. Каждое сражение для него было лишь препятствием на пути к обители Христа, и он переступал через него, как через дерево на лесной тропе.

Жара ослабела. Лес расступился, открыв белые, выщербленные ветрами стены Мемфиса. Они обходили город по извилистой линии, отделяя его от пустыни и развалин, в которых с трудом угадывались остатки зданий, когда-то призванные поражать величием. Город, к которому Мал так стремительно приближался, был менее всего похож на обитель богов. Скорее, это был город, заброшенный богами. Мал всматривался в стены, о предназначении которых он даже не догадывался. Разве они могли от кого-то защитить? Если они не в силах противостоять ветру, что будет, если на них обрушатся камни, запущенные катапультами. Стены всего лишь обозначали границу Мемфиса, но никак не защищали его. Они не могли удержать даже собственный цвет, который то и дело менялся под солнечными лучами. Но, чем меньше Мал верил в то, что это город богов, тем сильнее желал его спасти. Пусть даже ценой жизни.

Мал прибавил шаг. Ему следовало надеть маску неприкосновенного, но скрывать лицо не хотелось. Он плотнее закутался в плащ, пытаясь спрятать от посторонних глаз рваную сорочку. Изодранные рукава напоминали ему о вчерашнем поединке.

Навстречу Малу вышли люди в птичьих масках с короткими мечами и выстроились в вытянутую линию. Голубь поднял руку в знак приветствия и снял маску. Малу открылось сияющее лицо Лии. Ибис сначала сорвался с места, побежал к нему, но затем остановился и попятился назад. Это был Гор. Невозмутимый Капитан Аузахет осмотрел Мала с головы до ног.

– Принц, клянусь всеми демонами моря, вас не узнать. Издалека мы приняли вас за вражеского лазутчика.

– Мятежный Сетх и его орды приближаются к Мемфису, – объявил Мал.

В ответ птицы шумно загалдели. В Мемфисе уже все знали. Мал возблагодарил бога за то, что ему не придется ни в чем убеждать Матару и Гатару.

– Ваша осведомленность нас удивляет, – сказал Аузахет.

– Откуда вам известно о планах противника? – спросил ястреб, – Вы были в его лагере?

– Нет. Я встретил врагов нашего врага и говорил с ними.

– Это хорошо, – одобрил ястреб и обратился к человеку в маске петуха. – Нкуку, преподнеси Его Высочеству маску неприкосновенного и проводи к царице.

Ястреб снова обернулся к Малу.

– Принц, прошу вас в сопровождении Нкуку отправиться во дворец.

– Господин, возьмите меня с собой!

Мал узнал голос Паоло. Но в этот раз в нем отчетливо звучали интонации, которые были так свойственны Гору. Лицо юного генуэзца скрывалось под маской птицы с пестрым оперением.

– А как же я и Лия? – растерянно произнес Гор.

Он явно расстроился оттого, что Паоло опередил его.

– Капитан Гор, наше место на корабле, – вмешался Аузахет. – Или ты позабыл о своих обязанностях?

Гор не ответил. Кусая губы, он бросал взгляды поочередно то на Мала, то на Аузахета. Принц даже не догадывался о том, что больше мучило Гора: желание быть рядом с ним или ревность к Паоло? Вместе с избавлением от змея он лишился способности проникать в умы людей. Мал отвел юношу в сторону.

– Гор, поверь, я признателен тебе как никому другому. И сейчас я прошу тебя: ни о чем не сожалей. Мы должны сделать для защиты Мемфиса всё, что в наших силах. А как только разобьем орды Сетха, сразу отправимся в Артемидос.

– В город амазонок! – вспыхнул Гор.

– Как освободишься, найди нас.

Мал потрепал волосы Гора и обернулся к провожатому в маске петуха:

– Я готов. Паоло, Лия, идите за мной!

Те облачились в птичьи маски. Мал надел маску неприкосновенного.

– Отойдите от него, чужеземцы, – потребовал Нкуку. – И не забывайте, вам запрещено говорить с ним, пока он сам не снимет маску. Таковы законы Мемфиса.

В городе шли приготовления к отражению штурма. К удивлению Мала, на лицах горожан не было и тени печали, тем более страха. Мемфис по-прежнему походил на муравейник. Игры не прекращались ни на мгновение. Горожане расставляли бочонки со стрелами, собирали метательные машины и доставляли к ним снаряды и дротики. Они создавали из балок причудливые конструкции, успевая попутно раскрасить новые маски, и примерить их на себя. Некоторые скрепляли тонкие бревна друг с другом, создавая передвижные щиты на колесах, и перемещали их к центральным воротам. «Укрытия на колесах скорее пригодились бы атакующим, нежели защитникам города», – подумал принц.

К воротам на ослах свозили неизвестно чем набитые тюки. На одной из стен местные мастера изображали реку с берегами, поросшими камышами, и плывущую по ней огромную зубастую рыбу. На площади в несколько рядов выстроились колесницы. Там играли дети и резвились жонглеры, подбрасывая тряпичные шарики. Маски с деревянным оружием разыгрывали поединок между Гором и Сетхом. Победителем выходил Гор, и зрители его прославляли. Мала вышел из себя: «Жители Мемфиса все еще не могут наиграться. У города двенадцать врат, и каждое из них – слабое место в обороне города. Некоторые из них никогда не открываются. Почему нельзя ограничиться четырьмя воротами с каждой из сторон? Их вполне достаточно для любого города. И зачем Мемфису подъемный мост, если у него нет рва? Особенно уязвимы четверо южных врат – там, где пустырь переходит в лес. Здесь идеальное место для военного лагеря. С севера и запада город омывает Нил, а с восточной стороны руины старого города не позволяют нападающим вести штурм в полную силу. К тому же на этой стороне – самые высокие стены».

По обеим сторонам ворот стояли мощные, сужающиеся от основания к вершине башни с трапециевидными зубцами. Они в несколько раз превосходили стены высотой и выделялись на фоне невзрачной городской архитектуры. Но даже они не могли защитить Мемфис. Для его захвата хватило бы внезапной атаки небольшой кучки храбрецов, от которых требовалось лишь перебить защитников ворот. Оборонительная линия Мемфиса была слишком растянутой: «Штурмующим не потребуется много сил и времени, чтобы ее сокрушить. Им достаточно атаковать все ворота южной стены и какие-нибудь из них да не выдержат удара».