Он целует мне волосы и крепко прижимает к себе. Я больше не в силах держать это разрывающее чувство в себе взрываюсь, начиная реветь навзрыд.

Возле моего лица вырастает кружка крепкого чая и я даже делаю пару глотков.

- В ней сидит твоя мавка. – констатирует дядя Саша, складывая свечи в свою сумку и кивая в сторону мамы.

Я много раз слышала эту историю, но никогда не принимала ее всерьез. За мамой ничего подобного мы никогда не замечали и ее такие видения не тревожили.

- Как она там оказалась? – сухо спрашивает папа, затягиваясь сигаретой. Он очень переживает. Папу бесит мамино «наследство». А теперь оно еще каким-то чудесным образом передалось мне. Уж не знаю, кому надо сказать спасибо.

Остальные сидящие за столом, словно не смеют произнести ни звука или попросту не знают, что сказать.

- Для меня это загадка. Я знаю, что отец к Геле привязывал ее по имени. Эта привязка сильная. Но она, поменяв имя ее пошатнула. А вот как он смог привязать ее к Янке, для меня остается непонятным…

Откинувшись на груди Тимура позволяю себе игнорировать встревоженные взгляды в мою сторону.

Мне хочется просто проснуться. Я не смогу ночевать сегодня у нас только с Тимом. Мне страшно.

- Ее звали Аней и это точно она. Мой отец был одержим ею, за что моя мама даже ревновала его к прошлому…

Никогда б не подумала, что мне захочется услышать эту историю, но сейчас я с интересом вслушиваюсь в слова дяди Саши.

- Ты говоришь, что ее Аней звали? – нерешительно начинает говорить Лиля.

Наши взгляды перемещаются в ее сторону. Потому что она в последние дни, словно тень, а тут заговорила.

Саша кивнув тянется к стакану с чистой водой делает глоток, с любопытством ожидая, что скажет Лилька.

- Просто… Ян крестят Анями обычно…У меня подругу тоже Яной зовут. – шепчет сестра Тимура.

После Лилькиных слов взгляды перемещаются на маму, а та зажав рот рукой кивает.

- Я забыла… Мы же не ходим в церковь, но бабушка кажется правда Аней ее крестила.

На несколько секунд повисает тягучая тишина, которую разрезает папин громкий голос.

- Гелька, блядь! Что в голове-то опилки? Столько лет!

- Я правда забыла…- пожимает плечами мама и виновато смотрит на меня.

Родительский спор прерывает Саша. Он сегодня у нас самый главный и его все слушают.

- Вопрос, как он это сделал, Гель? Значит он был у тебя дома и смог получить доступ к Янке.

По маминому растерянному виду мы понимаем, что она не понимает, как такое могло произойти.

Хотя… Я много раз слышала, что мама работая оставляла меня с соседкой. Он же мог обманом проникнуть. Да в принципе какая уже разница… Это уже не важно. Результат вылезает наружу.

- Как ты ее убирала? Эту мавку? – вновь голос дяди Саши.

Мама растерянно смотрит на меня.

- Когда я приехала к той бабке ее убирать, ее у меня не было. Бабулька ж мне говорила, что она не плотно сидит. То появляется, то уходит.

- Сидит неплотно…- затягивая сигарету повторяет дядя Саша. Татуированная рука, на которой, как и у папы изображено дерево, тянется ко мне и касается лба. Я смотрю ему в глаза, а он словно читает меня.

- Неплотно сидела, потому что она уже была в ней… - кивнув на меня вновь затягивается и выдыхает дым в сторону.

- Кого ты видела?

-Арину- шепчу не смотря на Тима и присутствующих, потому что тот факт, что я видела именно ее, мне не нравится.

-Вопросы какие-то задавала? Что она тебе сказала?

Взгляд дяди Саши внимательный, с прищуром. Я словно на допросе. Понимаю, что ему надо во всем разобраться, поэтому поборов смущение закусываю губу и украдкой все-таки подняв голову смотрю на Тимура. Его взгляд по-прежнему встревоженный.

Мне неловко признаваться в том, что я сталкерила Аринкину страничку, что размышляла о ней.

- Я видела ее два раза… В первый раз я ходила на пляж, что бы побить собственный рекорд. Я люблю медитировать, задержав дыхание и вот, когда я лежала в воде, как раз думала о ней. – вновь смущенно посмотрев на Тимура перевожу взгляд на дядю. – Она тогда ничего серьезного мне не сказала, а сегодня умоляла не идти в воду. Сказала, что это очень для меня опасно.

- Конечно опасно, Ян! – отрезает дядя Саша. – Никаких больше медитаций. Память терять стала, потому что она тебя выживает. Сума сойти с ней можешь…

Я нервно сглатываю.

- Давно ты так топишься? – вновь сухой вопрос в мою сторону.

Дядя Саша убирает руку и потушив окурок, вновь поджигает новую сигарету.

- С детства, лет с пяти…

Сколько себя помню, жить не могу без воды… Это моя стихия и моя жизнь…

- То есть у вас ребенок на ваших глазах топился, а вы даже ничего мне не сказали. Знали же о подселенце…

Осуждение летит в сторону родителей и папа виновато опускает глаза на свои руки. Впервые вижу его таким потерянным.

А они ведь с самого детства оплачивают мне эти «утопления».

- Значит так! – заключает дядя Саша. – Больше никаких бассейнов и ванной. Принимай пока душ. Чем меньше взаимодействия с водой, тем лучше. Улетай пока в Москву, когда уберем подселенца, можешь вернуться к морю. Она воду чует. Поэтому тут активничать стала.

- А когда мы ее можем убрать? – слышу голос над ухом.

Мой мужчина переживает наверное больше родителей, потому что сердце в его груди колотится, как отбойный молоток.

- Ну, думаю через годик. – затягиваясь дядя Саша тянется к стакану с виски и отпивает глоток.

Через годик…

Это ужасно долго.

- Почему мы должны так долго ждать? – озвучивает мои мысли голос Ника и все затаив дыхание вглядываются в лицо дяди Саши, ожидая его ответ.

Дядя делает глубокую затяжку и выдохнув дым в сторону тушит окурок в пепельнице.

- Потому, что там не один подселенец. – и не доводя всех присутствующих до сердечного приступа широко улыбается от чего на его щеках появляются красивые ямочки. – Постарались вы на славу, там еще одна девочка.

Ничего не могу с собой поделать. Растягиваю улыбку и влюбленно смотрю на своего Агачева. Тот ожидаемо зеркалит мои эмоции.

У нас будет дочь...

Смахнув скатившуюся слезу ныряю в раскрытые объятия.

Тим прижимается к моим губам и целует меня под папино ворчание.

«Ну зашибись, перевоспиталась»!

Тимур

Зарываю пальцы в светлые волосы и опускаю их вниз по голове, поглаживая спящую Янку.

Ее тело слегка вибрирует от утихающих всхлипов.

Осторожно прижимаюсь губами к щеке.

Яна лежит у меня на плече, и та рука, которой я ее придерживаю уже порядком онемела, но я не смею пошевелиться «что бы не разбудить кошку». Не хочу, что бы она просыпалась. Моя девочка сегодня неплохо так перенервничала.

- Уснула? – осторожно спрашивает Ангелина и заглядывает в лицо спящей дочери. Эта женщина чувствует свою вину и наверное еще долго будет «жрать» себя за то, что происходит с ее девочкой.

Я не виню ни ее ни Андрея. Янкины способности, которые сегодня вскрылись за семейным застольем никому не принесли облегчения.

На каждом остался груз.

Кто-то вовремя не заметил странностей, кто-то не уследил за ней в детстве, а я…А я чувствую свою вину за то, что ей пришлось столкнуться с этим лицом к лицу.

Как бы мне не было тяжело отпускать Аринку я постарался это сделать, а когда в моей жизни появилась Янка… Она просто принялась ее нагло стирать из моих воспоминаний заполняя их собой.

С ней я как будто дышать и думать стал по-другому.

От ее тела схожу сума настолько, что порой боюсь, что сердце остановится, когда я вновь и вновь врезаюсь в него своим возбуждением.

Никогда бы не подумал, что мы станем с ней парой.

Янка, как ураган – резкая, шумная, срывающая все на своем пути, а хоть и горячей крови в быту спокойный. Не люблю споров, криков, ссор.

Когда дело доходит до крупных разборок, то с легкостью закатываю рукава и прохожусь по обидчикам своими кулаками. Но с девушками…