– Так вы о врачах-убийцах роман задумали?

– Да что вы! – всполошился рыхловатый. – Но драматический финал всегда…

К счастью, в этот момент из недр больницы выплыла медсестра.

– Вы Соболев? – спросила она, безошибочно отделив меня от литератора.

– Да.

– Ваша девушка подписала отказ от госпитализации. Так что задерживать ее здесь мы не можем. Но с вашей стороны было бы благоразумно…

– Разумеется, я сделаю все, что в моих силах.

– Сотрясение мозга, вы сами понимаете…

– Да-да, безусловно, с такими вещами не шутят, я знаю.

– Ну что же, – медсестра еще раз окинула меня оценивающим взглядом и заключила: – Надеюсь у вас достаточно здравомыслия.

– В избытке. Уверяю вас.

Похоже, последняя фраза ее не убедила, но повода спорить не нашлось, и работница медицины, вздохнув, удалилась, чтобы тут же вернуться с сербской княжной, которую она бережно поддерживала под локоток.

Дана выглядела вполне живой и даже улыбалась, так что я слегка посочувствовал бедолаге литератору – придется ему искать для своего романа другую жертву.

* * *

– Тебе есть где остановиться? – спросил я, когда мы вышли на больничное крыльцо. День к этому моменту уже перевалил за середину, но если прямо сейчас рвануть с места, вполне можно было попытаться догнать компанию, уехавшую в Юрьев Польской. Но прежде нужно было куда-то пристроить княжну. Не бросать же ее посреди улицы!

– Вы торопитесь, Дима?

– Ну, в общем…

– О, не оглядывайтесь так нетерпеливо. Давайте поищем какое-нибудь кафе, где можно перекусить, и я сообщу вам кое-что важное.

– О кладе?

– Да. Например то, что хотя поездка к Георгиевскому храму окажется очень полезной, к сокровищу она не приведет. Потому что клад спрятан совсем в другом месте.

– Так вы знаете, где он?

– В каком-то смысле.

Я круто, всем телом развернулся к княжне и пристально посмотрел ей в глаза.

– Могу ли я предположить, что ваш обморок…

– Можете. Я притворилась, потому что, как и вы, заинтересована в том, чтобы оторваться от преследователей. Тем более, что вы сами просили придумать какой-то обманный маневр.

– Восхищен вашей изобретательностью.

– Так мы идем в кафе?

Согласно рецепту Джерома К. Джерома, если испытываешь нетерпение, никогда не нужно подавать виду. Английский классик, например, утверждал, что стоящий на плите чайник никогда не закипит, если то и дело бросать на него жадные взгляды. А если затеять неспешную беседу о том, о сем, задумчиво глядя в окно и начиная строить далекие планы на отпуск в будущем году, то обиженный невниманием предмет кухонной утвари тут же перегреется и попытается залить конфорку крутым кипятком.

В общем, когда Дана Георгиева подчеркнуто неспешно начала изучать предложенное официантом меню, я понял, что требуется применить английскую методику. И хотя внутри у меня все бурлило и грозило перелиться через край, я нарочито расслабился, откинулся на спинку кафешного кресла и принялся меланхолично рассматривать декоративные панно на стенах.

– Ну что же, – произнесла сербиянка, допив, наконец, завершающую обед чашечку кофе. – Похоже, вы по праву можете гордиться своим терпением.

– Это было испытание?

– В каком-то смысле. Но вернемся к теме клада. Напомните, пожалуйста, какими были последние полученные нами указания.

– Троица. И русский лев, который на самом деле сфинкс.

– Совершенно верно. Кроме того, я уже говорила, что Святая Троица, помимо привычного сочетания «Бог-отец, Бог-сын и Бог – святой дух», может именоваться еще и византийскими терминами: «Айя-София, Айя-Ирина и Айя-Динамис». Учитывая, что на Русь христианская вера пришла именно из Византии, это немаловажно.

– Допустим. И что?

– А вас это не наводит ни на какие мысли?

– М-м-м…

– Ну, хорошо, – сжалилась княжна. – Я подскажу.

С этими словами она выложила на столик брошенный Зайкиным путеводитель по Кремлю и раскрыла его на странице, посвященной Успенскому собору. Здесь, на фотографиях восточного фасада, можно было подробно рассмотреть три грандиозные фрески. Первая из них называлась «Похвала Богоматери», вторая – «Новозаветная Троица», третья – «София Премудрость Божия», изображенная в виде огненноликого ангела.

Фрески восточной стены Успенского Собора

– А где же лев? – довольно глупо спросил я. Было страшно досадно, что мы, как балбесы, уйму времени провели на площади перед соборами Кремля, глазели во все стороны, делились впечатлениями о декоративном убранстве храмов… Но главного не заметили. Огненноликий ангел, Святая София, о которой так долго говорила сербская княжна, все время находился у нас перед глазами, но мы…

София – мудрость Божия. Огненноликий ангел

– Лев будет несколько позже, – утешила сербиянка. – А пока, если не трудно, вспомните, кто был главным архитектором, соорудившим Успенский собор в его современном виде?

– Аристотель Фиораванти, – пожал я плечами. Уж такие-то подробности из истории столицы я знал.

– Молодец, Дима. Но может быть, вы располагаете сведениями о том, какие еще сооружения возвел в Москве этот итальянский зодчий?

– М-м-м… А он еще что-то возвел?

Княжна улыбнулась и развела руками, как бы извиняясь.

– Вероятно, я неправильно выразилась, – сказала она. – Слово «возвел» действительно не слишком удачно, когда речь идет о подземных сооружениях. Вы, наверное, много слышали о многочисленных подземных ходах и потайных комнатах под Кремлем?

– Да, что-то такое…

– А между тем в среде знатоков бытует мнение, что подземный Кремль был построен по чертежам Аристотеля Фиораванти, которого за выдумку именовали «магом и чародеем».

Поскольку после окончания строительства все внутреннее устройство подземелий стало одним из важнейших государственных секретов, итальянцу даже запретили выезжать из Москвы. Так он остался тут, возле своих сооружений, до самой смерти.

– Погодите, – сказал я и сложил перед лицом ладони домиком. – Дайте сообразить.

Княжна послушно замолчала и дала мне возможность рассуждать вслух.

– Итак, последний ключ, который удалось обнаружить, приводит нас к Успенскому собору с его фресками, посвященными Троице и святой Софии.

Об архитекторе собора – Аристотеле Фиораванти известно так же, что большую часть своих творческих дарований он применил, сооружая потайной город, расположенный под всем нам знакомым Кремлем.

Естественно предположить, что и клад, который мы ищем, будет находиться где-то в подземельях. Причем спрятан он будет либо под Успенским собором, либо где-то еще, но ход туда будет вести из-под главного христианского собора России.

Все правильно?

– Да.

– Но тогда возникает вопрос. Если русско-грузинский князь Месхи-Глебов знал входы в подземные помещения Кремля, которые до сих пор не исследованы и являются для всех тайной за семью печатями, то зачем ему понадобилось с огромным риском тащить семь громоздких ящиков с бриллиантами через всю, охваченную революцией страну, и прятать их аж в пустыне Гоби. Здесь бы и схоронил, все равно никто никогда не найдет. Или сокровища в Гоби – пустышка, придуманная для отвода глаз?

– Вы хорошо рассуждаете, Дима, – одобрила княжна, глядя на меня печально и ласково. – Но для того, чтобы придти к правильным выводам, вам недостает информации.

– А вы этой информацией владеете?

– Да. И это тайна, которая передается в нашем роду из поколения в поколение.

Нет, все же правы те, кто утверждает, что понять женщину невозможно.