— Равно как и я не припоминаю вас в роли сценаристки. Разумеется, обстоятельства были слегка… натянутыми, — парирует он.

Тем временем Гленда и Уэсли слушают нашу перепалку с Карлом с такой жадностью, что можно предположить, что она ляжет в основу самого замечательного шоу всех времен и народов.

— Послушайте, — говорю я Карлу, — мне надо еще успеть на поезд. Гленда, я пошлю вам все правки факсом. Рада была тебя видеть, Уэсли. Всего хорошего, мистер Харт. — Махнув рукой всем собравшимся в целом, я торопливо выхожу из приемной на дорожку, которая рано или поздно выведет меня из студийного комплекса на путь, ведущий к железнодорожному вокзалу. Который, в соответствии с прянично-готической архитектурой всего Винзигдорфа, напоминает нечто, около чего сказочные персонажи Гензель и Гретель остановились, чтобы перекусить.

Но я не прошла еще и полдороги до вокзала, как ко мне подкрадывается неприметная машина и вежливо гудит.

— Дана! Не хотите, чтобы я подвез вас до города?

Разумеется, это Карл Харт, который улыбается мне с сердечностью старого дорогого друга. В это время интервал между поездами по меньшей мере полтора часа, и я догадываюсь, что очередной поезд только что ушел. Да ладно, что со мной может случиться?

— Я удивлен, — говорит он, — что такая знаменитая сценаристка, работающая на телевидении, не имеет собственной машины.

— Верно. Наверное, мне следовало оставаться девушкой по вызову.

Он смеется.

— Если честно, то я никогда не принимал вас за девушку по вызову, что бы это ни означало. Еще меньше я верил в то, что вас действительно зовут Грейс.

— Ладно, все в порядке. Я ведь тоже не поверила, что вы — частный сыщик.

— Пожалуйста: детектив! Частные сыщики канули в Лету вместе с девушками по вызову.

— Что вы говорите? И как они канули, с удовольствием?

— С большим удовольствием, чем то, которое мы с вами испытываем в данную минуту.

Но на самом деле мы с Карлом испытываем удовольствие, проезжая милю за милей по серому шоссе, которое вьется в южном направлении — в сторону города. Теперь, когда он покончил с насмешками и подмигиванием (по-видимому, это его любимое занятие), он снова становится очень привлекательным. Примерно таким же, как тогда, в «Арлингтоне», когда я не приняла его приглашение звонить ему. Но поскольку он все равно снова возник, я могу расслабиться и получить удовольствие от поездки.

— Нет, серьезно. Частный детектив или эксперт по похищению детей? Что из этого вранье? Или и то, и другое?

— Ни то, ни другое. Я действительно детектив, но так получается, что в наши дни большинство дел связаны с поиском родителей, которые не соглашаются с решением об опеке и крадут своих детей. Например, той ночью, когда я вас встретил, я получил наводку из «надежного источника», что мужик, за которым я гонялся, остановился в «Арлингтоне» с парой своих близнецов.

— Просто близнецов, — поправляю я, не зная, верить ему или нет, но не желая расставаться с тем, что я точно знаю.

— Простите?

— Пара близнецов — это масло масляное. Я сама из близнецов, так что должна знать.

— У вас есть близнец? Правда? — Карл отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня так, как будто ждет, что я раздвоюсь прямо у него на глазах. — Так в гостинице тогда была ваша сестра-близняшка Грейс?

— Все верно. Грейс, милая и добрая сестричка. Тогда как я — та самая, кто творит все ужасы, убивает топором и вешает эти убийства на сестру.

Он кивает.

— И что же вы сделали с Грейс? Убили ее и спрятали где-то в своей квартире?

— Если вы вот здесь остановитесь, то сможете все узнать сами. Вон тот дом справа. Нижний этаж — мой. Можете зайти, если хотите, тогда сами и посмотрите, где спрятаны трупы.

— Это может быть интересным.

— Да, мне надо вас предупредить. У меня большая собака. Одно неловкое движение — и останетесь без ноги.

Кажется таким естественным, что мы вот так сидим с Карлом в моей гостиной. В порядке исключения Мерфи проникся ситуацией и ведет себя в отношении Карла идеально.

— Милая животинка, — говорит Карл. — Не вешается на гостя на манер клятой туристской палатки, как иногда делают большие псы.

— Иногда он бывает ужасным. Один Бог знает, что это сегодня на него нашло. Это не моя собака, так что я до сих пор еще не познакомилась со всеми вариациями его настроения.

— Не ваша? Только не говорите мне, что он специальный консультант для «Дог-Стар», который помогает вам писать сценарии.

— Насчет «помогать» Мерфи не большой специалист. Просто я присматриваю за ним по просьбе… друга. — Я злюсь сама на себя за этого короткое колебание. И еще больше злюсь за то, что закончила это колебание игривым словом «друг». То есть тем же самым, каким я определила Дерека во время нашей первой встречи с Карлом.

— А!

Я заставляю себя встретиться с ним взглядом и обнаруживаю, что его глаза, которые помнились мне карими, на самом деле с близкого расстояния оказались светло-коричневыми.

— И, пожалуйста, не говорите «а!» таким многозначительным тоном. Если вы хотите что-то выяснить, проще прямо спросить.

— Ладно, спрошу. Этот друг — мужчина?

— Не вижу, какое это имеет значение.

Карл поднимает руки.

— Господи! И что мне с вами делать?

Мы потихоньку пьем красное вино. То, что я предложила ему выпить в такое время суток, когда кофе был бы более подходящим, говорит о том, что я нервничаю. Сначала он сказал, что не пьет, и пустился рассказывать, как учился в военном училище в Англии много лет назад и напился вместе с приятелем. Приятель подбил его залезть на танк, с которого Карл свалился, сломав нос и одновременно положив конец своей военной карьере. Вот тогда он и поклялся больше никогда не пить. Кроме, как уже возвестил он, особых случаев, вроде сегодняшнего.

— В каком смысле? — поинтересовалась я. — Что вы должны со мной делать? — Тем временем я вдруг осознала, что он уже сидит не в кресле напротив, а рядом со мной на диване, а я настолько взбудоражена, что даже не заметила, когда он успел переместиться. — Вы вовсе не должны что-то делать.

— Ну, могу я хотя бы спросить, поддерживаете ли вы сейчас отношения я кем-нибудь из этих «друзей»? Кроме того женатого писателя со слабым сердцем, со стариной Дереком.

— У меня нет никаких отношений со стариной Дереком. С той ночи я старину Дерека ни разу не видела. Хотя говорила с ним по телефону. И он просил меня передать вам его благодарность, если мне доведется вас увидеть. Поскольку вы здесь, считайте, что благодарность я передала.

— Рад стараться. Так что, если снова увидите старину Дерека, можете ему это передать.

— Если увижу. Я же уже сказала, что у нас нет никаких отношений.

— А ваши другие «друзья»? С кем-нибудь из них у вас есть отношения?

— У меня ни с кем нет отношений. — Когда я одной фразой покончила с существованием Джерри, я постаралась не встречаться взглядом с собакой.

— Прекрасно, — говорит Карл.

— В самом деле? А как насчет вас? Пока мы обсуждаем такую интересную тему. У вас с кем-нибудь есть отношения?

— Вполне могут быть. Как вы оцениваете мои шансы?

Последовала многозначительная короткая пауза, как будто мы достигли того рубежа, на котором останавливаешься, смотришь назад и говоришь себе: «Вот тогда». Именно в этот момент и завязались отношения. Или не завязались. От такого момента можно двигаться и в ту, и в другую сторону.

— В каком смысле? — наконец говорю я. — Понятия не имею, о чем вы.

— Нет? Тогда какая может быть перспектива у этих отношений, если вы делаете вид, что вообще не понимаете, о чем речь?

— Слушайте, а почему бы вам не пойти куда подальше? — спрашиваю я. Но таким тоном, который явно предполагает совершенно противоположное.

Заниматься любовью. Сколько раз за все эти годы я занималась любовью? Явно достаточно, чтобы этот случай можно было просто прибавить к предыдущим. Я занималась любовью под Донована, под Донну Саммер, под каждый вариант фоновой музыки от Бахмана-Тернера до кантат Баха. Случился даже короткий период в моей жизни, когда казалось, что весь наш район перестраивается. И это означало, что одну весну и лето я была вынуждена заниматься любовью под визг циркулярной пилы.