— А как же дама, которая молила вас о помощи, предлагая при этом помощь? — посмотрел на меня Витман.

— Что бы вы там обо мне ни думали, Эрнест Михайлович — я далёк от идеализации всех дам без разбора, — проворчал я. — Какая-то из них вполне может мечтать о моей смерти. Скажем, какая-нибудь запредельная самка Юнга… если можно так выразиться.

Протянув руку, я коснулся поверхности метеорита. И понял вдруг, что по мере приближения к метеориту в голове усиливается звук. Как будто я стою под линией электропередач, и ко мне постепенно возвращается слух.

— Как ощущения? — спросил Витман.

— Что-то там есть. — Я опустил руку. — Что — непонятно.

— Вот к такому же выводу пришли и все наши специалисты, — проворчал Витман. — За что только они получают жалованье, спрашивается? Иногда мне кажется, что можно распустить как минимум половину штата и заменить их вами, капитан Чейн. А иногда — не кажется… Что ж, предлагаю подняться на верх. Перекурить и выпить по чашке кофе. Возможно, нас что-нибудь осенит.

— Предложение принимается. Только ещё один момент. — Я расстегнул куртку и, сунув руку за пазуху, извлёк книгу. — Вот эта штука написана Юнгом, если верить надписи на обложке. И иногда она со мной разговаривает. Пытается запугать.

— Разговаривает? — переспросил Витман, взяв книгу. Надо отдать ему должное — этот человек умел ничему не удивляться. И сомнению мои слова никогда не подвергал, просто уточнял подробности. — Что вы имеете в виду?

— Не голосом, — пояснил я. — Просто текст книги меняется, начинает обращаться непосредственно ко мне. Ну, знаете: «Тьма всесильна, тебе не победить, борьба бессмысленна» — в таком духе. Когда книга провернула этот финт в академии, сработал детектор магии. Дежурный преподаватель зафиксировал черномагический всплеск шестого уровня.

— Это очень странно, — пробормотал Витман, листая книгу. — Ведь Юнг был белым магом…

— Юнг вообще не был человеком, — напомнил я. — Вернее, может, и был, но так давно, что сам об этом позабыл.

— Ваша правда, — вздохнул Витман. — Что ж, разберёмся. Передам нашим «специалистам», коль уж находимся здесь. Надеюсь, хотя бы из этого предмета они сумеют извлечь что-то стоящее. — Витман не сумел сдержать ядовитой интонации.

Он открыл дверь, позволив мне выйти первым. Сам вышел вслед за мной.

Профессор Салтыков куда-то удалился, видимо, у него были другие дела, помимо падающих с неба кусков металла. А вот лаборант Пафнутий, как оказалось, слонялся под дверью. Подслушивать, что ли, пытался? Бессмысленное занятие. С одной стороны, здесь наверняка предприняты все магические меры, чтобы никто не грел уши лишний раз. А с другой, я его выгнал не потому, что должно было прозвучать нечто секретное, а потому, что меня бесила его надменная рожа.

Витман не обратил на парня внимания. Сразу пошёл по коридору, на ходу листая книгу. Я шагал за ним, сунув руки в карманы. В голове царила восхитительная пустота.

Здесь и сейчас не было никакого смысла пытаться что-то понять, анализировать, делать выводы. Вокруг меня, конечно, всегда происходило что-то подобное — но теперь нельзя было даже предположить, что именно и кто за этим стоит.

Вдруг я ощутил движение. Чуть повернув голову, поймал в периферическое зрение Пафнутия. Он, оказывается, немного выждав, пошёл вслед за нами. Это, в общем-то, было не так чтобы странно. Пацан здесь работает, мало ли, куда и зачем идёт.

— Любопытный фолиант, — проговорил между тем Витман. — То, что он фонит чёрной магией, очевидно даже мне. Однако, думается, под этой магией есть что-то ещё… Нужно разбираться, м-да.

Мы уже подошли к двери, ведущей на лестницу, когда Пафнутий подал голос:

— Ну и как прошла беседа с «каменюкой»?

Остановившись, мы с Витманом обернулись и посмотрели на дерзкого лаборанта. Тот и не подумал смущаться. На Витмана, впрочем, он вообще не глядел. Всё его внимание было сосредоточено на мне.

— Прекрасно, — сказал я. — Отчёт будет у вас в кабинете до конца рабочего дня. Я могу идти, господин учёный?

— Да уж, можете-можете! — Голос Пафнутия зазвенел от какой-то непонятной мне ненависти. — Шли бы вы… куда подальше. И не возвращались.

— Это ещё что такое? — повысил голос Витман. Стены коридора задрожали. Лампа под потолком мигнула. Эрнест Михайлович был человеком старой закалки, нарушений субординации не терпел. — Ты что себе позволяешь, недоделок? Соображаешь, на кого рот раскрыл⁈

— Знаю ли я, кто такой Константин Барятинский? — вскинул брови Пафнутий. — Это что — вопрос? Разумеется, знаю, его каждая собака знает! Тот самый Барятинский! Единственная надежда Российской Империи! Спаситель великой княжны и великого князя!

С каждой фразой ненависти становилось больше, а голос делался громче.

— Дешёвая популярность — вот как я это называю! Вчера этот разрекламированный пижон втёрся в доверие к императору, сегодня пролез в Тайную Канцелярию. А завтра что? Женится на дочери императора и займёт престол?

Витман откашлялся:

— Так, ну всё, это уже слишком. Я, к счастью, никогда не страдал либеральными взглядами. Если тебе наскучила работа — мог бы просто подать заявление об уходе. Но после того, что здесь прозвучало, увольнением дело не обойдётся. Пару лет в шахтах — это как минимум. Если выживешь там, потом будешь тридцать раз думать, прежде чем рот открывать.

Я хотел было осадить Витмана. Два года за грязный язык — это всё же, как по мне, чересчур. Вполне, на мой взгляд, достаточно как следует набить дураку морду…

Не успел.

Взглянув в глаза Пафнутия, я слишком поздно заметил странную особенность его зрачков. Они были больше, чем полагается. И к тому же — неправильной формы.

Как будто только и ждали, пока я это замечу, зрачки Пафнутия мгновенно выросли ещё больше. Две «чернильные кляксы» выплеснулись за пределы глаз.

— Витман — бегите! — крикнул я.

— Что-о-о⁈ — возмутилось моё непосредственное начальство.

Он пока ещё ничего не понимал. Наблюдать прорывы Тьмы лично Витману до сих пор не приходилось. Он не догадался, что через Пафнутия каким-то образом вновь прорывается Тьма.

Тьма, которой глава Тайной Канцелярии — не помеха, но лёгкая закуска. Тьма, с которой один на один мне сталкиваться ещё не приходилось, со мной рядом всегда были Воины Света.

Я повернулся к двери, поднял руку и сотворил простое, как лом, черномагическое заклинание «Таран». Дверь с лязгом вылетела из проёма, ударилась о ведущие вверх ступени лестницы.

— Бегом! — рявкнул я. — Вызывайте мой отряд!

Вряд ли, конечно, ребята успеют вовремя. Но если эта тварь прикончит меня — вместе они с ней разберутся. А после законопатят разлом.

Витман бросил быстрый взгляд на Пафнутия — лицо которого уже почти скрылось за тьмой. И теперь понял, что происходит.

Хвала всем богам — Витман не стал играться в героя. Он был одним из самых смелых людей, что я встречал за обе свои жизни, но — не в ущерб здравому смыслу. Противопоставить Тьме Витман не мог ничего. Поэтому просто молча повернулся и бросился прочь, вверх по лестнице.

А над его головой пролетело что-то белое и стремительное. Что могло быть только Джонатаном Ливингстоном.

— Государю императору — ура! — заметался по коридору отчаянный вопль.

Я призвал цепь и пустил по ней энергию чистого Света. Звенья цепи засияли, и Тьма взревела. Я вновь услышал множество голосов, говорящих, кричащих, шепчущих одновременно одно и то же:

— К чему оттягивать неизбежное, Бродяга?.. Я всё равно сожру этот мир, с тобой или без тебя… Мне нужен новый слуга, чтобы готовить для меня новые миры… Прежнего моего слугу ты убил… Займи его место, и твоя жизнь продлится дольше, чем ты можешь вообразить…

— Как по мне, важно не то, сколько ты живёшь, а то — как, — возразил я. — Вот тебе — сколько лет, сука? Миллионы? Квадриллионы? И что ты делала всё это время? Только жрала? Мне тебя жаль. Перед смертью даже нечего будет вспомнить. Я так жить не хочу, спасибо.