Таким образом, полемика о «благах» загробного мира — это еще одно подтверждение того, что египетские религиозные драматические представления не были чем-то застывшим и неизменным, а отражали под привычной мифологической оболочкой борьбу политических течений, которые возникали в египетском обществе.

Не следует думать при этом, что религиозные драматические представления в Древнем Египте были доступны лишь небольшому кругу жрецов или высшей знати. При некоторых драмах особого назначения число присутствовавших, возможно, было ограничено. Однако заупокойные ритуальные действа охватывали широкие слои населения — не только высшие, но и средние, а частично и низшие. Именно поэтому в ряде эпизодов этих представлений сохранилась связь с народными обрядами. Были, как мы уже знаем, и такие религиозные драмы, действие которых разворачивалось во время всенародных празднеств, и, значит, их участниками и зрителями становилось множество людей.

В 1922 году в Эдфу была найдена стела, которая была посвящена в начале II тысячелетия до н. э. богу Гору египтянином Эмхебом. Он сообщает о себе следующее: «Я — следующий за своим господином в его хождениях, без неудач в игре… Я отвечал моему господину во всех его выступлениях: он был богом, я — правителем, когда он убивал, я оживлял». Этот текст ясно говорит о существовании в Древнем Египте бродячих актеров. Мы не знаем, каковы были их представления. Судя по тому, что сказано на стеле Эмхеба, они, очевидно, имели в основе привычную для египтян мифологию.

Таким образом, вполне вероятно, драматические представления сыграли в истории древнеегипетской культуры куда более важную роль, нежели это принято думать. Они были той своеобразной формой, в которой отражалась политическая обстановка момента и находила выражение борьба различных идеологических течений.