Мягкость контуров и плавность линий сближают этот рельеф с фрагментом аналогичной сцены на алтарной стеле. Здесь действие, видимо, тоже происходит в беседке — видны украшавшие ее большие букеты цветов. Эхнатон сидит в кресле, опираясь одной рукой на спинку, а перед ним стоит Нефертити и, слегка нагнувшись, надевает ему на шею широкое ожерелье. Поздняя форма имен Атона хорошо согласуется с мягкостью трактовки фигур, совершенно лишенных утрировки. Сохранившиеся следы ярких красок и позолоты показывают, что стела была богато декорирована. Близость сюжетов, композиций и всего стиля этой стелы и рельефа в гробнице Мерира не случайна: как и раньше, подобные сцены были широко распространены и, очевидно, помещались на памятниках различного назначения.

Наряду с интимными сценами в дворцовых садах рельефы гробниц Ахетатона сохранили изображения царских обедов и ужинов. Вероятно, и они были сначала созданы для росписи столовых залов дворца и затем воспроизведены в тех гробницах, владельцы которых по долгу своей деятельности желали показать себя в постоянной близости к царю. Так, сцена приготовлений к пиру на рельефе в гробнице Туту очень близка к росписи дворцовой столовой: и здесь поливают и подметают пол, несут угощения, у двери стоит, поджав ногу, уставший привратник. Возможно, что и остальные группы, показанные на рельефе у Туту, имелись и во дворце.

Сцена обеда лучше всего сохранилась в гробнице Хеви. Слева, на стульях с львиными лапами, сидят Эхнатон и Нефертити, справа — лицом к ним мать Эхнатона, царица Тия. Около каждого из обедающих стоит украшенный цветами столик с овощами, фруктами и печеньями; тут же — сосуды с вином, как всегда, в особых подставках. Эхнатон ест большой кусок мяса, Нефертити — жареную птицу, Тия, видимо, тоже птицу. Рядом с Нефертити на маленьких детских стульях сидят две царевны, около Тии — ее младшая дочь Бакетатон. Хеви помогает обслуживать царскую семью. Пирующих развлекает женский хор и музыканты, почтительно стоят придворные, суетятся слуги; возле стен видны приготовленные вина и кушанья.

Аналогично решена и композиция ужина, с той разницей, что теперь фараон и обе царицы сидят с чашами в руках и на столиках лежат только плоды и пирожки; все три царевны стоя едят фрукты — видимо, они ненадолго появились в зале и, получив угощение, должны уйти спать. Вечерний час подчеркнут горящими светильниками и, что очень интересно, отсутствием диска Атона, который в сцене обеда, очевидно, происходящего днем, сияет над всей группой, озаряя ее, как всегда, своими лучами.

Наивысшего выражения человеческих чувств художники Ахетатона достигли в сценах смерти и оплакивания царевны Макетатон, которые сохранились на рельефах царской гробницы, приготовленной для Эхнатона и его семьи. Длинный коридор, вырубленный в скале, ведет к помещению с незаконченным декором. Посередине коридора справа открывался вход в группу из трех комнат, где стены уже были покрыты рельефами. Часть их и посвящена уникальным композициям смерти царской дочери. Рельефы, к сожалению, плохой сохранности, многое исчезло безвозвратно. Но и того, что осталось, достаточно, чтобы высоко оценить замечательную работу.

На одной стене посетителю бросается в глаза группа показанных в натуральный рост рыдающих женщин. Они в отчаянии ломают руки, рвут на себе волосы. На ложе распростерта мертвая девочка — Макетатон. Рядом замерли родители — отец с заломленной над головой рукой, а другой рукой схвативший за руку жену, и мать, прижавшая руку к лицу, словно еще не верящая своей утрате. Среди оплакивающих старуха — может быть, нянька умершей: она рвется к телу своей любимицы, и ее с трудом удерживает молодая девушка. В последней сцене показано поклонение царской семьи статуе Макетатон. Подняв руку в обычном молитвенно-почтительном жесте, перед статуей стоят друг за другом отец, мать, сестры. Здесь уже не место бурному отчаянию: строгость обряда, его церемоний и жестов удерживает близких от проявлений тяжелого горя, допустимых в частной половине дворца.

Новыми веяниями было проникнуто все искусство Ахетатона. Ярко выразились они в пейзаже, в частности архитектурном, который прежде занимал в росписях и рельефах сравнительно скромное место. Сравнивая рельефы гробниц в хронологической последовательности, можно отчетливо проследить, как в течение всего нескольких лет увеличивается внимание к архитектурному пейзажу, как все сложнее становятся композиции. Дворец и храм, широкие аллеи, виноградники и сады показаны на них с разных точек зрения.

Одновременно все больше раскрывается творческая наблюдательность мастеров. Особенно привлекает их показ движения, прежде всего бега. Только при прадеде Эхнатона — Аменхотепе II — впервые за тысячелетия египетского искусства появились бегущие животные, сцены охоты с мчащимися в полном галопе лошадьми, стремительно убегающими антилопами, зайцами, страусами. Бегущих же людей впервые изобразили в Ахетатоне: именно здесь художники рискнули оторвать ноги людей от почвы, передать быстрые движения отрядов царских скороходов, сопровождавшей колесницы фараона стражи, гонящихся за беглецами воинов.

Стремление оживить изображаемое привело к разнообразию не только поз, но и лиц, к новым возможностям характеристики возраста и даже настроения. Вот позади промаршировавшего отряда в восторге прыгает и бьет в ладоши мальчишка, вот возница с трудом сдерживает пляшущих от нетерпения лошадей, вот в ожидании царского посещения в суматохе бегают по храму слуги, наводя последний лоск. А вот родные и друзья подняли Мерира на руки, после того как фараон наградил его золотом.

Кто же были те мастера, которые за несколько лет сумели так далеко уйти от своих предшественников, создать в столь короткие сроки так много замечательных памятников?

Среди рельефов гробницы Хеви сохранилось изображение мастерской скульптора. На низеньком табурете сидит человек и раскрашивает лицо готовой статуэтки царевны. В руке он держит письменный прибор, в особых углублениях которого разведены краски. Над человеком надпись: «Начальник скульпторов царской жены Тии — Юти». Около статуэтки написано имя царевны — это младшая дочь Тии Бакетатон.

Позади статуэтки стоит помощник Юти и, нагнувшись, внимательно наблюдает за работой ведущего скульптора. Еще левее — два мастера, один из которых заканчивает голову для какой-то статуэтки, а другой — ножку стула. От фигуры четвертого мастера сохранились только части головы и рук. Рядом с каждым мужчиной короткая надпись: «скульптор». Высокое положение Юти подчеркнуто нарядным париком и пышным опоясыванием, а также большим размером фигуры.

Изображение мастерской Юти в гробнице Хеви позволяет предположить, что он руководил работами по изготовлению рельефов этой гробницы. Однако сам Юти вряд ли был непосредственным автором всех рельефов: скорее всего, ему могли принадлежать общая планировка композиций, отбор сцен, эскизы фигур; возможно, он вносил какие-то поправки в работу своих мастеров. То, что Хеви выбрал именно Юти, понятно: они оба находились на службе у вдовствующей царицы Тии.

Возможно, что и другие крупные скульпторы Ахетатона также принимали участие в создании рельефов гробниц, однако они не могли выполнить все это сами или даже силами своих помощников, поскольку были загружены заказами для дворцов и храмов. Тот же Юти, например, по всей вероятности, руководил приготовлением многочисленных скульптур для храма Тень Ра царицы Тии. Поэтому мы можем с уверенностью сказать, что основную работу по устройству и художественному оформлению гробниц царя и знати вели совсем другие люди.

Неподалеку от города, на развилке дорог, уходящих к северному и южному некрополям знати и к долине царской усыпальницы, археологи обнаружили своеобразный поселок, окруженный стеной из сырца. В нем было семьдесят четыре дома, но только один, расположенный несколько особняком, значительно превосходил другие — здесь жил начальник. Остальные дома, построенные вдоль пяти улиц, прорезавших поселок с севера на юг, были одинаковы. На юге, вдоль стены была широкая поперечная улица и такая же, но более узкая, пересекала поселок на севере.