– Поставь себя на место условного укушенного парня, – предложила я, в душе сомневаясь, стоит ли вообще развивать тему. – Ты просыпаешься утром, с дикой болью во всем теле и ощущением, что с тобой что-то происходит. Ты чувствуешь, как внутри тебя что-то меняется. Но не можешь понять, в чем дело. И просто утешаешь себя, говоря, что, скорее всего, подцепил простуду. Или съел что-то не то. Или накануне перепил, и зарекаешься начать вести здоровый образ жизни. А потом случается оно, превращение. В массовой культуре любят привязывать первое обращение в животную форму к фазам луны. Мол, оборотни перекидываются в животных в полнолуние, а в остальное время они ничем не отличаются от людей. Но это не так, на самом деле оборотни могут перекидываться не зависимо от времени суток, дня недели, времени года и погоды за окном. Просто в полнолуние им труднее удерживаться в границах человеческого сознания, сдерживать поглощение своего осознанного «я» первичными животными потребностями. Сильные оборотни способны полностью себя контролировать, подчинив внутреннего зверя. У молодых или ментально слабых особей с этим возникают проблемы. И в этом случае всё зависит от эмоционального фона. В моменты сильных переживаний животная форма способная выйти из-под контроля.

– Думаешь, напавший на Элли оборотень просто потерял самообладание? – Макс отмер и отстраненно потряс стаканчиком, прислушиваясь к плеску жидкости внутри.

– Возможно, но думаю, что здесь дело в другом. А именно, в наркотиках, – изрекла я.

Глаза Макса широко распахнулись, рот приоткрылся.

– Элли не была наркоманкой, – твердо заявил он. – Я знал её. Да, она была очень своеобразным человеком. Немного взбалмошной, немного себе на уме. Совершенно непредсказуемой и абсолютно неуправляемой. Она делала, что хотела и никогда не интересовалась чужим мнением по этому поводу. Иногда мне казалась, что она застряла где-то в подростковом возрасте и всё никак не может вырасти.

– Ты сам слышал, как Мари рассказывала о найденных в куртке сестры таблетках, – напомнила я. – И это был не какой-нибудь оксикодон или кодеин.

– Я не знаю, что это такое, – буркнул босс.

– Опиоиды, – просветила его я наивное начальство. – Первое используется как обезболивающее, второе как противокашлевое. Достаточно невинно, но любители закинуться чем-нибудь покрепче и нырнуть в аквариум с рыбками используют их для других целей. Опасность в том, что если неправильно рассчитать дозировку, может произойти остановка сердца.

– Даже спрашивать не буду, откуда ты это знаешь, – покачал головой босс, отворачиваясь.

– У меня много знакомых, – хмыкнула я.

– Много знакомых среди наркоманов? Интересные у тебя дружеские связи.

– Разве я сказала, что они мне – друзья? – парировала я с кривой усмешкой. – Я просто сказала, что общаюсь с людьми. Разными людьми, в отличие от некоторых.

– Если ты намекаешь на меня, то я тоже общаюсь с людьми, – интенсивно заморгал босс. – Просто с другими.

– Да, видела я с какими людьми ты общаешься, – фыркнула я и потянулась к бардачку, где у меня была припрятана шоколадка. – И общение, скорее всего, проходит по ночам.

– Мы с Мари встречались в университете. Но за несколько дней до выпускного расстались.

– Что так? – хмыкнула я. – На солнце были бури и у вас гормоны разыгрались?

– Нет, просто Мари сообщила, что уезжает в Америку, стажироваться у какого-то именитого дизайнера, который оформляет дома знаменитостям. Она предложила мне поехать с ней, но я не представлял, чем могу заняться в чужой стране. Сидеть дома и готовить обеды, пока моя девушка воплощает в жизнь свои мечты? А как же мои мечты? В общем, я отказался. Мне предложили подождать. Но стажировка была годичной с перспективой остаться в Америке жить. Я понял, что не могу провести столько времени в режиме ожидания. К тому же, в моей жизни тогда уже появился человек, к которому я начал испытывать смешенные чувства. И понял, что мне нужно разобраться в себе. Но делать это лучше в родной стране. Мы расстались, Мари улетела, попросив присматривать за её сестрой.

– Так, – я завозилась с оберткой. – А с Элли у тебя что-то было?

– Ну, – замялся Макс так, словно я спросила его о чем-то не очень приятном. – Мы провели несколько вечеров вместе. Что? Не надо смотреть на меня таким унижающе-осуждающим взглядом! Мне было плохо после расставания с Мари, а Элли… ну, она никогда не скрывала, что я ей нравлюсь, как мужчина. Вообще, не знаю, стоит ли об этом говорить или нет, но Элли всегда нравились те, кому нравилась её сестра. Был у неё такой бзик!

– То есть, младшенькая западала на ухажеров старшенькой? – я протянула боссу шоколадку, решив поделиться лакомством. – Будешь?

– Нет, терпеть не могу горький шоколад, – отмахнулся Макс. – Не знаю, как ты это ешь. И, более того, не знаю, зачем ты это ешь! Неужели такие как ты тоже вынуждены сидеть на диете?

– Нет, – я с удовольствием отломила кусочек и сунула в рот. – Такие, как я, не полнеют, очень медленно стареют и нас крайне сложно убить, когда мы в родной среде обитания.

– Мари такая же? – помрачнел Макс, наблюдая за мной.

– Не совсем, – вздохнула я, понимая, что рано или поздно мне придется договорить до конца. – Сирен и нереид объединяет только то, что и те, и другие рождаются в море и только там. За пределами родной стихии мы лишены многих…м-м-м… функций. Это нас роднит, а в остальном, мы разные. И если тебя так сильной беспокоит, как выглядит твоя бывшая в истинном облике, то спешу утешить – он мало, чем отличается от того, к чему привык ты. Только волосы у неё белые, как пена морская, а кожа отливает приятным голубым оттенком. Ну, ещё от всех сирен, так же, как и от русалок попахивает тиной. Не знаю, как Мари избавилась от этого запаха. Моя бабушка рассказывала, что её очень долго преследовал чуть затхлый аромат застоявшейся морской воды.

– Твоя бабушка – русалка? – лицо Макса вытянулось, и шея будто бы даже визуально удлинилась, а после смиренно: – Значит, русалки тоже не выдумка…

– Ага, – я зевнула и с наслаждением потянулась. – Моя бабушка была русалкой. Ключевое слово здесь «была». Сейчас она такая же, как и ты, то есть, смертная. Она отреклась от своей магии, покинула мужа, маленького сына, море и ушла жить к людям.

Я посмотрела на Макса, чьи глаза в этот момент напоминали два цоколя в лампочке.

– Знакомый сюжет, да? Главную героиню сказки «Русалочки» частично списали с моей бабули. Они с Андерсеном дружили, он, кстати, тоже не человек и до сих пор жив, просто творит нынче под другим именем. Вот только моя бабушка не сбрасывалась со скалы из-за несчастной любви и не продавала свой голос в обмен на ноги. У неё действительно был хвост, который одна знакомая морская ведьма помогла превратить в ноги. Но даже в таком виде бабуля оставалась бессмертной, как дочь двух богов. В целом, её судьба была не такой трагичной, как у героини Андерсона. Бабушка вышла замуж во второй раз и в день свадьбы отказалась от своей божественной сущности, решив, что хочет состариться вместе со своим человеческим мужем. Вместе они прожили в счастливом браке долгих сто семьдесят лет. Такому долголетию не удивляйся, там одна ведьма постаралась. Три года назад дедушка скончался по естественным причинам дома, в своей постели, в окружении пятерых детей, одиннадцати внуков и трех правнуков. Бабушка верит, что ещё встретится с мужем. Своей собственной смерти она не боится, зная, что умрет как человек и ожидая этого, но не торопя. Сейчас ей официально семьдесят восемь лет. Она печет пирожки, гуляет по вечерам в парке и нянчит внуков.

– Обалдеть, – ожил через некоторое время Макс. – «Русалочка» Андерсена в каком веке была написана? В восемнадцатом?

– В первой половине девятнадцатого, – поправила я. – И на самом деле, при первом литературном переводе на русский язык переводчик спутал название произведения и имя главной героини. В оригинале сказка называется «Маленькая морская дева». Но морским жителям понравилось слово «русалка» и с тех пор оно плотно вошло в обиход. В королевстве любят эту повесть, а как по мне она слишком банальна. Лично я не самого высокого мнения о литературном таланте Ганса. Из того, что ему рассказала бабушка можно было слепить что-нибудь получше слезливой истории про неразделенную любовь. Но! Возвращаясь к теме твоих сексуальных похождений, могу сказать, что бояться нечего.