– Ага, кто ж знал, что тебе придется обрадовать подругу трупом, да? И как удачно, что под рукой оказались необходимые для сокрытия убийства принадлежности, – съязвила я.

Ниса мои нравоучения не оценила, а вместо этого начала жаловаться:

– Ты знаешь, какой он тяжелый! Килограмм восемьдесят! И высокий, я его еле-еле в машину запихнула. Если честно, не предполагала, что смогу довезти его в полной комплектации. Так сказать, со всеми его конечностями.

Тут я вспомнила, что Ниса жила в собственном частном доме со встроенным в него гаражом, который ей оставили сторожить уехавшие за границу родственники. А это значило, что никто не видел, как подруга упаковывала в свой внедорожник труп, любезно укутанный в старый ковер.

Мне стало чуть лучше. Но оставалось ещё много невыясненных моментов.

– А от машины до квартиры ты как его пронесла? У нас здесь не зона отчуждения, народу полно, да и время такое, что все по делам да по работам расползаются.

Ниса улыбнулась, сверкнув своими кошачьими и прозрачно-голубыми, типичными для банши глазами, ответив:

– Мне Руся помогла.

Не успела я удивиться, как дверь в квартиру снова приоткрылась и на пороге появилась наша третья. Фируса или просто Руся. До невозможности красивая, с тонким изящным станом, длинными черными волосами и большими, по-детски широко распахнутыми аметистовыми глазами.

Фируса по своей сущности была музой и как все музы она смотрела на мир с позиции истинно творческого человека. То есть, её мало волновала реальность. Большую часть времени она проводила витая где-то в облаках и очень далеко от всего, что не имело отношения к искусству. От нас с Нисой она отличалась меланхоличностью, утонченностью, непробиваемой уверенностью в себе и вместе с тем – скрытностью, ранимостью, отчужденностью. Как муза Руся была способна не только вдохновлять истинных творцов на создание шедевров, но и улавливать тончайшие эмоции людей, а при желании – влиять на них. Последнее она делать категорически не любила, так как не видела необходимости тратить силы на то, что было за пределами её интересов. А там находились вообще все, за исключением нескольких избранных. К счастью, мы с Нисой в эту категорию входили.

Муза молча вошла в квартиру, для чего ей пришлось переступить через вольготно устроившийся в моей прихожей труп, а после закрыла за собой дверь.

Не квартира, а проходной двор какой-то.

– Что ты сделала? – спросила я у Руси, игнорируя приветствие.

Подруга пожала острыми, худыми плечами и как ни в чем не бывало гордо прошествовала в комнату, которая одновременно служила мне спальней, кабинетом, гостиной, а в особенно ленивые периоды жизни даже столовой. Там она устроилась в кресле, повернутом к двери и элегантно закинув ногу на ногу взглянула на меня с легким упреком в фиолетовых глазах:

– Отвела взгляды прохожих, конечно, – сказала она так, словно я и сама могла бы догадаться.

– И жильцов дома, – вставила Ниса, с благодарностью улыбнувшись Русе.

– Конечно, – закатила я глаза. Я была зла, потому что считала нас не вправе вмешиваться в жизнь людей и терпеть не могла, когда подруги использовали магию на тех, кто не мог им противостоять. – Что ты им внушила, Руся? Что упала ядерная бомба? Или что произошел первый контакт с внеземной цивилизацией?

– Ты же, знаешь, я не могу влиять на сознание людей, только на их эмоции, – ответила подруга, стряхнув со своих идеально сидящих черных брюк невидимые пылинки.

– И с помощью каких эмоций можно заставить окружающих не заметить девицу с ковром подмышкой, из которого подозрительно торчат волосатые руки и ноги? – в нашей компании я всегда выполняла роль ментора, то есть, старалась мыслить разумно, здраво и, по мнению Нисы, очень скучно. – Что ты на них навеяла?

– Страх, – моргнув, пояснила Руся. – Страх затмевает всё.

– Ладно, – хлопнула в ладони Ниса с таким задорным видом, словно собралась водить хоровод. – А давайте мы обсудим особенности способностей муз в другой раз? Потому что сейчас нам надо решить, куда спрятать труп!

Я тяжело вздохнула и полезла в ящичек обувного шкафчика, где лежали ключи. Не только от моей квартиры, но и от квартиры бабушки, а также от дачи в пригороде. Дача была не моя, соседская. Принадлежала девушке по имени Симона. Пару месяцев назад у неё прорвало трубу и на время ремонта пришлось отключить воду. Но необходимость принимать душ никто не отменял, а потому я разрешила ей приводить себя в порядок у меня. Вскоре выяснилось, что у нас много тем для общения, которые и позволили нам подружиться.

Пару дней назад Симона отправилась в командировку в Париж, а мне оставила ключи от своего загородного домика, попросив время от времени наведываться и поливать цветы. К цветам я, в отличие от соседки, не питала трепетных чувств, а вот сама Симона мне нравилась – веселая, легкая в общении и весьма неглупая. А потому я согласилась помочь, даже несмотря на то, что необходимость регулярно кататься к черту на рога только ради герани в кашпо требовала не только пересмотра устоявшегося распорядка дня, но и подразумевала некоторую ответственность за выживаемость растений.

И вот сейчас ключи пригодились.

– Закопаем труп в огороде, – звякнула я связкой в воздухе, – авось к следующему дачному сезону превратится в удобрение.

– Я копать не буду, – моментально заявила Руся, покосившись на свой идеальный маникюр.

– Копать будет Ниса, – с плотоядной улыбкой сообщила я подруге и кинула ей ключи. – Она мужика грохнула, ей и лопаткой махать.

Ниса ничего не ответила, лишь тихо зарычала, запихивая ключи в карман. Я же на демарш банши внимания обращать не стала, а, закатав рукава своей домашней рубашки, принялась заматывать труп обратно в ковер.

– Тебе нужно будет сделать это ещё раз, – предупредила я Русю, когда всё было готово.

Труп удалось упаковать так, что даже внушительной величины пятки не болтались на улице. Правда, дополнительно пришлось пожертвовать своим любимым пледом, но что не сделаешь ради подруги. По завершению всех манипуляций с мертвым оборотнем я быстро переоделась, сменив удобные широкие хлопчатобумажные брюки на практичные джинсы, а любимую белую рубашку – на такую же белую футболку. С обувью возникло затруднение. Большинство имеющихся у меня пар имели высокий каблук, но отправляться за город на шпильках было плохой идеей. Кроме того, пришлось искать обувь для Руси, которая смирилась с перспективой ехать на дачу и что-то там закапывать.

– Вечно мы из-за тебя в истории вляпываемся, – высказалась Фируса. И, видимо, легендарная выдержка ей вдруг изменила, потому что она швырнула в Нису диванной подушкой.

Банши шустро отскочила к стене, позволив подушке пролететь мимо, и скривила рожицу, что разозлило музу ещё сильнее.

С Русей мы стали тесно дружить в старших классах школы. Тогда нас, пятнадцатилетних оболтусов, готовящихся вот-вот выпорхнуть во взрослую жизнь, отправили на весенние каникулы в десятидневный автобусный тур по Европе. Большой шумной толпой, пребывающей в радостном томлении из-за возможности, наконец, хоть ненадолго покинуть стены родной школы, мы посетили Вену, Мюнхен, Амберг, Прагу. И всё было хорошо, ровно до тех пор, пока в Варшаве нас не настигла неприятность.

Я, Ниса и непонятно каким образом увязавшаяся за нами новенькая, которая перед предпоследним классом перешла в нашу школу, случайно забрели куда-то на окраину города. Как мы там оказались – сами не поняли, ведь шли мы из сувенирной лавки к центральной площади, где и должен был ждать нас школьный автобус, но где-то, наверное, заболтавшись, свернули не там. И вот, в каком-то обшарпанном узком переулке к нам, трем девицам, пытающимся сориентироваться по старой бумажной карте, вдруг подошла группа парней, одним своим видом наводящая на определенные размышления. Потертые кожанки, местами грязные джинсы, неаккуратно забитые татуировками руки, а главное – сальные ухмылочки вместе с откровенно нехорошими взглядами.