Обычно случай представлялся спонтанно, вот, совсем как сейчас, и Баки это заставало врасплох, потому что он ничего подобного не ожидал, потому что не знал, что такое вообще бывает, потому что был убежден, что с ним такого никогда не произойдёт.

- Я… Я благодарен. Не думаю, что я стою всего этого, но…

- Расскажешь об этом Роджерсу, под бутылку гавайского рома и пляжную музыку, сержант. А меня избавь.

Баки кивнул, то ли Фьюри, то ли самому себе и снова посмотрел вниз, но на прежнем месте ее уже не увидел, как и остальной стремительно разошедшейся толпы. Кратчайшим путем вниз было бы перепрыгнуть ограждения и сигануть с балкона, но вряд ли этот трюк обрадовал бы все еще присутствующую охрану, поэтому Баки, не встречая запретов, пошел в обход к ближайшей лестнице.

- Баки!

Они оба на инстинктивном уровне выработали в себе способность не выражать чувств при посторонних, но эти сутки продолжались, кажется, целую чертову вечность, и ни один из них не смел даже предположить, что все в итоге закончится… вот так. Все барьеры размылись, оставшись только в их головах, и, не думая больше ни о чем, Баки вжал ее в себя, мечтая в этих объятиях себя навечно похоронить.

Сегодня небо должно было рухнуть на землю, потому что, вопреки изначально сложившемуся положению вещей, сегодня настала очередь Баки сказать:

- Шшш… все хорошо. Уже все хорошо.

- Теперь понятно, кто ставил ей удар левой, - на периферии зрения Баки агент Хилл поморщилась, двигая левым плечом. – Директор…

- Это… это он? О мой Бог! Совсем как в хрониках из музея… Мистер Барнс, меня зовут Фил Колсон, я временно исполняю… неважно. Я много читал о вас и капитане Роджерсе…

- Эй! Мистер и миссис Смит. По прибытии на место не забудьте забрать свой багаж, - окликнула их Хилл уже на пути к стойке регистрации. - Благодаря людям Его Высочества он у вас есть.

- Сержант! - новый оклик, на него Барнс обернулся уже один, крепче прижав к себе свою, пусть и не вполне официальную, но все-таки миссис. – Как устроетесь там, пришлите Роджерсу открытку. Числу, скажем, к четвертому июля. А то он мне жизни не даст, тебя хватившись, - кривая полуулыбка исказила темнокожее лицо.

Баки с больно кольнувшим куда-то под ребра сожалением подумал: «Если бы хватился… Он теперь знать меня не захочет», но тут же пересилил себя и тоже криво улыбнулся, ответив вслух звучное:

- Будет исполнено, сэр!

Их не досматривали, не говорили пройти через рамку металлоискателя, и Баки даже не пришлось никому ничего объяснять.

Двадцать минут спустя, наравне с остальными пассажирами рейса они садились в автобус, который должен был доставить их к трапу самолёта.

Хмурое, тяжелое небо к тому времени стало совсем зимним, вместо дождевых капель с него повалил снег, путаясь в темных волосах на ее макушке и контрастируя кристально-белым на жгуче-черном.

Отвлекшись, как ему показалось, всего на секунду, Баки в итоге застопорил всю очередь, вскинув голову и самозабвенно прикипев-примерзнув взглядом к стылому, металлического цвета небосводу, с которого на лицо ему щедро сыпали снежные хлопья.

Мрачное, грозное и своенравное – такое свое и родное небо, еще совсем недавно везде и всюду казавшееся ему безнадёжно чужим.

- Мое. Оно снова мое, Диша! Как в 44-ом, до ноября и все годы до этого….

- Твое, - прошептала она, касаясь губами колючего изгиба шеи. – Твое, родной. Ты свободен. Мы… свободны. Идем! Небо ждет нас.

«…Без тебя бы мы никак не догадались об этом».

М. Булгаков «Мастер и Маргарита»

Дать бой своим недостаткам – это дать бой системе.

Если в твоем сердце есть место Свету, не бойся тени.

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

Спасибо всем, кто оставался с автором от первой главы до эпилога.

Хотелось верить, что дом на берегу океана в недавнем прошлом был собственностью именно ЩИТа. Вот только сам факт наличия дома в подобном месте и его слишком нескромный по меркам Баки интерьер наталкивал на неутешительную мысль о том, кто на самом деле являлся первоначальным хозяином. В интернете имелся слитый Романовой компромат на все проекты как ГИДРы, так и ЩИТа, там же неоднократно упоминалось, кто финансировал один конкретный – инициативу «Мстители». Финансировал в понятии Старка – значит, обеспечивал всем необходимым, начиная от продовольственного провианта и униформы, заканчивая сверхсовременным оружием и, конечно же, конспиративной и не только жилплощадью, разбросанной, как и миссии Мстителей, по всему миру.

Внутренне Баки хотел сопротивляться обстоятельствам, тому, что его, по сути, снова лишили всякого личного выбора, поставив перед фактом, но сил на сопротивление не было. К тому же, взамен возможности выбирать ему совершенно неожиданно дали нечто большее, за что, так и быть, он примет чужие навязанные правила.

Он устал, они оба смертельно устали изо дня в день жить прошлым, за хмельной дымкой галлюциногенов и изморозью криогена совсем не замечая настоящего, которое все время казалось сном в противовес снам настоящим.

Прежде, чем дальше куда-то ехать, что-то решать, с чем-либо соглашаться или не соглашаться, им нужно было передохнуть, хотя бы чуть-чуть, чтобы осознать произошедшее, примерить все события прошедших дней к себе и убедить друг друга в их реальности. А это было непросто. Вопреки ожиданиям, куда сложнее, чем зарегистрироваться на несколько дней в одном из отелей Гонолулу. Официально, имея при себе паспорта и деньги, в отеле, а не в чужом пустом доме где-то на окраине, который пришлось бы взламывать под покровом ночи. К новым возможностям им еще предстояло привыкнуть, как и ко многому-многому другому.

По прилету, ещё в аэропорту, Баки дозвонился Т’Чалле и по окончании разговора искренне надеялся, что донес до Его Высочества хотя бы малую часть благодарности. Ему ещё предстояло над этим работать, но, во всяком случае, он попытался связать воедино больше двух слов за раз. Сам. Не перекладывая ответственность за собственные долги на других.

Не то, чтобы они ежесекундно ожидали спецназ на пороге, не то, чтобы сильно удивились или разочаровались, появись таковой, но за покупками на местный рынок она его в этот раз не отпустила. Чтобы не тревожить память неизбежными ассоциациями и просто для баланса. На случай, если вдруг, то в этот раз она будет отвлекать шальные пули на себя, давая ему шанс уйти незамеченным.

Март на Гавайях нещадно жарил, а Баки пока еще была чужда сама мысль, что ему позволено оголять руки, в том числе на улице. Естественно, не без косых взглядов встречных, круглых ртов и восклицаний от местной детворы, но все-таки никто не должен был срочно кидать все дела и бежать с дикими воплями в участок, лишь только завидев его металлическую руку. Ну или… Баки просто слишком уважал толерантность местных, чтобы проверять. По старой, в подкорку въевшейся привычке он даже в наглухо закрытом номере, куда безоговорочно уважающие личное пространство горничные десять раз стучали, прежде чем войти, порой совершенно безотчетно стремился натянуть на себя что-нибудь с длинным рукавом, только бы спрятать.

На улице, в пыли узеньких торговых улиц, переполненных людьми, было жарко и душно. В отеле положение спасал кондиционер, но по возвращении она снова нашла его в черной толстовке, неподвижно сгорбленного в кресле напротив телевизора. Со спины видно не было, но она была почти уверена, что его руки сжимались в кулаки, и пульт, если оказался в левой, уже наверняка был сломан.

Ей не пришлось спрашивать, чтобы понять. Только что принесенный пакет, шелестя рассыпающимся содержимым, полетел на пол.

На не прозвучавший, но витающий в воздухе вопрос абсолютно исчерпывающе ответил четкий голос диктора из новостей по «Евроньюс».

- В ночь с 22-го на 23-ое марта в своем загородном доме в Подмосковье был обнаружен мертвым восьмидесятитрехлетний генерал ФСБ в отставке – Александр Яковлевич Лукин. Прокуратура не отрицает, что его смерть имела насильственный характер. Не исключает также, что убийство могло быть связано со служебной деятельностью Лукина еще до образования Федеральной Службы Безопасности, во времена КГБ при Советском Союзе. Подробности убийства и его расследование по неясным причинам содержатся в строжайшей тайне, Кремль отказывается комментировать, а зарубежные спецслужбы, в том числе Соединенных Штатов, всячески отрицают свою причастность к инциденту, - вещал на родном для него русском корреспондент.