Барнс не задавал вопросов, а Фьюри не был горазд на объяснения, хотя хмурый взгляд Баки мимо камеры заметил даже одним глазом.

- Можешь вволю позировать, фоторобот Солдата с тебя все равно не срисуют. Как один восставший из могилы другому, хочешь, дам дельный совет?

Баки невыразительно кивнул.

- Вовремя состригай патлы и почаще держи в руках бритву – и дополнительная маскировка тебе не понадобится.

Баки тяжело вздохнул, понимая, что ему не отвертеться. Не в этот раз.

До печально известных событий в Вене беглый преступник по вполне понятным причинам избегал людных мест, особенно аэропортов международного статуса, ровно как и путешествий самолетами. Но именно в таком месте он теперь находился. По мере удаления от паркинга люди встречались все чаще. В одном Баки оказался все же прав: залы ожидания были переполнены. Однако еще никто из случайных встречных не посмотрел на Барнса косо, зажав рукой телефон в кармане, чтобы, завернув за ближайший угол, набрать 911: ни бдительные пассажиры, ни сердобольные сотрудники, ни охранники, обычно цепко выхватывающие именно его небритое и угрюмое лицо из десятка других.

Пробравшись сквозь толпу, очень скоро они оказались в коридоре, значительно менее оживленном, но Баки предпочел бы вернуть назад оживление, чем иметь дело с рассредоточенным в пространстве спецназом. Двое с автоматами кивнули, в один голос рявкнув дежурное «Сэр!», после чего один из бойцов вручил Фьюри пухлый бумажный пакет, который тот подхватил буквально на ходу.

У следующих дверей также стояли двое, они также пробасили «Сэр!» и также легко пропустили их дальше.

Преодолев таким образом еще один пост, они оказались посреди спроектированного по балконному типу перехода, с которого прекрасно обозревалось происходящее в атриуме уровнем ниже.

Барнс был обучен видеть то, что другим было недоступно: заглядывать под одежду и слои грима. Но времена менялись, технологии развивались, в том числе и технологии маскировки, позволяющие легко становиться кем угодно в любой угодный момент времени. А ведь даже без всего этого, без Земо, легко примерившего на себя личину Солдата, у Баки был наглядный пример того, насколько условна внешность в опознании личности. С ней Баки никогда не использовал внешность как достоверный критерий идентификации. Фигура, походка, жесты, манера держаться в пространстве, особенности поведения, известные лишь ему одному привычки – что угодно другое, и лишь в самом конце списка – внешность.

- Что происходит? – Баки с трудом оторвал взгляд от происходящего внизу, чтобы посмотреть прямо на Фьюри с немой просьбой об объяснении. Тот лишь кивнул в сторону и вниз, мол: «Смотри сам».

Девушка в рваных джинсах и высоких ботинках, в куртке с молнией на косую и в темном парике, с лямкой рюкзака на левом плече. Абсолютно другая, чем та, что заходила с ним в зал суда, непохожая, но для Баки узнаваемая среди тысяч. Справа от нее, на шаг впереди – сотрудница ЩИТа, Солдату давали читать файлы о ней еще три года назад. Кажется, Хилл. У нее откуда-то свежая ссадина на левой скуле и левая рука напряжена и держится как-то неестественно, вроде не сломана, но явно повреждена. Слева – оперативник в полной амуниции, вцепившийся в оружие.

Среди других присутствующих по другую сторону воображаемых баррикад – русские. По меньшей мере, один представитель, важная шишка, остальные, скорее всего, лишь массовка из охраны. Кроме них, еще один человек, американец, судя по чистоте речи, но его Баки до сегодняшнего дня не знал ни прямо, ни опосредованно. Он что-то активно втолковывал русскому, они о чем-то спорили и следом же о чём-то договаривались. Из-за расстояния и особенностей архитектуры помещения диалог был доступен Баки лишь фрагментарно, но даже этих фрагментов ему с лихвой хватило для понимания общей сути.

Между русским и неизвестным американцем прямо на декоративном парапете стояли кейсы. Самый верхний был широко раскрыт, красноречиво зеленея содержимым.

- Не знаю, какие проблемы с бюджетом у русских сейчас, но на моей памяти они от денег еще никогда не отказывались. Даже в пользу свершения правосудия и во имя исполнения гражданского долга. Самое главное с одного раза не прогадать с суммой.

- Зачем вы это делаете? – спросил Баки, наблюдая происходящее, словно коршун, и в голос его закралась недоверчивая озлобленность.

- Затем, что не хочу, чтобы национальный герой и друг не разлей вода – чтоб вас обоих – символа американской нации ошивался, где попало и с кем попало лишь потому, что его «миссис Смит» не повезло с гражданством.

- Когда Пирс выкупал меня, в его планах была благая с его точки зрения цель установить новый мировой порядок. Если в перспективе вы надеетесь, что она поставит производство сыворотки на поток, запатентовав за США формулу и обеспечив Америку несокрушимыми бойцами – этого не случится! Она не станет на вас работать!

- Не знаю, в курсе ли ты, но за свой «новый мировой порядок» Пирс получил от меня лично пулю в череп. Знал бы я тогда все подробности, не спешил бы с пулей, оставил бы помучиться. А работать на, как ты выразился, «нас» она не станет, даже если захочет, потому что, без обид, ребята, но вам обоим еще очень далеко до работы по специальности.

- И вы готовы заплатить триллионы за… за что? – после всех тщетных попыток Баки так и не нашел подходящей формулировки бродящим в голове мыслям.

- Я готов заплатить больше. Лишь бы золотые мальчики Америки, один твердолобее другого, спали спокойно и не устраивали почем зря супергеройских мордобоев. И чтобы тебе спокойно жилось в не самой образцовой, но все-таки родной стране, к примеру, где-нибудь на Гавайях, и ты не лез в пекло в поисках приключений, в который раз стравливая Штаты с Россией, на этот раз под девизом «Шерше ля фам».

- Я… - к лицу Баки резко хлынул жар. – Я не привык, чтобы люди… вот так…

- Оно и видно, - Фьюри снисходительно ухмыльнулся и неспешно запустил руку в бумажный пакет. - Тебя официально оправдали, но раскаленной докрасна железной броне Старка ещё нужно время, чтобы основательно остыть. Общественности не помешает дать время, чтобы окончательно отделаться от раздутой журналистами страшилки про грозного и ужасного Зимнего, который пожирает девственниц на обед и пьет кровь младенцев. Да и в Кремле пусть угомонятся. Это я к тому, что личность Джеймса Барнса тебе вернут, но позже, а сейчас вам двоим лучше залечь на дно. Ради всего святого, не настолько глубоко, как вы, русские, это умеете, но тем не менее, - выудив из пакета документы, Фьюри протянул Барнсу сразу оба свежеотпечатанных американских паспорта. – Предвидя вопрос, отвечаю: они настоящие. В той степени, в которой могут быть настоящими паспорта у тех, кому стукнула сотня, а выглядят с большой натяжкой лет на тридцать.

Приняв документы с некоторым сомнением, Баки пролистал плохо гнущиеся страницы сразу на последнюю и, прочтя фамилии, приподнял бровь.

- Джеймс и Диана Смит?

- Ты все-таки смотрел фильм?

- Видел ролик в интернете.

- Ну что тут скажешь… У наших спецов из юр.отдела тонкий юмор, - Фьюри протянул ему сразу весь пакет. – Водительские удостоверения, страховки, кредитки. Счета, конечно, не швейцарские, на них не военный бюджет страны, но на первое время хватит. Билеты на ближайший рейс до Гонолулу и в качестве бонуса все от тех же юристов – куча брошюр и рекламных проспектов.

У Баки были проблемы в общении с людьми. Сначала потому, что ему трудно было научиться говорить без приказа, затем потому, что он, по большей части, не умел говорить с людьми, не имеющими отношения к армии, на посредственные, общепринятые темы. Как Маугли был ребёнком джунглей, так Баки был ребёнком войны, он видел мир иначе, чем большинство, самих людей он видел иначе и… он не умел благодарить, прежде всего потому, что этого ему никогда не приходилось делать. Не открещиваться дежурной фразой в супермаркете и не отдавать дань вежливости, а благодарить по-настоящему, искренне, за вещи и услуги, намного более ценные и значимые, чем покупка продуктов.