Джин молчал мгновение, другое. А потом раскрыл рот, силясь что-то произнести. Но у него не вышло выдавить из себя ни слова. Его подбородок беспомощно двигался, мощная шея покрылась узорами вен.

– Следуй за музыкой. – прошептал он в конце концов полную бессмыслицу. Он не торопился улетать, наоборот, подвел свой транспорт так близко, что голова его оказалась вровень с моей, по ту сторону стекла.

– Почему ты никого не убил, когда забирал копье? Я же видела, ты мог.

– Зачем убивать? – покачал он головой, искренне недоумевая, – Жизнь священна. Они сказали забрать копье. Я забрал. Каким образом, они не говорили.

Силен, красив, благороден, умеет водить личный транспорт. Не мужик, а БРИЛЬЯНТЬ. Я уцепилась за это «они». И с чего мы решили, что колдун действует в одиночестве? Наличие двух фанатиков с легкостью объясняет огромный резерв и знания древних текстов.

– Значит, ты обязан слушать только прямы приказы…

Джин кивнул.

– А в свободное время я волен делать, что пожелаю. Мне не нужно питаться чужой болью, и боль я причинять не люблю. Мне нужно другое…

– Что? – я сделала шаг вперед, подходя вплотную к перилам, разделяющим нас. Холод проник под пальто, делая тепло близкого джина еще заманчивей. Возможно, если я смогу это «что-то» предложить, джин скажет мне свое имя. Возможно, он добровольно перейдет на нашу сторону, не зря же он нашел меня и говорит со мной. Но джин встрепенулся, посмотрел куда-то на запад. А затем резво перевел тему:

– У меня для тебя подарок, алкавьив, – и с этими словами швырнул мне в лицо песок. Тот попал мне в глаза, в легкие и я закашлялась, пытаясь оттереть лицо от подобного подарочка. Песок жег, будто жгучий перец, из глаз брызнули слезы, а грудь пылала огнем. По моим венам разнесся огонь, а кожу обжигало. Я растирала глаза, пыталась отряхнуться, сбросить с кожи гадкую субстанцию. Дура. Дура. Идиотка доверчивая. Боль ушла резко, как только крохотные песчинки оказались внутри меня, понеслись по коже инородными телами, встраиваясь во внутреннюю структуру. Когда я наконец-то смогла разлепить глаза, джина не осталось и следа. Его цветастый ковер растворился в объятьях свинцовых туч.

Ругалась я долго, да без толку. В конце концов я в сердцах закричала:

– Дерьмовые у тебя подарочки, огненный смерч! – А ведь я почти поверила, что это создание можно будет привлечь на свою сторону по-хорошему. Девицы, которые уверенным шагом ступали по мосту и несли впереди себя массивные смартфоны в стремлении сделать фото года, отпрыгнули назад. Общаться с чешущейся сумасшедшей, и в хвост и в гриву костерящей обнаглевших джинов им совершенно не хотелось.

***

Посещение Велыча из меланхоличного порыва стало жизненной необходимостью. Черт знает, чем швырнул в меня джин, но сомневаюсь, что обычный доктор сможет разобраться в происхождении этой субстанции и ее влиянии на мой организм. В отличие от демонического. Такси домчало меня до Москва-Сити за пятнадцать минут. Я остервенело жала кнопку лифта, а когда оказалась в обители Адама 8, то истошно завопила, перекрикивая минорную попсовую мелодию.

– Велыч, срочно осмотри меня! Я, кажется, умираю.

Велыч выскочил из-за полукруглой арки, где располагалась его кухня, совмещенная с гостиной, а следом показалась Кат, глазища ее сияли, волосы лежали растрепанными волнами, а помада на губах, я готова была поклясться, размазалась. Велыч же выглядел холодным, собранным, черты его лица заострились. Сегодня он как никогда был похож на то, кем являлся. На демона. Ладонь его легла на мое запястье, другая упала на пульс на шее. Велыч зафиксировал меня в таком положении, пристально вгляделся в лицо.

– Не умираешь. – довольно холодно сообщил он. – Бахилы надень. Пройдем в лабораторию.

Обычно Велыч не ошибается, поэтому от сердца у меня слегка отлегло. И рассказывать о произошедшем на мосту я начала уже оказавшись в стерильных условиях его лаборатории, восседая на столе и болтая ножками. Здесь наличествовал мощный компьютер, синеватый свет ламп служил вместо дневного. Окна отсутствовали, зато имелась мощная система вентиляции. Кучу непонятных приборов я старалась не рассматривать. Хоть я и вызвавший Велыча практик, некоторые аспекты его работы мне знать не полагалось. Демон еще некоторое время объяснял что-то Кат, а потом вошел в свои святая святых, надел белый рабочий халат и затворил за собой дверь.

Велыч не человек, его восприятие находится на совершенно ином уровне, однако, когда он собрал мою кровь в пробирочку, а потом хлопнул ее, как стопку водки, я охренела.

– Гипогликемия. – посмаковав мою кровушку во рту, сообщил он, – И пора перестать восстанавливать уровень сахара в крови мармеладными мишками, Лина. То, что практики никогда не болеют диабетом – миф. Цельнозерновой хлеб, молоко с ложкой меда. Подробный план питания составлю позже. По очевидным показателям – ты здорова. Однако…

Это «однако» мне не понравилось. К счастью, Велыч не был сторонником системы Станиславского и драматическую паузу выдерживать не стал.

– Кровь стала сильнее. Я не могу сказать, как это возможно, и как связано с тем, что сделал с тобой джин. Но твой штамм демонизма прогрессирует.

Я жестами попросила его продолжать, потому что не поняла ничего.

– Ты чуть больше демон и чуть меньше человек, чем была, когда меня вызывала. Прости.

– Чем это чревато? – только сегодня Инна и Люц радовались тому, что вызов демонов никак не сказывается на моем разуме и душе, возможно, что он сказывается на теле? Но ведь я чувствую себя прекрасно.

– Мы не знаем, демоном какого пласта реальности ты являешься, Лина. Я таких не встречал, а ведь мне…– он элегантно взмахнул рукой, явно показывая «дохрена». Велыч не может сообщить всех тайн о мирах демонов, у них вроде как тоже есть уровень секретности. – Но если ты станешь слишком демоном, то этот мир тебя исторгнет в твой родной, или же тебе придется искать якорь. Как мне.

Сердце мое тревожно сжалось, а потом лихорадочно ускорило свой бег. Я видела, как демоны не хотят возвращаться в свои миры. Как всеми силами цепляются за возможность побыть среди людей. Сами вне мирные пришельцы не рассказывают об этом, но ходит байка, что люди с демонизмом – это демонские души, которым дана была привилегия родиться в человеческих телах и попытать счастья побороть свою природу. И если жить правильно, не грешить, сделать правильные выводы из своей смертной жизни, то можно отправиться дальше. Куда? Этого не знает никто.

– То есть ты не можешь сказать, что конкретно сделал со мной джин?

Велыч покачал головой.

– И как это исправить ты тоже не знаешь.

Снова неопределенное пожатие плечами. Суставы у Велыча дернулись как-то слишком резко, а вокруг глаз залегли синеватые тени.

– Ну… тогда я пойду. Мы тут все еще топчемся, ищем место призвания ангелов. Пока безрезультатно. Как узнаем, тебя позовем. Вы с Кат поладили.

На тонких губах заиграл легкий намек на улыбку, но затем лицо Велыча приняло привычное мне бесстрастное выражение.

– Она может оставаться столько, сколько пожелает.

То, что Кат и Велыч поладили, стало для меня приятным сюрпризом. Соседка моя не выглядела обиженной и после спадания с нее чар Рафаэля. Велыч выделил для нее комнату с потрясным видом и собственной ванной комнатой, а Кат в благодарность за бесплатное жилье взялась его кормить. И судя по ароматам, окутавшим коридор, вполне успешно.

– Рада, что вы ужились.

Я хотела добавить Велычу что-то вроде «не сожри ее», но меня выставили из квартиры под предлогом ужина.

Москва перестраивалась, изменялась словно химера, отращивая новые головы и теряя те, что ей более не нужны. Уж не мне как историку было не знать о том, что памятники, а порой и целые дома переезжали по прихоти новой власти, что пожары слизывали часть города, и потом он отстраивался в новом виде.

***

Я не стала заезжать в офис, вместо этого вернулась домой, где принялась за диссертационную работу. Стучание по клавишам не плохо отвлекало меня от мысли о том, что в моих венах разгорается демоническое пламя, и что у нас нет никаких зацепок по месту проведения ритуала. К тому же Раф пока никак не давал о себе знать, только его рисунки, развешанные на окнах светились с раздражающим мельканием. Я как раз писала о появлении периодических изданий, посвященных инструкциям и обучению ясновидению, спиритизму, и «факиризму», что б его, когда рисуночки на окнах засияли с бешеной силой, а позже вспыхнули и осыпались на подоконник горсткой пепла. (Кстати, ребят, подобные издания действительно существовали в Российской Империи).