– Я принес твой платок, – существо говорило с акцентом, голос его был очень низкий, очень мужской. Теперь я узнала кусочек ткани, который он гладил словно животное.

– Очень мило с твоей стороны. А теперь позволь узнать, что ты делаешь в моем доме?

Дожила, стою в трусах и лифчике веду светскую беседу с джином, может от усталости у меня едет крыша. Он заговорил, все еще смущенно сминая платок:

– Как только я выучил этот язык, я начал тебя искать. Алкавив, весна моей жизни. Я и не чаял, что это будет так просто.

– Что тебе от меня нужно?

– Многое. – Он смерил меня взглядом с ног до головы, мужским таким взглядом, поднялся, стал подходить ближе и ближе, я двигалась назад, пока не уперлась спиной о стену. Изнасилование стало бы неожиданным поворотом, не настолько я изголодалась по мужскому вниманию, чтобы лечь под нелегала из непонятного мира.

Он опустил голову и потерся щекой о мою щеку, втянул запах, глубоко, словно не мог надышаться. А затем романтическое настроение покинуло его и он согнулся, получив коленом в пах. Я как-никак ведьма и темная. А эта огненная тварь влетела без спроса в мой дом.

Знаете, чем отличается темная ведьма от светлой колдуньи? У тех на службе сила природы, света и огромный внутренний резерв. А у нас помимо сил тьмы и собственной души есть просто таки безграничное количество магических артефактов. Я схватила медную шумелку, которой отгоняла как-то буддистских злых духов и закрутила ее, от чего оглушительный треск сотряс все слои тонкого мира, а затем окатила джина водой из Иордана. Конечно, на него это действовало не так, как бы подействовало бы на сущностей истинно темных, но неприятно явно было.

– Кто твой хозяин? Говори, пришлый! Кровью, которую ты отведал приказываю! Что тебе нужно в этом мире?

О крови я вспомнила вовремя. Потому что от шумелок существо оправилось до обидного быстро.

– Свобода. – промолвил джин, поморщившись и встряхиваясь, будто кот, которого окатили водой. Настоящий демон бы уже в агонии катался по полу. – Мне нужна свобода. А для того, чтобы ее дать, я должен исполнить волю вызвавшего, должен достать для него копье.

– Какое копье?

– То, которому придается очень большое значение. Зачем ты делаешь мне больно, алкавив? Мы же одного рода, одного вида.

– Изыди, огненный смерч.

Я снова разрезала свою ладонь, вытянула руку, чтобы продолжить изгнание, даже если это будет стоить мне остатков сил, даже если это будет стоить мне последних ударов сердца. Лучше так. Лучше на своих условиях. Лицо пришельца приняло страдальческое выражение, явно понял, что станет больно, когда я затащу его туда, откуда он явился. Он покачал головой и вдруг рассыпался песком и вылетел в раскрытую форточку.

«Ну мать его за ногу! Оно еще и в песок превращаться умеет» раздосадовано прозвучало в моей голове, прежде чем я повалилась на пол без сознания.

Рахманинов бешено стучал по клавишам, со всей широтой русской души разбивая мою черепную коробку на части. Поднимать я не стала, если Инна думает, что я сейчас в состоянии сделать еще один вызов – это ее проблема. Тело ломило, потому что ночь я так и провела на полу, благо там ковер ворсистый. Добираться до кухни пришлось ползком, там я выпила водички, проглотила йогурт и врубила кофе машину. Шиповник, что рос снаружи, сочувственно размахивал колючими ветвями, ну или он ничем не размахивал, это меня пошатывало.

В коридоре я мельком бросила взгляд на себя в зеркало. Вчерашний макияж лежал готическими черными полосками под глазами, те горели злостью. Он проник в мой дом! Он смел ко мне прикасаться! А следом тело сковал липкий страх, если джин смог проникнуть один раз, то сможет и снова. А у меня сейчас даже нет сил обновить защитные контуры, хотя они не удержали существо в прошлый раз. Рахманинов все не унимался:

– Инна, какого хрена тебе от меня сейчас надо?! – рыкнула я на начальницу.

– Линочка, солнышко ты мое ясноокое, – ну вот как орать на человека, когда он тебя так ласково называет. А говорила Инна очень ласково, – Ты вчера Вельзевула вызвала!? Без человеческого жертвориношения, без ковена…

– Если ты мне премию выписать хочешь, я в твоем распоряжении. – Инна на мгновение примолкла, а потом рассмеялась в трубку. Правда смех ее смолк, когда я сообщила: – Инна, ко мне вчера ночью джин пожаловал, ну, тот самый.. Вещал про какое-то копье. И что если его принесет, то получит свободу.

Моя начальница выругалась.

– Это какой же идиот обещает свободу древним сущностям… Так, Лина, скидывай с себя это дело. Я позвоню в полицию, скажу, что мы сделали все, что могли.

Предложение звучало заманчиво и очень по темному. Пусть Рафаэль сам разбирается с джином, в конце концов останавливать всяких зловредных сущностей - это обязанность светлых, а мы – темные – эгоисты, нам можно особой гражданской сознательности не проявлять. Заклинания можно обновить, прикупить в конце концов защиту от той же Коалиции. Они свое дело знают. И жить спокойно, надеясь что огненный смерч больше не сможет проникнуть ко мне в дом, а еще на то, что ангелы найдут кого-нибудь чуть более грешного, чем я.

– Нет, – сказала я начальнице и удивилась уверенности в голосе. – Это теперь личное, Инна. После того, как он проник ко мне домой - личное. Но сегодня у меня выходной, надеюсь?

– Даю тебе три дня отдыха, я то знаю, как Вельзевул … резервы опустошает. – добавила она, а голос надломился, треснул и выплеснулась застарелая боль, которая ударила по ушам. Мне вдруг стало понятно, с кем именно моя начальница заключила сделку сотню лет назад: – И в университет не опаздывай. – добавила она деловито, щелкая зажигалкой – Мне твоя степень для рекламы нужна.

* * *

Спешно приведя себя в порядок, я нырнула в метро, чтобы добраться до университета. Университета не магического, а вполне обыкновенного, потому что всякие магические академии бывают только в фентези. В реальности подход к магии настолько индивидуален, что унифицировать его невозможно. Вот и учат нас кто во что горазд. Магические школы существуют, но до одинадцатого класса и то только потому, что иначе одаренные детишки могут проклясть одноклассников.

Итак, ведьмой в 21 веке быть несомненно проще, чем раньше. На кострах никто не сжигает, голову на гильотине не отрубает, серебряными пулями может бахнуть только с перепугу. Не жизнь – малина. Но за такую вот спокойную жить нужно платить. Причем буквально.

Каждый из практиков обязан помимо общего налогообложения платить еще и за богом данные силы, а еще делать взнос в свою коалицию. Светлые по пол зарплаты вбухивают в церкви, мечети, храмы, у нас снимается двадцать процентов ежемесячно на нужды коалиции темных. Коалиция в каждом городе своя, если я скажем, перееду в Ростов, то там взносы свои и специфика тоже. И вроде сделано это было для того, чтоб темные детишки в специальных школах могли учиться, что б постаревшие практики в специально отведенные дома для пенсионеров отправлялись, и не жрали чужие жизненные силы и не кидались проклятьями, и что б страховку за жизнь и душу обновлять, но понимание важности работы коалиции не спасало от общей тоски по утраченным кровно заработанным.

Вот и сейчас, я с болью взглянула на сообщение от банка о списании. И ведь вне этой системы жить нельзя, начнутся проверки, а там и способности попытаются заблокировать, если такая «чудесная» смесь из хим препаратов, которая со способностями магическими и интеллектуальные забирает. И становишься ты таким хорошим работником уровня младшего секретаря. Бумажки перекладывать сможешь, на принтере правильную кнопочку ткнуть, да на ресепшн улыбаться. Я знаю, у меня мама на них. Правда она по собственному желанию, потому что, по ее мнению, сила у нее от дьявола. А поскольку молитвы не помогли выжечь тьму из сердца, то обратились к врачам. Правда мама бы сама до этой идеи не дошла, тут папаша науськал.