В погоне за правдой и шансом исправить.

Ломать не строить. Исправлять не портить…

Меня трясет, когда я выхожу. Не пытаюсь придать себе уверенный вид, просто спешу к квартире, столкнувшись с Кириллом в дверях, ведущих в подъезд этажа.

— Боже! — отталкиваюсь. — Ты?! Ты что здесь делаешь?! Как?!

— Привет, — улыбается. — Я обещал приехать в феврале, но решил немного раньше. Скучаю. Знала бы ты, как я по тебе скучаю.

Инесса

Кирилл проникновенно смотрит мне в глаза и ерошит волосы с солью седины.

— Седина в бороду, бес в ребро, — наступает. — Как пацан, думаю о тебе постоянно.

— Я очень спешу. На самолет…

— Улетаешь куда-то?

— У меня рейс… — тараторю правду и двигаюсь в сторону квартиры.

Кирилл идет за мной следом. Под мышкой коробка с цветами и бутылка моего любимого вина.

Что он задумал?

Распить по бокальчику, а потом я окажусь невменяемой и оттраханной им?

Последний презент для Вита?

Или для себя — поставить галочку и взять все?

Что он за человек такой… Идет до самого конца.

Уверен в собственной безнаказанности?!

— Я перекладывала вещи и уже в такси поняла, что не могу найти кошелек. У меня в квартире бардак.

— Что за срочность такая?

— Мне позвонили из больницы. Вит снова во что-то вляпался. Он не приходит в себя… — вру, находясь спиной к Кириллу.

— Не приходит в себя? — живо уточняет Кирилл.

— Персонал сказал, что он был в сознании, реагировал, но говорить толком не смог. Даже имя назвал с трудом, потом ушел в отключку…

Пальцы трясутся, когда я открываю дверь.

— Давай я, — мягко предлагает Кирилл.

— Куда ты смотришь, а? — спрашиваю с претензией, обернувшись на Кирилла. — Что опять стряслось с Виталиком? Помоги найти кошелек. Бежевый…

— Здесь, действительно, бардак, — качает головой Кирилл. — И опять Виталик, да? Не устала еще? Он явно пошел в разнос после развода… Не удивлен, что вляпался.

— Будь другом, помоги.

Я начинаю якобы искать кошелек, Кирилл тоже ворошит вещи, потом останавливается.

— Я не хочу быть тебе другом.

— Давай поговорим об этом позднее? Просто помоги найти мне чертов кошелек!

— Тебе нужно успокоиться и перелистнуть эту страницу. Давно пора…

Кирилл не отступает.

— Понимаю. Но не выходит. Не получается! — шепчу с отчаянием, отчасти искренним.

В расстроенных чувствах швыряю сумку в стену. Соседка немедленно начинает поносить на двух языках грязных иммигрантов.

— Я так устала. Устала от всего. Знаешь, тут намного сложнее, чем я думала. Гораздо сложнее.

— Тебе просто нужно переключиться. Не паниковать, не бежать никуда. Расслабиться и немного отдохнуть… — Кирилл оказывается рядом. — Отпустить контроль и ситуацию.

— Не выходит.

— Дай покажу, как это… — цепляет меня за подбородок и целует в губы.

Я отвожу лицо в сторону.

— Мне жаль, я так расстроена. Ничего не чувствую. Этот развод… переезд. Я на нуле, Кирилл.

Я, правда, на нуле. У самой критической отметки. Только по другой причине. Слёзы наворачиваются на глаза. Кирилл обнимает, гладит по волосам.

— Ты никуда не полетишь, — заявляет он. — В таком состоянии я тебя никуда не отпущу. Головин закончил так, как к этому давно шло, — добавляет жестко. — Не стоит нырять за ним в эту яму.

— Ты прав. Наверное…

— Я прав, — отрезает. — Хочешь полететь? Давай другим рейсом. Спокойно. Без спешки. А сейчас сядь, составь мне компанию. Я взял твое любимое вино. Похвастаешься старому другу за бокалом вина своими успехами.

— Только другу? Сомнительно, — отстраняюсь с легкой усмешкой.

Кирилл отходит к вину, достает бокалы с открытой полки.

— Ты же в курсе, что ты для меня больше, чем бывшая жена моего бывшего подопечного, — срывает этикетку с бутылки вина. — У тебя есть штопор или открывать старым дедовским способом?

Подхожу к столу, выдвинув ящик с хозяйственной мелочью, Кирилл обнимает сзади, легко прижимается.

— Очень-очень нравишься, Инесса.

— Держи, — вручаю ему штопор. — Может, ты прав. И нужно переболеть. В последний раз… Составишь мне компанию?

— С удовольствием, — обнимает крепче и гладит по ягодицам.

— Налей мне немного вина, неделя выдалась бешеная. Еще и эти новости. Выбили меня из колеи.

Я мягко выбираюсь из его объятий, смотрю на цветы:

— Мои любимые.

— Да. Твои любимые.

— Ты всегда был внимателен…

— Ты всегда мне нравилась. Я уже и не помню, когда это началось.

Он смотрит в глаза, протянув бокал.

Я немного пригубила, он тоже. Но это ничего не значит. Я отвернусь или отвлекусь, он напоит меня так же, как уверена, накачали Вита по его распоряжению.

— Паршивая из меня хозяйка, даже нечего предложить к выпивке. Только ужасно твердый сыр… Нарежешь? Я поставлю цветы в воду.

Отступаю с букетом в сторону крохотной ванны, не спешу, ставя цветы в пластиковую вазу.

Выходя из ванной, я тихо крадусь на цыпочках к двери и быстро распахиваю ее, отступив в сторону. В квартиру сразу же вбегают двое мужчин.

Слышатся звуки борьбы и крики.

— Ах ты сука! — взвыл Кирилл.

Дверь распахивается, я в испуге отскакиваю назад, в коридор, едва не раздавив любопытную соседку, которая выскочила в подъезд. Мадам в бигуди сразу начинает верещать, что я сломала ей ногу.

Кирилла схватили и сковали руки за спиной. Он извивается на полу, как червяк.

— Нужно вызвать полицию. Кажется, ваш рейс откладывается на неопределенный срок.

Я оказалась права насчет Кирилла. Он пришел не с пустыми руками, но с «подарком». У него нашли легкие возбуждающие наркотики. Клялся, что взял для себя. Но я написала заявление и рассказала, что его разыскивают на родине, просто задержать не успели. Дело принимает серьезный оборот. Кирилла заключили под стражу, и теперь им будут заниматься силовые ведомства сразу двух государств.

Разумеется, тем самым рейсом я так и не полетела.

Может быть, к лучшему.

У меня появилось время отоспаться после сложнейшего дня, договориться с Тео и предупредить команду о том, что мне придется улететь на время по серьезным причинам.

Хочу увидеться с Витом.

Во что бы то ни стало.

Я поговорю с ним. Даже если мне придется брать больницу штурмом!

Инесса

Я не сообщала Витале, что собираюсь прилететь и о том, что произошло, тоже не успела рассказать. Но ему точно сообщили об аресте Кирилла.

Во всех подробностях.

Потому что Виталий звонит мне первым, голос бывшего мужа потрескивает от напряжения, несмотря на слабость.

— Ты что учудила? — повышает голос.

Впервые он повышает на меня голос так, до крика.

— Я просил тебя, Инесса. Просил, будь осторожна, охрана рядом. Ты какого черта самодеятельность развела?!

— Ты во мне сомневался?

— Нет, блять, кое в чем я не сомневался! Не сомневался, что Кирилл готов пойти на все. До самого конца! Не умеет принимать поражения… А ты… В это пекло сунулась! — орет.

— Не кричи на меня.

— Я буду на тебя орать! Буду орать, сколько потребуется!

— Вот еще… Ты же сказал, что все кончено. Так какого хрена ты на меня орешь?! Это не только твое дело, Головин, но и мое тоже. Понимаешь?

— Ты не должна была собой рисковать. Мась, я же просил. Ну что ты творишь, а? Что ты творишь?! Изводишь. Я бы…

— Хочу тебя увидеть, — выпаливаю, слыша в ответ жесткий отказ:

— Нет.

— Нет? — переспрашиваю. — Нет?! Головин, ты там не охренел, часом? Я столько страха пережила, столько боли перетерпела за весь этот год. Ты меня через мясорубку пропустил своими изменами и швырнул в ад, прогуляться босиком по углям, а теперь… Теперь говоришь: НЕТ?!

— Да. Я говорю тебе «нет». Потому что это лучше для тебя.

— Ты не можешь знать, что для меня лучше. Ты… Ты меня вообще не знаешь! Столько лет вместе, а ты меня так и не узнал. Никогда не знал, потому что не было тяги и желания узнать меня. Боже, Виталя, ты эгоист. Тебе паршиво и ты не хочешь, чтобы я видела тебя пострадавшим? Снова свои чувства и эго лелеешь. Только свои. А про меня ты подумал? Я дышать не могу, я здесь находиться не могу, не зная, что с тобой, а ты… Отказываешь мне! Эгоист…