— Это точно.

Через день Владимир начал работать. До Установки ходил автобус, но можно было дойти и пешком но широкой бетонке. Другое покрытие дорог на Севере не применялось — не позволяли погода и тяжелая техника, без которой тут никуда. Сама же Установка оказалась небольшим посёлком со своим магазином, баней и общежитием. Работа здесь шла круглосуточно. Большинство рабочих жили тут же. Владимиру из-за нехватки руководящего персонала с первого дня доверили руководство смены. Перепугался он страшно, но все сложилось нормально. В сто бригаде было с десяток человек, все люди в возрасте, без придури. Встретили Владимира радушно, несмотря на его юность и неопытность, и на первых порах старались помочь разобраться в новом оборудовании американских, французских и японских фирм, про которое он только слышал, а если и видел — то на картинке в специальных журналах, в библиотеке.

С Виктором они стали если не друзьями, то близкими приятелями, и по возможности в свободное время выезжали на охоту и рыбалку вместе. Виктор уговорил Владимира приобрести ружье двуствольную ижевскую «вертикалку» — и кучу спиннингов и удочек.

Здесь, на Севере, у многих были собственные вездеходы, а точнее БМП, а если ещё точнее — боевая машина пехоты. Пехоты здесь не было, боев тем более, а вот проходимость у этих БМП была отменная. Люди их собирали и приводили в порядок сами, из списанных кузовов и запчастей, и купить такую машину по северным меркам было недорого, от тысячи до трех тысяч рублей.

У Виктора тоже был собственный вездеход, который он купил по смешной остаточной стоимости. Он вообще умел устраиваться в жизни, этот жизнерадостный крепыш Виктор. А ездить на вездеходе на рыбалку или охоту, а тем более за ягодами по тундре — лучше не придумать. Единственное, что Владимиру нс нравилось в приятеле, — его наплевательское отношение к «туземцам». Для него, как, в общем, и для многих других, они нс были людьми. У Владимира они вызывали брезгливую жалость. А вот байки про чукчей и геологов ему нравились.

Володе и самому однажды довелось попасть в довольно необычную и одновременно смешную ситуацию, связанную с «оленьими людьми». И конечно, все произошло по вине неугомонного Витька! Дело было осенью, как раз перед самым наступлением холодов. Так совпало, что у Владимира и у Виктора одновременно выдались три выходных дня. В первый день Володя планировал спать, а другие два дня просто лениться. Словом, мечтал побездельничать в свое удовольствие на полную катушку. Не удалось.

Утром сквозь сон Владимир услышал тяжелый рык двигателя за окном и вяло подумал: «Что за чудак на букву «м» разъезжает по городу на вездеходе, строго-настрого запрещено ведь. Менты поймают, огребет себе проблем».

Двигатель смолк, и вскоре раздался истошный вопль Виктора:

— Подъем! Вставай, вставай, и знаю, что ты дома и что у тебя три выходных. У меня тоже! Давай собирайся! Как говорит наш друг Рафик Гафаров — мухом туда-сюда. Ты меня слышишь? Времени нет! Скоро менты проснутся, и мне не поздоровится. Давай, давай, на охоту едем. Гусь пошел, постреляем. Рыбки половим!

Через несколько секунд Витя уже барабанил в дверь.

— Куда ты меня тянешь? — спросил ещё не до конца проснувшийся Владимир. — А может, ну её, охоту эту, и рыбалку с ней туда же? Отоспимся, водочки вечером выпьем, у меня бутылка есть. Салатик сделаем.

— Нет, мы едем на охоту.

Как ни упрямился Владимир, Виктор чуть ли нс силком вытащил и заставил одеться, постоянно подгоняя легкими тычками, когда Володя засыпал на ходу, и кулем загрузил в вездеход. Владимир окончательно проснулся уже далеко в тундре.

— И куда ты меня везешь?

— На охоту.

— Я знаю, что на охоту. Вот только направление никак определить не могу. Знаю, что точно нс на наше место.

— Это ты правильно заметил, даром что проспал всю дорогу, — хохотнул приятель. — Едем мы на речку Ен-яха, на то место, где она впадает в Хадутте. Мне шепнули — там стоянка геологов была. Столики сколочены, банька, и даже сортир есть. Hет, ты представляешь — сортир в тундре!

— Не представляю, — мрачно ответил Володя. — И на хрена он мне?

Через три часа езды по кочкам плюс те два, которые Владимир проспал, они подъехали к месту. Все было так, как и обещал Виктор.

Они наскоро перекусили, и вскоре Владимир уже плелся за Виктором на озеро, и полутора-двух километрах от места стоянки.

— Витек, ты как узнал про это место?

— Да я с топографами познакомился. Они и сказали по дружб. Только просили ничего не ломать. Вот что, давай пару часиков постоим и назад, баньку топить. Мостки у реки видел? Из бани и в воду, красота.

К озеру подходили крадучись. Когда впереди показалось озеро со стаей уток на тихой воде, приятели легли на ягель и поползли, боясь спугнуть птицу. Быстро сняв ружья с предохранителя, они и выстрелили одновременно. Стая снялась и дружно взлетела, а на воде остались две подбитые утки. Сделав круг, птицы снова опустились на воду. И так происходило после каждого выстрела. Наконец стае надоело взлетать и садиться, и добыча улетела от охотников на соседнее озеро. Виктор и Владимир подошли к кромке воды и стали собирать подогнанные ветром к берегу трофеи.

— Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать! Вот это охота! Правильно говорят, куда буровики не дошли, там птица и зверь не пуганы. Представляешь — шестнадцать уток, не сходя с места! Вот это да! Кому расскажешь — не поверят.

— Да-а, Bитёк, путаешь ты охоту и истребление беззащитных тварей. Лучше скажи, кто все это щипать будет? А?

— Если ты такой лентяй, беру ощип и готовку на себя, а ты занимайся баней. Готовить ты всё равно толком не умеешь, это я тебе авторитетно заявляю. А вообще при твоих кулинарных способностях единственный выход язву не заработать — это жениться. Хочешь, посодействую?

— Да иди ты, — отмахнулся Володя. — Сам в хомут влез и других тянешь.

— «Маладой ещё малчишка, глюпый как баран», — процитировал Витёк всё того же друга, татарина Рафика Гафарова.

Утром Владимир проснулся рано и отправился осматривать окрестности. Выйдя на берег неширокой быстрой реки, он зажмурился от ярких солнечных бликов, отбрасываемых водой. Подойдя к кромке воды, нагнулся и, зачерпнув в пригоршню холодную чистую воду, плеснул её себе в лицо.

— Хорошо-то как, мать твою! — громко и с удовольствием произнес Володя.

— Что, чувства переполняют? — раздался сзади голос Виктора.

От неожиданности Владимир едва не упал в воду и, обругав тихо подкравшегося приятеля за его поступок всеми нехорошими словами, осведомился:

— Есть будем?

— Есть-то будем. А поедим — тогда и поедем.

— Куда это ещё ты собираешься? Никуда отсюда я не поеду. Мне и тут неплохо. Ванька, речка, да и гнуса почти нет. Не, не поеду никуда?

— Поедешь. Мы ненадолго. Вон дымок, видишь? — Виктор протянул ему бинокль, хотя столбик дыма, поднимающегося в небо, был виден и так. — Сразу за бугром на той стороне реки.

Въехав на бугор, Виктор остановил вездеход. Под склоном, рядом с довольно большим озером, оказалась стоянка хантов, шесть юрт полукругом.

— Поехали, Вовка, посмотришь, как чукчи живут.

— Почему чукчи? Чукчи — они на Чукотке, а эти — ханты.

— А, один черт, все они чукчи.

Володя ещё ни разу не был в хантайском стойбище. В поселке с хантами, конечно, сталкивался, когда те приезжали из тундры делать покупки сразу на несколько месяцев. Так что теперь ему стало любопытно — как они живут, эти люди, которые кажутся выходцами из позапрошлого века.

Аборигены встретили неожиданных гостей довольно сдержанно. Поздоровавшись, приятели обратили внимание на то, что в стойбище были одни женщины. Мужчины, как позже выяснилось, ушли с оленями. Разговор не клеился. Было ясно по односложным ответам и недоуменным взглядам узких черных глаз, что женщины чего-то ждут. Наконец одна из хантаек не выдержала и напрямую спросила, что привезли русские на обмен. Сахар, муку или курево? Или ещё что-нибудь?