— Вот держи, — вернувшись, она протянула мне глиняный кувшинчик, — Лучше накладывать вымоченные в нем повязки.

— Может я тебе с чем помогу? — неуверенно спросила я, — Ну… в обмен на это, — я указала взглядом на кувшин, перекочевавший ко мне в руки.

— Ну если тебе не трудно, — она пожала плечами, — Мне скоро на другой конец деревни идти, сынишка у кузнеца прохворал, — она заглянула в дом и взяв что-то, протянула мне, — Вот в этот мешочек надо собрать лапиусы.

— А что это? — непонимающе посмотрев на травницу, я взяла в руки маленький тканевый мешочек с красивой красной вышивкой.

— Да тут недалеко растут, — успокоила она, — Они невысокие, стебли тонкие, а листья большие, на лапки кошачьи похожи, — призадумавшись, она добавила, — Не перепутаешь, у них усики белые, других в этом лесу нет.

— И чего, их нарвать надо? — спросила я, поднимаясь с крыльца.

— Ни в коем случае, — ужаснулась травница, — Находишь кустик, делаешь рядом подкоп, берешь ОДИН корнеплод и тщательно закапываешь ямку, примяв землю.

— Один куст — один корнеплод, я поняла, — закивала я головой, — А почему?

— Лес — это территория детей природы, им не понравится, если мы будем неуважительно относиться к их дому, — с умным видом поведала мне травница.

Не только местная панацея, но еще и Гринпис, ага, понятно.

— И сколько таких надо? — уточнила я.

— Пять, — ответила она и развернувшись к саду, грозно на кого-то прикрикнула, — Мотька — скотина курчавая, оставь морковь в покое.

Все, что я видела — мяту, виляющую хвостом… Что?

— Мотя! — вновь позвала травница и мяты появилась еще и голова с радостно вываленным языком, — Этого с собой возьмешь, — сказала она мне.

— Ага, — только и ответила я, смотря на пса, скосившего глаза к носу, на который села белая бабочка.

Пёсик оказался на редкость послушным. Он спокойно шёл за мной к дому, частенько забегая вперед, но держался рядом. За сельской пернатой живностью не кидался только потому, что гордо нёс в зубах длинную, пушистую сочно-зеленую ботву и болтающуюся над землёй малюсенькую морковинку.

Пока я переодевалась этот уникум закопал свою прелесть на моем дворе. Когда я вышла на крыльцо, успела приметить, как пес с нежностью приминает лапами влажную землю.

Не знаю зачем, но пошли мы в обход поля, на котором сегодня трудились селяне. Не хотелось объяснять старосте куда и зачем, а он ведь обязательно спросит. Хотелось быстрее собрать плоды, отнести травнице и с чистой совестью гулять. Гулять — это громко сказано, потому что мысленно я постоянно возвращалась к своему пустому и неприметному дворику. Мыслей относительно его преображения не было, это же вам не мой родной двадцать первый век с его магазинами "Все для сада и огорода". Даже элементарно засадить цветами крайне проблематично, ну, где взять семена или саженцы?

Из задумчивости меня вывело недовольное пыхтение — Мотя уселся посреди тропинки и увлечённо вычесывал задней лапой ухо. Перевела взгляд на тонкие стволы деревьев, начинающийся уже через каких-то пару метров и притаившиеся за ними многовековые необъятные и темные.

— Ну что, пошли? — неуверенно спросила я у Моти, но тот мне, естественно, не ответил, — Мотя, а ты не оборотень-пёсель? Нет? Жаль.

Делать было нечего, пришлось идти вперед. Лес, как лес. Может я зря опасалась и этот чужой мир не такой уж и чужой? Трава, деревья, да цветочки… Красота. Я прислушалась, где-то недалеко шумела вода, но травница предупредила, что за лапиусами реку переходить не надо.

— И совсем не страшно, — приободрила я себя, но тут кусты зашуршали, и я вся напряглась, ожидая увидеть самое страшное.

Листья затряслись и разлетелись в стороны, пропуская двух шустрых зверьков. Они один за одним пронеслись мимо и исчезли под туннелями выглядывающих из земли корней. Я выдохнула.

Через полчаса мне уже надоело вглядываться в каждую травинку в поисках нужной, но тут я их увидела. Крохотную полянку окружал покрытый мхом булыжник, а посередине, из-под прошлогодней листвы тянулись вверх зеленые лапки с белыми усиками. Их было немного, но на заказанные травницей пять штук хватало.

— Мотя, мы нашли их, — поделилась я радостью с псом и присела у крайнего.

Все как учили. Положила рядом тканевый мешочек и примерившись, не без труда подняла ладошками твердую землю. В ямке показался круглобокий желтый кусочек, и я сосредоточенно продолжила его выкапывать.

Опустив плод примерно с грецкий орех величиной, перешла к следующему кустику. Так увлеклась работой, что когда щеки коснулось теплое дыхание, я раздраженно потребовала:

— Мотя, не отвлекай меня, — и не глядя схватила за морду, отворачивая от себя. А мне казалось у пёселя поменьше мордочка, а на деле едва в руку уместилась.

Я заботливо похлопала по последней закопанной ямке и опустила пятый плод в мешочек. Уха коснулось дыхание, заставив выбившиеся волосы всколыхнуться, а по спине побежали мурашки от неожиданности.

— Мотя, не дыши на…, — я подняла взгляд и увидела в нескольких метрах боязливо выглядывающего из-за дерева пса, — …меня.

Он прижал уши к голове и смотрел на меня очень сочувствующе, но на помощь не бросался. Я перевела взгляд влево и едва сдержала эмоции чтобы не закричать и не умереть со стопроцентной вероятностью. Рядом стоял огромный черный волк… Он плавно водил хвостом из стороны в сторону и не спускал с меня своих завораживающих желтых глаз.

— Здрасти, — пискнула я, стараясь не делать резких движений и не поднимать шум, — Чудесная погодка, не правда ли?

Скосила взгляд на Мотю, тот обреченно прикрыл морду лапой. Мог бы и помочь, трус пушистый.

— Знаете, нам уже пора, — я медленно поднялась на ноги, отползая подальше, — Не волнуйтесь, мы помним дорогу назад…

Было у меня такое стойкое ощущение, что эта жуть на нами издевается. Жёлтые глаза глядели на меня насмешливо и снисходительно, как сытый кот на мышку.

Я отступала спиной к Моте, боясь, что вот сейчас волчара опомнится и бросится на меня, а кто там между его клыками и моей тушкой победит гадать не приходится.

Заинтересованно дергая хвостом, зверюга вдруг опустилась на камни, словно дав понять, что кидаться не намерен.

— Ну мы пойдем, — зачем-то сказала я и мы действительно поспешили уйти.

Все время зудело между лопаток, будто кто-то непрерывно сверлил взглядом, но оглянуться я себе не дала.

Не знаю, как дошла до домика травницы, да только ждать ее пришлось. На крылечке под яблоневыми ветками я медленно приходила в себя.

— Ау-у, — перед глазами помахали рукой, — Ты меня слышишь? — надо мной возвышалась Лия, уставшая и бледнее даже чем с утра.

— Волк, — тихо сказала я и кашлянула, прочищая горло, — Огромный чёрный волк.

— Ты видела Данияра? — удивилась травница и вздохнув, отварила дверь в дом, — Травки тебе успокаивающие заварю.

— Дани… Кого? — не поняла я, оборачиваясь к дверному проему, из которого гордой походкой вышел кот.

— Данияр, — коротко ответила она и никаких вам пояснений, ни интересных историй из прошлого.

— И чего он? — уточнила я, сгребая в дрожащие руки слабо сопротивляющегося кота.

— Да ничего, — травница вышла на крыльцо и протянула мне глиняную кружку, — За зря не трогает и ладно, границы свои сторожит.

— И ты туда ходишь, зная, что там вот этот вот бегает? — удивилась я, приняв отвар.

— Он в это время на другой стороне, — задумчиво отозвалась она, смотря куда-то в небо, мне тоже захотелось посмотреть, что она там увидела, — Я стараюсь не встречаться с его сородичами и тебя в это время по той же причине отправила, а оно вон как получилось. Странно.

Сна ни в одном глазу. Стоит мне прикрыть глаза, и я снова вижу жёлтые глаза. А ведь Лия предлагала остаться на ночь у нее, а я — дура, отказалась и теперь вынуждена была разбираться со своими новоприобретенными фобиями один на один.

Почему у меня нет собаки? Или кошечки? Да хоть мышки-полевки на худой конец. Будь у меня хоть кто-нибудь, не пришлось бы сейчас трястись в одиночестве.