Негатив может возникнуть из-за формализма или жесткой регламентированности отношений. В этом союзе женщина вынужденно подстраивается под патриархальный уклад, так как нынешняя социальная иерархия носит чисто мужской характер. Общественное мировоззрение во многом отрицает слабость и всеприятие женского начала, его тонкость и изначальную природную магию. В результате мужская социальная тенденция сражаться за свои права выливается в грубость женщин и женскую эмансипацию, напоминая образ требовательной и ревнивой Геры, расправляющейся с любовницами Зевса (характерен скандал с любовницей президента Клинтона). Или идеал такого брака может видиться в образе домостроя – узаконенного тиранства мужчины, от которого ему самому не легче. Как говорят китайцы, «государством управлять легко, семьей – трудно». Юпитер – муж того масштаба, которому не до семейных мелочей, он их просто не видит с высоты своего положения.

Домострой, как и эмансипация, – это уподобление женщин мужчинам, перегиб в сторону мужского начала и подавление женского. Это ведет к ситуации взаимного насилия. Как избежать этого в мужском мире? В античности у женщин неслучайно существовали обряды, куда не допускались мужчины. И очевидно, супруги в таком союзе должны разграничить сферы влияния. В традиционном варианте (такую семью мы видим, например, в Средней Азии) мужчина занимается расширенными внешними отношениями, а жена – внутрисемейными, частными вопросами. Ее роль описывает пословица: «Мир в семье женой держится». Когда каждый отвечает за свою часть жизни, семейная гармония мягко переходит в социальную, отчего и создается образ идеального брака, поскольку обе сферы вполне реализованы.

Жене здесь не стоит полностью посвящать себя делам мужа (образ из чеховской «Душечки»): это хорошо тогда, когда она способна отнестись к ним творчески и предложить что-то свое (как в отношении Небо-Земля). Муж должен с самого начала не гасить женственность супруги – когда скромная Юнона превратится в стервозную Геру, будет уже поздно. Ему следует быть внимательным к женской магии чувств и оставлять для нее нишу, не подгоняя под мужской здравый смысл те тонкие ощущения, в которых он не силен (не мешать хозяйственному творчеству жены или ее беседам с подругами, уважать ее взгляд на воспитание детей и т. д.). Тогда бытовое волшебство женщины – в нормальном варианте невидимо присутствующее во всем, что бы она ни делала – принесет в союз ту мягкую гармонию, которая позволит считать этот брак идеальным не только окружающим, но и самим супругам.

В этом союзе супруг играет роль трансформатора существующей действительности, выступая против установленного порядка. Супруга жертвует собой ради мужа и его задачи (так Персефона нисходит к Аиду в подземный мир, Парвати сжигает себя ради Шивы). Яркий образ – жены декабристов, а в советское время – супруга, следующая за мужем на целину, по распределению и т. д. Но также это жена преступника или человека, отвергающего нормальную жизнь и отвергаемого обществом, который, однако, может выступать катализатором полезных перемен. В целом такая направленность союза нередко вызывает неудовольствие родственников, которые препятствуют ему – недаром Плутон похищает свою супругу вопреки воле ее матери.

Здесь женское начало служит для мужского источником энергии (как Шакти для Шивы). Богиня растительности нисходит в подземное царство, чтобы добыть из-под земли новые ресурсы и вынести их на поверхность. Ее роль – задействовать их в жизни, наладить новый жизненный процесс в тесной связи с прежним, ничего не разрушив, и из грязи прошлого вырастить цветок будущего. Посвящая себя этой задаче, она может на время «умереть» и для супруга, скрывшись от явного ради тайного. Литературная трагедия этого архетипа – «Ромео и Джульетта», где герой погибает, считая возлюбленную мертвой в то время как она жива. Она обманывает ради него весь внешний мир, но он не должен обмануться, ведь их истинная связь чисто внутренняя, по сравнению с которой все внешнее – лишь иллюзия и никакой роли не играет. Эта пара в любой ситуации должна верить сердцу, а не глазам, не поддаваясь на провокации и ловушки, которые в изобилии готовит ей мир – тот мир, с которым она не согласна.

Посвящая себя трансформации, эта пара ведет способ существования, неприемлемый для других, что может вести и к ее временной изоляции. Но в идеале то, против чего борются супруги, оказывается побеждено силой их любви – страстной и нежной. И изменение, за которое они ратуют, становится возможным. Конечно, здесь идеалы супруга, вынуждающего спутницу жизни идти на столкновение с окружающими условиями, враждебными его устремлениям, должны быть достойны ее жертвенности. Иначе эти отношения в быту как нельзя лучше отражает поговорка: «Муж как чемодан: тяжело нести и жалко бросить». В этом союзе для женщины характерно желание спасти любимого. Для мужчины та же тенденция в наше время нередко выливается в стремление духовно (интеллектуально, эмоционально) воспитать возлюбленную.

Наиболее недопустимо в этом браке прямое психологическое давление друг на друга. Оно всегда граничит со страстной любовью, но при таких отношениях, предполагающих самое тесное взаимодействие, становится невыносимым. Навязчивость и гнет могут разрушить этот брак, против которого и без того ополчается окружающий мир. Сила страстей и плотность контакта этой пары таковы, что ей никто не поможет, кроме самих супругов. Им следует полагаться только на себя – и уважать друг друга.

Это прежде всего античные Гефест и Афродита – Вулкан и Венера: а в гороскопе этой мифологической паре соответствуют сочетания планет Хирон-Венера и Солнце-Венера. В этом союзе мужчина выступает культурным созидателем (образ интеллигента), женщина украшает его жизнь природной свежестью чувств. Она очаровывает его непредсказуемой силой и мощью естества, которого лишен хромой Кузнец. Ее привлекает его культурность и социальная рафинированность (например, опереточная пара – князь-меценат, влюбленный в актрису). Стремление мужчины – творить красоту и быть в ней. Женщина служит ему источником жизненного вдохновения. Она может быть его музой и являть недостижимый, неземной идеал. Таково отношение средневекового рыцаря к прекрасной даме или более современное понимание любви как главной ценности жизни.

Здесь мужское противопоставлено женскому как культурное – природному. Эта оппозиция ставит ребром вопрос столкновения естественных чувств и брака (как искусственной социальной модели, в истории возникшей прежде любви и еще ее не предполагающей). Такой паре требуется взаимная стимуляция любви и широта культурной сферы, дающая приток чувств (супруг рисует, жена тянет его на концерт). Поскольку это эмоционально восприимчивые люди, их легко уводят в сторону соблазны: его – более тонкие вибрации, ее – свежие чувства. Это очень неустойчивый брак – неслучайно в мифологии Афродита изменяет Гефесту; жена индийского законодателя Митры и невеста финского кузнеца Ильмаринена покидают культурного творца ради более близкого к природе соперника. Так чувство стремится выйти за рамки принятых в обществе моделей, и этот тип отношений характеризует итальянская пословица: «Нет брака, где бы не был замешан черт».

Однако в мифологии Кузнец и сам имеет связь с нижним миром. Ему дана власть повелевать стихией, – и он использует природную струю чувств (ускользание женского начала своей Анимы – по Юнгу) ради создания более высоких образцов поведения и шедевров красоты, пусть даже творимые им образы поначалу будут утопиями. Магия кузнечного – и архетипически близкого гончарного – ремесла заключается в том, что из частей можно сковать целое, а разбитое заново склеить. Можно создать любимого таким, каким хочешь его видеть, как Ильмаринен сковал себе деву из золота, а Пигмалион высек из мрамора Галатею. Правда, потом требуется еще его оживить, но некоторое время можно жить и сказкой.