Фомину снилась стройка многоэтажного дома: башенный кран поднимал плиты, подсобники носили кирпичи, прораб что-то кричал малярам на третьем этаже. Дом прямо на глазах вползал на небо, пробивая толстобокие облака. А потом к Фомину приблизился какой-то человек в фиолетовом костюме и шепнул на ухо: «Смерти нет».

И Фомин проснулся.

За окном субботнее утро. Август, солнце, стрижи летают между домами.

«А может, и правда, смерти нет?..» – задумался Фомин.

И в ту же секунду сомнение превратилось в твердую уверенность: смерти нет.

Фомин прошел в ванную, умылся и внимательно рассмотрел себя в зеркало. Разве возможна смерть? Теперь он был совершенно уверен: нет, невозможна.

На кухне Фомин сказал своей единственной жене Шуре:

– Шура, я понял: смерти нет. Нас обманывают.

– Ты чего? – не поняла Шура.

– Сегодня мне приснился сон.

– Ох, – вздохнула Шура и вышла из кухни.

А Фомин остался.

Он вспоминал все, что знал о смерти. Еще вчера ему казалось, что он знает о ней абсолютно все, что смерть – непреодолимый факт человеческого бытия. Но сегодня будто в каждом углу его головы зажглись светильники и сразу стало ясно: все обман, выдумка, гнусный мираж. На самом деле смерти нет.

Пока он сидел так и думал, на кухню вернулась Шура.

– Картошка кончилась, – сказала она. – Сходи купи. И вот еще.

Шура протянула Фомину список других скучных покупок.

Фомин оделся, взял пакет и зашагал, как на праздник.

На улице было тепло, солнечно. Птицы летали, вдребезги разбивая воздух.

Фомин пошел к автобусной остановке.

По дороге он пристально всматривался в лица прохожих, желая понять, думают ли те о смерти.

«Не может быть, чтобы все они вдруг взяли и умерли, – рассуждал Фомин, оглядываясь вслед молоденьким девушкам. – И эти стрижи, и те старухи у почты. Разве может все это просто взять и исчезнуть насовсем?»

Действительно, когда вот так светит солнце и птицы летают над головой, в смерть верить трудно.

Фомин прыгнул в какой-то автобус.

Протягивая мелочь кондуктору, он спросил:

– А правда, что смерти нет?

Кондуктор очумело уставился на Фомина и буркнул:

– Проходи, не задерживай.

Фомин сел у окна и стал изучать список покупок.

Простая картошка, масло растительное, три морковки, еженедельный сыр, продолговатые сосиски, пучок укропа, килограмм плачущего лука и прощающий пятна стиральный порошок…

Сойдя на рынке, он направился к прилавкам.

– Почем? – спросил Фомин, рассматривая картошку.

– Тридцать пять, – ответила стоявшая за прилавком женщина.

– Три килограмма взвесьте.

Женщина молча стала накладывать картофелины в пакет.

– Скажите, вы знаете, что смерти нет? – поинтересовался Фомин.

Женщина нахмурилась, но ничего не ответила.

– Ее ведь нет, правда? – продолжил Фомин. – Просто еще вчера я верил, что она есть, а сегодня проснулся и вдруг осознал: нету ее, все выдумки.

– Сто двадцать рублей, – сказала женщина, протягивая ему пакет с картошкой.

«Сомневается, – решил Фомин, забирая пакет. – Думает, псих».

– Думаете, я псих? – спросил он у женщины, забирая сдачу.

– Выпил, что ль?

– Семь лет уже не пью.

– Ну а чего чушь городишь?!

Фомин пожал плечами и пошел дальше покупать по списку. Мысли Фомина были настолько далеки от рыночных дел, что его дважды обсчитали, один раз обвесили и один обматерили. Но он не обратил на это внимания.

«Да как же так? – соображал Фомин. – Я ведь не сумасшедший. Откуда у меня такая уверенность, что смерти нет? Ведь еще вчера я твердо знал, что она есть и никуда от нее не денешься. Разве может так быть, что нет смерти?»

И тут же громко сам себе ответил:

– Может!

И стукнул кулаком по прилавку с укропом.

Продавщица вскрикнула.

Скучавший мимо полицейский услышал и подошел.

– Что случилось?

– Ничего, – улыбнулся Фомин.

Продавщица укропа осторожно пожала плечами.

– Ваши документы, – попросил полицейский Фомина.

Фомин поставил пакеты с покупками на асфальт, пошарил в карманах. Ничего, кроме мелочи, там не было. Полицейский смотрел на Фомина, подозревая в нем потенциального рецидивиста.

– А ну дыхните-ка, – попросил он.

Фомин выдохнул с облегчением.

Полицейский разочаровался в Фомине и удалился.

А Фомин поднял пакеты и решительным шагом направился в сторону ближайшей церкви.

По дороге Фомин размышлял о том, прилично ли входить в храм с пакетами общекрестьянской пищи.

«Возьму-ка я пакеты в левую, а правой буду креститься», – придумал он альтернативу, уже подходя к воротам церкви.

Во дворе Фомин увидел фигуру.

– Скажите, – обратился он к бородатому мужчине в черной рясе, – есть ли смерть?

Бородатый мужчина – на самом деле это был дьякон – пробасил:

– Тело – тлен. Душа бессмертна.

– Но все-таки, люди умирают или не умирают? – упорствовал Фомин.

– В писании сказано, что на Страшном суде Господь всех призовет: и живых, и усопших.

– Вы понимаете, я вдруг уверился, что смерти нет. И не могу себя заставить вновь поверить в ее реальность! Вот откуда во мне эта уверенность?

– Неисповедимы пути Господни, – перекрестился дьякон и поклонился куполам.

– Да вы прямо скажите! Я ведь знаю: нет смерти, пугаете только.

– Ступай с Богом, – осенил дьякон Фомина крестным знамением и скрылся за дверьми какой-то подсобки.

«И это наша церковь, – расстроился Фомин, глядя ему вслед. – Бубнит так, что ни слова не поймешь. Туману напускает. Зря только сюда перся».

Чувство убежденности в собственной правоте не покидало Фомина. Ему позарез нужно было заставить кого-то тоже поверить в ошибочность смерти.

«В конце концов, – думал Фомин, – прозрение во все времена приходило внезапно и не зависело ни от собранных предками знаний, ни от багажа противоречивых фактов, ни от материальных факторов. Ньютон открыл гравитацию, Эйнштейн увидел искривляющуюся вселенную. Сначала – прозрение, лишь потом – доказательства…»

Фомин не сомневался, что у него прозрение.

Справедливо поставив себя в ряд сразу за Ньютоном и Эйнштейном, он чеканным шагом направился в ближайшую больницу.

Была суббота, поэтому больница работала в щадящем режиме: практически без врачей.

– Что у вас? – подняла глаза дежурная в регистратуре.

Вид заспанный, голос томный, взгляд недоенной коровы. Типичная скучала-зевала, отсиживающая смену в выходной день.

«У нее, что ли, попробовать узнать?.. – соображал Фомин. – Да нет, тут специалист нужен. Опытный».

– Мне к врачу, – сообщил он.

– Выходной сегодня. Что у вас?

– Что – «что»?

– По острой боли?

– Ага.

– Вот я и спрашиваю: что у вас?

Фомин задумался.

– Понимаете, мне надо поговорить с доктором.

– С каким?

– Опытным.

– Мужчина, вы мне голову не морочьте. Приходите в понедельник, будут все врачи.

– Скажите, – наклонился Фомин к окошечку регистратуры, – смерти ведь нет, правда?

Женщина посмотрела сурово:

– А?

– Смерти нет? – повторил Фомин тише.

Лицо ее чуточку подобрело:

– А что с вами?

«Думает, больной», – догадался Фомин.

– Послушайте, – стал объяснять он, – меня и всех других тоже обманывают. Пугают смертью. А ее ведь нет.

– Что значит – нет? О чем это вы?

– Ну, нет смерти. Нет и нет.

Женщина пристально глядела на Фомина.

– Я не сумасшедший, – предупредил Фомин. – И не выпивши.

– Не пойму я, – покачала головой женщина.

– Господи, ну чего тут понимать! Нас всех за нос водят, заставляют верить, гадости разные делать…

– Какие гадости?

– Да мало ли! Историю почитайте: из-за страха смерти люди делали много мерзкого, убивали, предавали, даже мочились под себя…