Порталы открывались, впуская и впуская участников призыва. Использовав восприятие, без особого восторга обнаружил что условные союзники начинались уровнями от второго, то есть планка настолько низкая, что даже страшно.

Прибывают, новые и новые.

«Комбинезон» смотрит на часы, искательно осматривает зал, в глазах некоторая тоска. Надо думать, что на призыв откликнулось несколько меньше, чем он ожидал. Вообще система умеет производить принудительный призыв, просто ставит счетчик времени пару часов, показатель на сто или больше. Если в конце периода добровольцы не заполнят списочную численность, принудительно случайным образом выдергивают игроков и «кто не спрятался, я не виноват». Статус игрок, в массе своей не очень-то добровольный, обязывает. Интересно, а есть способ уйти от этого призыва? Наверное, можно. Так-то меня система вообще не дёргает, я ж функциональная нежить, можно сказать, что для своего мира я не посетитель/клиент, а скорее работник этого аттракциона. Кстати, уволится можно только вперёд ногами.

Толпа собиралась всё больше и больше, показатель нам не давали сообщением, но в какой-то момент у меня прорезалась личная строчка рейтинга, в нём система любезно поместила меня на 632 позицию и на первых пяти позициях — никого. Ну, наверное, она всех для начала загнала в конец, а потом уже будет двигать вверх.

— Люди! — «Комбинезон» стукнул посохом по полу как своеобразный дед мороз, повысил голос и обратился на системном языке. — Злые морозные обезьяны пришли в наш мир. Задание для вас — защита алтаря, они попытаются напасть на него сегодня же ночью. А сейчас любезный Фрогг согласился создать транспортный портал, благодаря которому…

Интересно, а как они узнают, что утро или, допустим, вечер? Темно же совершенно, а своим чувством подземелий я чувствую, что мы в толще горы или чего-то в этом духе. Наверное, шкуры шкурами, но часы всё же есть.

— Эй, приятель, — перебил его высокий лысый негр со слегка рассерженным лицом, чей цвет кожи стал слегка серо-лиловым, — так не пойдёт. Ты забыл предупредить, что тут такой мороз. Выдай нам зимние куртки, перчатки, обувь. Факин щит.

«Комбинезон» хитро улыбнулся.

— Провожу желающих на наш рынок, сможете все что вам нужно купить или выменять.

По толпе прошёлся недовольный ропот, но говоривший уже повернулся и исчез в длинном туннеле.

Пока толпа перетаптывалась и переругивалась, кто-то уже шагнул вперёд, в туннель, что стало активировать человеческий стадный инстинкт — «иди вместе со всеми». Я же прикинул что вариантов куда идти итак ровно один, решил не отсвечивать, накинул невидимость, проверив, что ограничений на пространственную магию нет, совершил блинк, чтобы не ломится в толпе, так что даже оказался впереди всех, включая скромную делегацию встречающих.

Холодно. Холод тут хозяин и проживает в каждой щели. Вообще, проход не совсем, чтобы туннель. Скорей широкий коридор. Иногда на стенах попадались нелепые рисунки, вроде детских каракулей, но пару раз встречались схематичные выцветшие от времени картинки, стрелочки, надписи, круг с перечёркнутым человечком. От коридора несколько раз отходили другие туннели, некоторые перегорожены самодельными баррикадами. Помимо холода, было ещё и темно. Если у встречающих были небольшие налобные фонарики, то группа гостей щеголяла по принципу «кто чем богат», световой магией, стационарными фонарями, пару раз мелькнули ПНВ, не знаю, есть ли от них тут толк. Ну или специфическим зрением, как у меня.

Несколько раз коридор круто сворачивал, но скоро стали попадаться случайные прохожие, то какой-то мусор, свежие следы, запахи. Если можно так выразится, поселение близко.

В какой-то момент коридор оказался перегорожен криво сбитыми, серыми от времени деревянными щитами. Поверху красной краской неоднократно подновлённая надпись, прочесть которую я не смог (язык несистемный). В центре неестественным пятном встроена крепкая, вытертая постоянным использованием металлическая дверь, куда «Комбинезон» привычным жестом постучался и гаркнул.

— Дьярви? Или Ингемар? Открывайте, это Старик.

В двери были неравномерно просверлены смотровые дырочки, прикрытые изнутри пластиной, которая молча отодвинулась, лязгнул засов, дверь неожиданно беззвучно распахнулась, наши провожатые шагнули внутрь.

Я было подумал, что сейчас они запрут дверь и начнётся сложный этап переговоров между туристами и администрацией местного рынка, однако дверь оставалась призывно открытой, первый «гость», задумчиво жуя жвачку и постоянно улыбаясь, шагнул, вот уже за ним потянулись ещё двое. Само собой, кто-то кого-то оттолкнул, кому-то дали в зубы. Рутина и скучный быт.

Используя блинк, переместился «на ту сторону».

Я оказался в ещё одном, достаточно просторном зале с бетонным (ну, так мне показалось, кто их знает, иномирные строительные технологии) потолком, откуда изредка капало и заплёванным бетонным же полом. Левая и передняя стены в зале отсутствовала, там был свет, нагромождение каких-то торговых палаток максимально убогого вида. Надо думать, это и есть то самое местное Барабашово, про которое говорил главный встречающий (примечание автора — рынок Барабашово, оно же «Барабашка», вещевой рынок в Харькове, площадью 75 га, крупнейший в Восточной Европе и один из крупнейших в мире).

В центре зала стоял весь из себя грозный крепкий мрачный мужик, который на виду держал предмет, максимально похожий на крупнокалиберную винтовку с тремя стволами. Скорее всего, это и был огнестрел, просто местный. Занятно, значит мы знаем бетон, электричество и огнестрельное оружие. Даёт некоторое представление.

Меня мрачный мужик не заметил, я не спешил скидывать невидимость и дразнить этого охотника на мамонтов, так что осмотрелся, пешком направился к левому краю, по моим ощущениям тут было несколько баров или чего-то наподобие.

Потрепанные, с хитрым прищуром, торговцы разных возрастов, включая двух десятилетних пацанов-близнецов и неопределённого возраста остроглазых дедков. Торговали видимо, чем поймают или изготовят, шкурами животных, плетёными одеялами, обувью, рукавицами, странными плетёными украшениями, засушенными кусками мяса, гирляндами шишковидных грибов, емкостями с неизвестным содержимым, самодельным оружием и какими-то предметами, назначение которых я определить не смог. Больше, чем товары меня интересовал уровень выделки, ремёсла, технологии местных и сами местные.

Местные люди — человеки, с одной стороны, похожи на земных, а с другой, какой-то неопределённой расы (так, как это слово понимают в человечестве до прихода системы). Несмотря на то, что мы вроде как в помещении, если так можно называть туннели и коридоры, все одеты в самодельные одежды, по поведению спокойные, уверенные в себе, смотрели с любопытством, без испуга. Пока брёл, применял восприятие, делал выводы.

Одно направление «рядов» скорее вещевое, второе больше по продуктам питания. Лавки торговали продуктами, некоторые открыты в режиме бар-кафе-закуски. Надо думать, что эта часть поселения специализируется на торговле. Значит, есть и поселение с потребительскими массами или покупатели приходят из других поселений, существует циркуляция обитателей мира, мирная жизнь.

В одном из баров какой-то щуплый мужик с многозначительным криком «эээ…» пытался через высокую дощатую стойку то ли схватить девушку по ту сторону стойки, то ли что-то упереть. Короче, люди — они и в иномирной Африке люди.

Блинк. Скидываю невидимость. Палаш.

Мой клинок за долю секунду оказывается возле его головы, я ловко подцепляю и скидываю его шапку, чтобы она не закрывала обзор на меня и исходящее от меня дружелюбие.

— Слышь, приятель, свалил отсюда.

«Приятель», максимально нахального вида мужик с жидкими волосами неопределённого цвета, замер и покрутил глазами. Если у его правого уха обитал мой палаш(с бритвенной заточкой, между прочим), то в район носа к нему был направлен чудовищной формы дальний родственник кинжала, треугольный сходящийся клинок, обоюдоострый, с неравномерной кромкой, украшенной зубцами впечатляющей длины. Общая длина клинка тоже уже оставила позади кухонные ножи и тяготела к римскому легионерскому гладиусу, только если бы его создавал психически большой кузнец.