– Да, хозяин.
– Ты образован, дитя?
– Сестра научила меня цифрам, хозяин.
– Сестра?! Девчонка знает цифры! Она здесь?
– Она… она дома, хозяин. На Мальте.
– Жаль. Писать умеешь?
– Нет, хозяин. Зачем мне писать, я и так все сразу запоминаю.
– А что ты можешь запомнить? – заинтересовался Эль-Хаджи Фарук.
– Все, что угодно, хозяин.
– Это правда? Цифры? Имена?
– Да, хозяин.
– Ленивый хвастун может быть очень опасен, – произнес Эль-Хаджи Фарук, но в его глазах мелькнул интерес.
Он повернулся к торговцу и стал оживленно о чем-то с ним шептаться, тот хихикнул, потом обернулся и стал шептать что-то на ухо писцу Фарука, сидевшему позади.
– Скажи мне, Николо Борг, – продолжил Фарук, – ты боишься своего Бога?
– Да, хозяин.
– А меня ты боишься?
Нико сделал глубокий вдох, думая, как лучше ответить, а потом медленно произнес:
– Нет, хозяин.
– Тогда ты, должно быть, не так умен, как мне показалось, – наклонился к нему Фарук. – Что ты умеешь запоминать так хорошо, что не надо записывать? – спросил он снова.
– Все, хозяин, – повторил Нико.
– Ты говоришь на итальянском. А еще?
– Только на мальтийском, хозяин, и еще немного на испанском.
– На арабском?
– Нет, хозяин.
– Тогда тебе лучше слушать очень внимательно, – улыбнулся Фарук и стал вразнобой называть арабские числа. – Ашара, талехта, сифр, хамса, ситтаашар, ишрин, талатин, итнаашар…
Всего он перечислил более двадцати чисел, произнося их четко, но быстро. Писец записал их за Фаруком, и тот пристально посмотрел на Нико:
– Ты хорошо меня слышал?
– Да, хозяин.
– Сможешь повторить их?
– Да, хозяин.
– В том порядке, в каком я называл их?
– Да, хозяин.
Фарук и торговец снова начали шептаться. Послышались сдержанные смешки, и мужчины явно о чем-то договорились. Торговец щелкнул пальцами, подзывая стоявшего за диванами стражника. Тот выхватил из ножен ятаган – лезвие засверкало на солнце – и встал на изготовку.
– А теперь, Нико, – снова заговорил Фарук, – я хочу, чтобы ты повторил эти числа в том же порядке, в котором я их произнес. Но прежде чем ты приступишь, позволь мне усилить твое рвение и рассказать о небольшом пари, которое мы заключили с моим добрым другом, уважаемым вором, который является хозяином этих торгов. Если ты потерпишь неудачу, в чем лично он совершенно уверен, я заплачу за тебя двойную цену. Чтобы возместить мои расходы и вполне понятное разочарование, тебя четвертуют. Голову повесят вот здесь, чтобы вороны выклевали тебе глаза, – провозгласил Фарук и показал на каменную арку над воротами, где, отбрасывая длинную тень на стену, в кладку был вбит острый железный крюк, покрытый ржавчиной, цветом напоминавшей запекшуюся кровь.
Нико посмотрел на крюк, постепенно понимая, что ему сказали, и побледнел. Ему стало тяжело дышать, он с трудом справился с волной головокружения и тошноты. В висках застучало, сердце колотилось как бешеное. Он не мог вспомнить ни единого слова из произнесенного Эль-Хаджи Фаруком. Все слова сливались в неразборчивую мешанину, которая испарялась в обжигающе жаркой пустыне страха.
– Думаю, мы все согласны, что будет жаль, если такой милый мальчик покинет нас, – продолжил Фарук. – Но если тебе удастся сделать то, что я сказал, а мне кажется, что так оно и будет, тебя никто не тронет, а я ничего не заплачу. Хорошее развлечение, как думаешь, Нико? – сверкая глазами, спросил он.
По рынку пошли слухи о заключенном пари, торговцы и менялы оживленно перешептывались. Под ноги Нико кинули тряпку для сбора денег, и на ней быстро выросла куча монет – нашлись и другие желающие сделать ставку. На зрелище собрался поглазеть весь Бедестен. Какой-то старик громко порицал собравшихся за тягу к азартным играм, напоминая им, что Святая книга строго запрещает такие развлечения. Эль-Хаджи Фарук мрачно размышлял над его словами, а остальные ждали вердикта торговца, поскольку он единственный из них совершил паломничество в Мекку. Наконец Фарук предложил, чтобы десятую долю всех ставок отдали в мечеть в качестве закята, духовной десятины, которая очистит души участников пари. Гениальное решение вызвало в толпе довольный шепот, и ставки продолжили расти.
Раздетый догола предмет пари стоял на коленях, объятый ужасом и паникой от собственной хвастливости. Нико попытался успокоиться и стал глубоко дышать, чтобы взять себя в руки. Сердцебиение немного замедлилось, в голове прояснилось.
Эль-Хаджи Фарук восседал на подушках и потягивал свой напиток. Когда последняя ставка была принята, он кивком приказал Нико начинать.
Нико закрыл глаза, сосредоточился и, слегка запинаясь, начал выговаривать незнакомые слова:
– Ашара, талехта, сифр…
Писец быстро записывал, отмечая его ответы. Внезапно Нико замолчал, и на рынке воцарилась мертвая тишина. Торговец довольно улыбнулся, готовясь забрать свою скромную награду. Стражник схватился обеими руками за эфес ятагана в ожидании приказа.
– Талатин, итнаашар хамсин, эль фейн… – Последние слова Нико произнес медленно, словно боялся запнуться. Закончив, он задержал дыхание и открыл глаза.
Фарук обернулся к писцу, у которого лицо вытянулось от удивления. Торговец помрачнел. Фарук просиял. Нико чуть не упал от испытанного облегчения. Из толпы донеслись крики и смех, люди поверить не могли в увиденное чудо. Ставки перешли в руки выигравших, люди пораженно качали головой.
– Скажи-ка, Нико… – насмешливо заговорил с мальчиком Фарук, и толпа тут же притихла.
– Да, хозяин? – посмотрел на него Нико, в ужасе оттого, что его ждет дальше.
– А в обратном порядке сможешь?
Кровь прилила к вискам, Нико растерялся и не знал, что сказать.
– Я жду, – спокойно добавил Фарук.
– Думаю, смогу, хозяин, – помолчав, ответил Нико. – Но я бы не хотел, чтобы вы тратили свои деньги, ставя на меня.
– Хорошо сказано! – расхохотался Фарук. – Ладно, ставок не будет. Но попробуй.
Нико прикрыл глаза, представляя себе незнакомые слова, и стал произносить их в обратном порядке. Два слова он перепутал местами. Некоторые из зрителей начали улюлюкать, когда писец объявил его ошибку, и стали выкрикивать жуткие наказания, которым надо было подвергнуть мальчишку. Но Эль-Хаджи Фарук уже отвел душу, к тому же он был очень доволен новым приобретением. Он передал торговцу кошелек, потому что вне зависимости от выигранного пари Фарук должен был уплатить дань бею, который при желании мог бы перебить любую ставку и забрать мальчишку себе. Такого Фарук допустить не мог.
Довольный сделкой, он собрался уходить. Торговец поцеловал его руку и разразился потоком благословений ему самому и его дому. Фарук снова обратился к Нико:
– Это мой сын Юсуф, – и указал на сурового мужчину с испещренным оспинами лицом.
Нико никогда не видел такого огромного и волосатого человека. На нем была безрукавка, из-под которой торчали клочки темных волос, покрывавших его мощные руки, спину и грудь.
– В мое отсутствие он распоряжается моими верфями и следит за порядком в доме. Слушайся его во всем так, как слушался бы меня. Я уезжаю в Тунис на несколько месяцев. А ты пока учись всему, чему тебя будет учить Юсуф.
– Да, хозяин, – тихо ответил Нико, не зная, надо ли ему поклониться, но Фарук уже отвернулся и тихо заговорил о чем-то с сыном.
Нико чувствовал, что они говорят о нем, и видел, как Юсуф несколько раз кивнул, выслушивая наказ отца. Фарук ушел, и Юсуф грубо приказал Нико одеваться.
Они быстро шли по улицам города. Юсуф шагал уверенно и размашисто, Нико почти бежал, чтобы поспеть за ним. Нико видел, что на других рабов надели цепи, но Эль-Хаджи Фарук явно уготовил ему другую судьбу, а потому чувствовал себя почти свободным и вприпрыжку бежал за человеком, который не обращал на него ровным счетом никакого внимания. У Нико даже мелькнула мысль сбежать, но Юсуфа такая возможность явно не беспокоила, и тут Нико заметил человека – то ли стражника, то ли солдата. Он стоял неподалеку от базара, величественный и гордый, в белом фетровом берете и с длинным мечом на поясе. Стражник взглянул на Нико с таким холодным безразличием, с каким мог бы разглядывать пыль на своих сапогах из красной кожи. Нико подумал о головах, насаженных на пики над городскими воротами, о том, каким чудом ему удалось избежать такой судьбы, и решил, что сбежит потом, когда будет лучше понимать, как здесь все устроено. Сделав выбор, Нико догнал нового хозяина.
