— Только вам, — вежливо улыбнулась женщина и добавила чуть дружелюбнее: — Чай? Кофе? Вина?

— Вина, — ответила за всех Мария, раскладывая на низком стеклянном столике рисунки, сортируя их по особой женской логике.

Девушки расселись на диванчики вокруг столика и принялись тасовать эскизы, передавая их друг другу.

Василиса полагалась на более опытных подруг, а потому просто молча просматривала платья. У Корсаковой хоть и было прекрасное образование, но в модные аристократические аксессуары ее не готовили, а потому о том, как нужно выглядеть на приеме у самого императора, представление она имела смутное.

Анна же, наоборот, прекрасно понимала, что и как будет, но тоже сохраняла молчание с вежливой улыбкой на губах. Румянцева не до конца понимала, чего ей ждать от этого филиала серпентария, но Кирилл попросил наладить контакты, а Василиса ей просто нравилась своей неиспорченностью высшим обществом. А потому боярышня старалась держаться поближе к невесте Мирного. В конце концов, Александра она знала и примерно понимала, чего можно ждать от его избранницы.

— Слушайте, а может, нам снова явиться в одном стиле? — вдруг подала голос Нарышкина, когда эскизы в ее руках пошли по второму кругу. — Покажем всем наше единство, сейчас это важно.

— Важно, — согласилась Демидова, рассматривая рисунок какого-то платья на вытянутой руке. — Но шутка, повторенная дважды, уже не такая смешная. Все-таки большой прием не бал, а император не цесаревич. И если Его Величество, как и всякий мужчина, этого и не заметит, то императрица обязательно обратит его внимание на такую выходку. И я не берусь предсказать, понравится она ему или нет.

— Проверять не хотелось бы, — тихо заметила Василиса и пояснила Анне: — На студенческом балу в честь Нового года у цесаревича мы оделись в одном стиле.

— Вся Сеть пестрила вашими фотографиями, — чуть усмехнулась Анна. — Вы задали новый тренд на платья.

Василиса смущенно покраснела:

— Возможно, — произнесла Корсакова. — Но, думаю, сейчас нужно что-то более строгое…

Служанки швеи принесли вина, небольшие сладости, и эскизы платьев сделали еще круг по рукам девушек. Румянцева пригубила сладкое игристое и произнесла:

— А если одеться под рода наших женихов? Например, род Нахимовых — флотоводцы, значит, я выберу платье голубого или синего цвета. Вот… — девушка извлекла из стопки эскиз платья с юбкой, разлетающейся волной.

Пару секунд в комнате стояла задумчивая тишина, а затем Нарышкина произнесла:

— А что? Мне нравится!

И тут все синхронно посмотрели на Василису.

— А платье защитного цвета — перебор, да? — задумчиво проговорила Корсакова.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

— Мирный, — протянул Разумовский с таким предвкушающим видом, что у меня закрались нехорошие подозрения. — Как замечательно, что ты такой самостоятельный мальчик, что аж целых четыре стихии открыл!

— Пятую будем открывать? — оскалился я.

Пятой для меня, по идее, должна была стать стихия Дерево, и, в принципе, после многообещающей записки из Кремля я был бы не прочь обзавестись еще одним инструментом против доброжелателей. Но тренер меня обломал.

— А ты что, уже все имеющиеся отработал? — деланно удивился Разумовский. — Нет? Ну так вперед отрабатывать. Или думаешь, один раз цесаревича спас и все, больше воевать не придется?

«Теперь-то еще как придется», — мрачно подумал я.

Тренер кивнул на полосу препятствий, оставшуюся от занятий предыдущей группы.

— Твоя задача на сегодня — контроль стихий в движении, — объявил Разумовский. — Пошел!

Я вздохнул. В прошлой жизни бег с препятствиями не входил в число моих любимых развлечений. В этой как-то не случалось упражняться…

Впрочем, сейчас узнаем.

Надо отдать должное тем, кто возводил эту конструкцию. С обычной армейской полосой это произведение магического искусства не имело ничего общего. Чего только стоил ров, внутри которого горела огненная техника, и выращенный из живого кустарника лабиринт, где каждая ветка так и норовила откусить от тебя кусочек.

Но, во-первых, я не был обвешан амуницией, а во-вторых, тоже кое-что умел.

— Мирный, мать твою, полосу препятствий надо проходить, а не ломать! — заорал тренер спустя десять минут.

Я был уже примерно на середине, немного замявшись перед отвесной стеной — перелетать или проломить?

— Иди сюда! — раздраженно рявкнул Разумовский.

— Но я не закончил, — заметил я, указав на оставшиеся конструкции.

— Отставить ломать! — гаркнул Дмитрий Евгеньевич. — А то сейчас выдам топор и рубанок, будешь строить обратно по старинке!

Я с видом покаянным подошел к тренеру. Уже приготовился оправдываться, что солдату думать не положено — сказали пройти, ну я и того, прошел, как мог. Но Разумовский не намерен был слушать мой театр одного актера и махнул кому-то за моей спиной.

К нам подошла хмурая женщина с морщинами от вечно недовольного искривления губ на лице. Она могла бы быть красивой в свои сорок с чем-то, но вот этот отпечаток неудовлетворенности жизнью все портил.

— Ирочка, одолжишь своих на пару минут? — с самой обаятельной улыбкой попросил Разумовский.

— Зачем? — с подозрением спросила женщина.

— Да вот хочу одному самородку показать, как из себя реальность суровая выглядит.

Тренер кивнул на меня, и «Ирочка» окинула мою персону оценивающим взглядом.

— Это ж твой «сила есть — ума не надо»? — удивилась женщина.

— Он самый, — еще шире улыбнулся Разумовский.

— Я, между прочим, здесь стою, — заметил я.

— Вот и стой, а говорить будешь, когда старшие закончат, — раздраженно произнес мой тренер.

Задело его, видать, мое неаккуратное обращение с тренировочными конструкциями.

— Ну почему бы и нет, — пожала плечами женщина и окликнула нескольких человек по имени.

— У Ирочки сейчас тренируется второй разряд выпускного курса. Справишься: дам открыть следующую стихию, — негромко произнес Разумовский. — Не справишься: топор, рубанок… Ну, ты понял.

Я хмыкнул. Нет, ну поработать руками я, конечно, любил и раньше, но не до такой степени.

— Итак, девочки и мальчики, сейчас мы посмотрим, чему научился мой талантливейший студент за последние полчаса, — усмехнулся Дмитрий Евгеньевич. — Разрешенные стихии: Вода, Воздух, Земля, Огонь. Победил тот, кто последний остался на ногах.

Атакующие — шесть человек — встали полукругом. Тренера очертили кусок полигона, за периметр которого выходить не разрешалось. Я сделал глубокий вдох и выдохнул.

Шесть человек, второй разряд, выпускной курс — это неплохие противники. Магия — не рукопашка, тут у меня нет навыков прошлой жизни, приходится реально учиться. И хорошего магического боя у меня еще ни разу не было, по сути.

Да и сейчас не будет, но моделирование должно получиться близкое к реальности.

Напротив меня стояло четверо парней и две девчонки. Все шестеро обладали печатками аристократов и смотрели на меня если не как на говно, то где-то в том районе.

Не все любят выскочек, это понятно. Особенно быстро взлетающих выскочек.

Глубокий вдох и выдох.

Нужно стать сильнее. Иначе я действительно добегаюсь, и меня сожрут, а Васькой закусят на десерт.

— Бой! — рявкнула Ирочка, и полыхнула магия.

Земля под моими ногами вздыбилась и пошла волнами. Уронить противника, чтобы его запинать — старая, простая и надежная, как лом, тактика.

Я подпрыгнул и завис в воздухе. Противники немного удивились моей прыти, видимо, не ожидали такого уровня владения техникой, но никто не медлил. Ни я, ни они.

Самая маленькая девчонка жахнула по мне россыпью огненных шаров, и я поднял им навстречу ледяной щит. Техника плавилась и шипела под атакой, шла трещинами, угрожая осыпать меня самого осколками.

Магия колола мои пальцы, текла по венам, пузырилась в легких. Сегодня это было что-то особенное, что-то другое.