Я молча сел в гостевое кресло, закинул ноги в грязных сапогах на боярский стол и сказал:

— Вот что меня всегда поражает в аристократах, так это убежденность в своей неприкосновенности, — поделился я с Тончаком своими впечатлениями. — Вы думаете, что можно делать разную пакость, и ничего вам не будет, если хорошенько все подтереть за собой. Но вот проблема, как ни намывайся половой тряпкой, а вонять будет так же. Так что я сейчас задам один простой вопрос и хочу получить на него честный ответ.

— А то что? — с вызовом оскалился боярин. — Убьешь меня?

— Зачем же? — усмехнулся я в ответ. — Просто покалечу. А пока буду калечить, ты все равно все расскажешь. Ну что, договорились?

Мужчина смотрел на меня с высокомерной ненавистью:

— Тебя казнят за нападение на аристократа! Распутина тебе спустили, но я — не он. У меня есть репутация! Имя в обществе! Покровители!

— Нас, честное слово, не интересуют твои грязные финансовые делишки, — произнес Иван, который под нашу неторопливую беседу добрел до камина и уже пролистал то, что там отказалось гореть.

— Другое дело — твои покровители, — продолжил мысль я. — Расскажи, как ты помог Виталию Романову покинуть Москву, и мы просто уйдем отсюда тихо и мирно.

— Понятия не имею, о чем ты, — с каменным высокомерием ответил боярин.

— Уверен? — прищурился я.

Мужчина вздернул подбородок, не удостоив меня ответом.

— Жаль… — вздохнул я. — А могли бы договориться.

Толстые дубовые двери не обладали заявленной звукоизоляцией. Так что душераздирающие вопли хозяина особняка были очень хорошо слышны его обитателям и гостям.

Почему-то всем аристократам кажется, что они неприкосновенны, потому что родились с золотой ложечкой в жопе. Но есть проблемка — я не из этого сословного общества. И мне совершенно наплевать, сколько поколений предков очередного мудака носили пафосный титул.

Он все равно не спасет от меня.

Лубянка, Виктор Сергеевич Нарышкин

Вернувшись после бунта на рабочее место, боярин почувствовал глухую ярость. Трупы, конечно, к тому времени уже убрали, Людочке выписали премию, даже затерли кровавые лужи на дорогом паркете, но Виктор Сергеевич все равно был зол.

И не потому, что мятежники явились по его душу, а потому, что это Романовская протекция совсем охренела. Кусать руку, которая их кормит — это ж как надо пропить мозги?

При первом же удобном случае боярин выдал государю пылкую речь о необходимости внутренней проверки внутренней безопасности, на что Его Величество поморщился, но добро все-таки дал. Правда, попросил неприкасаемых не сразу вешать за окном, а разбираться детально в каждом отдельном случае.

Кумовство на Руси — явление такое же древнее, как само государство, так что «каждым отдельным случаем» был практически каждый третий, если не второй спорный кадр. И Нарышкин с особым удовольствием песочил свое подразделение, вычищая под шум баяна всех спорных сотрудников. Ну или просто ленивых бездарей, что тоже одна из форм саботажа.

Собственно, за приятным вычеркиванием имен из штатной книги боярина и застал Серов, имевший право входить без доклада.

— Скажи, что у тебя хорошие новости, — произнес Виктор Сергеевич, рассматривая чье-то резюме на вытянутой руке и размышляя, оставлять ли засланного казачка или нет.

— Ну не плохие — это точно, — усмехнулся Серов, кладя поверх разложенных на столе документов боярина папку. — Гвардия цесаревича нанесла, кхм, ряд визитов причастным к мятежу и побегу Виталия Романова.

— А, веселый отряд устроил чес, — усмехнулся Нарышкин, откладывая решение крысиной судьбы и беря папку в руки. — Ну что там, наш студентик нашел что-то полезное?

— Более чем, — произнес Серов, рассматривая скол на столешнице, оставленный пулей.

— Менять не буду, — ответил Виктор Сергеевич на невысказанный вопрос, листая документы.

— Будут говорить, что Нарышкин скупердяй, — заметил подчиненный. — Или что государь своим людям награды зажал, раз его ближник за пострелянной мебелью сидит.

— А ты сделай так, чтобы говорили, что я у вас рачительный хозяин, — не поднимая глаз от бумаг, велел боярин.

— А ты рачительный? — хмыкнул Серов.

Нарышкин провел ладонью по ребру стола, касаясь нескольких неровностей пальцами, и ответил:

— Это — чтобы помнить, — пояснил он. — И не расслабляться.

— Подарить тебе четки? Пустим слух, что из костей врагов государства, — предложил Серов.

— После генерального штаба меня и так за глаза называют имперским палачом, — сухо отозвался Нарышкин.

— Не самое плохое прозвище, — пожал плечами Серов. — По крайней мере, оно будет держать в тонусе тех, кто колеблется в выборе стороны.

Боярин не ответил.

Легко убивать неизвестного врага. Тяжело тех, с кем через день сталкивался в коридорах Кремля или ужинал за соседними столиками ресторанов. С чьими женами твоя супруга ходила по магазинам, а дети росли вместе.

Черт бы побрал этого романовского урода с его больными амбициями! Паскуда едва не развязал гражданскую войну ради своей хотелки!

Нарышкин очень жалел, что ему не удалось пристрелить Виталия Романова, но очень рассчитывал, что такой шанс ему еще выпадет. В конце концов, земля круглая, и далеко этой паршивой овце не убежать.

— Есть вопросы по отчету? — спросил Серов, когда молчание затянулось.

— Да какие тут могут быть вопросы. Пацан отработал чисто, красиво, принес нам всех нужных людей на блюдечке с золотой каемочкой. Всю работу за вас сделал, — усмехнулся Нарышкин.

— Должен заметить, что он шел по границе законности. Мы себе такое удовольствие позволить не можем, — покачал головой Серов.

— Это пока Его Величество на ноги не встал, — усмехнулся Виталий Сергеевич. — А как встанет, сразу напомнит всем, что такое абсолютная монархия и чем чревато пытаться ее укусить.

Боярин сложил документы, принесенные Серовым, обратно в папку, поднялся на ноги, заметил на столе резюме, рассматриваемое до того, как его прервали, помедлил пару секунд и переложил в стопку тех, кого не трогают.

Врагов нужно держать близко. Желательно прямо с прямым каналом передачи информации.

Москва, бар «Милая, я на совещании», Максим Меншиков

Это был новый бар, открытый одним из представителей младших ветвей рода Меншиковых, и заведение требовалось поддержать. Время оказалось выбрано не очень удачное — всем было как-то неловко пьянствовать после мятежа и уличных боев. Но с другой стороны, жизнь не останавливалась, и всем хотелось побыстрее забыть о произошедшем.

Хотя предприниматели уже начали активно осваивать рекламу в нашумевшей социальной сети «В Курсе», но старое доброе сарафанное радио работало надежнее. Так что Максим решил убить трех зайцев одним выстрелом: показать бар мотам с деньгами, помочь родственнику и заодно сделать внушение своим единомышленникам.

Народ подтягивался довольно бодро, никто не хотел опоздать на встречу с лидером фракции. Тем более что слухи и сплетни об участии Меншикова-младшего в уличных боях уже обросли какими-то фантастическими подробностями. Собиравшиеся не знали, по какому поводу конкретно будет встреча. Но предполагали, что Максим расскажет пару баек и втайне надеялись, что среди них будет обязательна одна про то, какой Ермаков криворукий дурак.

Когда все сделали заказ и уже начали потягивать первую выпивку, Максим взял слово.

— Все уже слышали, что потешный отряд провел серию арестов?

Просвещенная молодежь возмущенно забурлила. Все слышали и все негодовали! Как это так — какой-то плебс без знаков отличия врывался на частную территорию и устраивал там разнос! Наверняка это все результат неуверенности императора в своей власти. Оттого-то гайки и закручивают! Сегодня к тем пришли, а завтра к присутствующим явятся! Отнимут все нажитое непосильным трудом, а то, может, и жизни лишат, и никакой на них управы не будет! Эти безродные с молчаливого одобрения правящей династии совсем распоясаются, уж будьте уверены…