– Проверь, – коротко приказал Кошевар, обращаясь к Чердынцеву. – Поглядим, сколько правды в его словах. Только поаккуратней с закладкой, вдруг там окажется взрывное устройство или еще какая подляна. А чокнутый пусть пока посидит в кладовой под охраной, вдруг еще чего вспомнит помимо призраков. Выдайте ему теплое одеяло, еду и воду. И переоденьте во что-нибудь более подходящее, а то смотреть больно, рванье сплошное, а еще боец Красной армии. Да, и душевно прошу, накажи тех ротозеев, которые проморгали постороннего на охраняемой территории. Это никуда не годится.

– Сделаем, товарищ генерал! – Браво отдав честь, Чердынцев побежал исполнять приказ, не столько ради того, чтобы кого-то наказывать, как из-за нежелания и далее находиться рядом с раздраженным шефом, который пребывал в дурном настроении.

Кошевар смахнул испарину со лба и, постепенно остывая, перехватил брошенный в его сторону неприязненный взгляд Шелепина, тихо о чем-то перешептывавшегося с Булганиным в сторонке. Без сомнений, эти двое не совсем согласны с его решением, думают, он поступил несправедливо и даже жестоко с «бедным пареньком из чума». Вот только его, Кошевара, такие дешевые уловки и объяснения не убедили. Убийца мог придумать объяснения и правдоподобнее, но даже на это ему мозгов не хватило.

Посмотрев на часы, с удивлением понял, что время едва перевалило за два ночи, а уже столько событий произошло, что на неделю хватит. А до утра еще ой как далеко, учитывая, что рассвет в это время года будет не раньше девяти часов, да и то, если погода не подведет и этот проклятый буран утихнет. Что там этот ненормальный говорил про своего духа? Что тот любит плохую погоду и выходит в это время на охоту? Вот и прекрасно. Пусть приходит.

Серия из трех мин легла невероятно кучно – прямо в центр заставы, разворотив по ходу пустую казарму, превратив ее в гору досок. Высоко над частоколом бревен поднялись всполохи огня и дыма. Следом за первым залпом стали прилетать со свистом новые мины, накрыв вторую казарму. Часовые спустились с вышек и укрылись у стены, вжимаясь в высокую земляную насыпь.

Генерал, едва добравшийся до своей раскладушки и успевший минут двадцать крепко подремать, при первых разрывах вскочил как ошпаренный и подбежал к окну, дико озираясь.

– Немедленно отойдите от окна! – в комнату ворвался вооруженный автоматом Булганин и буквально силой оттеснил его от оконного проема, закрыв широкой спиной. Захлопнул стальные ставни и закрыл на засов. – Осколками посечет ведь. На нас напали.

– Призраки?

– Если бы! Минометная батарея бьет откуда-то с кромки леса. Товарищ генерал, я настаиваю, чтобы вы незамедлительно спустились в укрытие. На первом этаже толстая каменная кладка и глубокий подвал. Здесь опасно находиться…

Ударная волна близлежащих разрывов пришлась прямо на ставни, заставив обоих плашмя упасть на пол, закрыв головы руками. Легкий звон в ушах и небольшая дезориентация говорили о легкой контузии.

Буквально кубарем скатившись на первый этаж, они застали неразбериху и суету. Оставшиеся в строю бойцы помогали раненым и по ходу баррикадировали первый этаж, готовясь к штурму штаба. Жуткий вой прилетающих мин не утихал ни на минуту, играя на нервах. Облака дыма от многочисленных разрывов заволокли весь двор заставы. Видимость упала до нескольких метров. Несколько особенно удачных мин упали рядом со стеной импровизированного карцера, где томился арестованный Монгол. Старая кирпичная кладка частично осыпалась, а потом и вовсе обвалилась. Ошалело выбравшись на улицу через пролом из землянки, оглушенный Дорсун, одетый в один лишь старенький китель и штаны, побежал по снегу к ближайшему укрытию. Внезапно он застыл на месте как вкопанный и посмотрел в сторону пролома в стене, где среди бревен копошилась какая-то масса.

– Смотрите! – Булганин указал стволом автомата на Монгола, застывшего истуканом на улице. – Товарищ генерал, разрешите мне его привести сюда? Погибнет ведь, дуралей.

– И рисковать бойцами ради одного сумасшедшего? – тут же возмутился Кошевар, но почти сразу передумал. – Давай, если он погибнет, нам никто не поверит по возвращению. Живой он нам более ценен, чем мертвый, хоть и чешутся у меня руки пристрелить его.

Но Монгол, похоже, и не нуждался в посторонней помощи. Подбежав к неподвижному телу одного из убитых часовых и не обращая внимания на свистящие повсюду осколки, ловко сорвал с пояса мертвеца сигнальную ракетницу, пояс с боеприпасами и ППШ. Не долго целясь, почти навскидку выстрелил из ракетницы в сторону монстра. Огненный шар попал прямиком в распахнутую мерзкую пасть, ярко высветив три ряда иглоподобных тонких зубов с крючьями на концах и целый веер щупальцев вместо языка.

Оглушительный вибрирующий вопль, разнесшийся по всей округе, заглушил взрывы, а после прекратился и обстрел. Пытаясь выплюнуть из пасти жгучий огненный шар, разбрасывающий во все стороны фейерверки искр, временно ослепленный Абас выпустил из виду тощую фигуру Монгола, который тут же бросился подниматься на сторожевую вышку.

– Вашу мать, что это такое?! – прохрипел Кошевар, указывая пальцем на темный силуэт. – Кто объяснит по-человечески, что это за зверюга? Мне это мерещится?

– Парень был прав, – прошептал Булганин и многозначительно переглянулся с Шелепиным. – Что бы это ни было, ничего хорошего нам это не светит. Сидите тихо! Кажется, у нашего несостоявшегося душегуба есть план действий. Поглядим, что он задумал.

Тем временем взобравшись на вышку, Монгол вставил рожок в трофейный ППШ. Передернув затвор автомата, дал пробную очередь по ползущему в его сторону Абасу. Пули прочертили на шкуре мутанта длинную кровавую дорожку, выдирая лохмотья белесого мяса, но особого вреда не причинили. Отвратительная пародия на гигантскую сороконожку, сшитую из человеческих частей тела, со всего маха обрушилась на толстую опору вышки. Дерево затрещало, но удар выдержало. Монгол стрелял в беснующегося внизу монстра, пока не опустел магазин, тогда он зарядил пистолет вторым сигнальным патроном и снова выстрелил, целясь ему в голову. Новый вопль боли, от которого закладывало в ушах. Абас, извиваясь, отползал к центру заставы, мотая своей жуткой, безглазой головой.

Не обращая внимания на непогоду, Дорсун сквозь сплошную стену снега всматривался в даль, где у кромки леса снова появились едва видимые огни. В ту же секунду воздух снова наполнился воем летящей смерти. Мины, как и прежде, упали в шахматном порядке прямо вокруг вопящего от боли Абаса, выдирая из него огромные куски плоти и отрывая отвратительные конечности. Осыпаемое со всех сторон раскаленными осколками и трассирующими автоматными очередями людей генерала Кошевара, чудовище снова обратило морду к вышке, где застыла одинокая фигура человека. А вот дальше чудовище повело себя очень странно и непредсказуемо, во всяком случае, для стороннего наблюдателя. Стоило Монголу выстрелить из сигнального пистолета в сторону леса, как Абас заверещал и с готовностью ринулся обратно в проем стены, словно атакующий носорог, преследуя огненный шар. Дорсун прильнул глазами к окулярам бинокля, установленного на вышке. С удовлетворением и злорадством подметил, что демон быстро уходит в сторону, откуда вели обстрел японцы, а в том, что это был именно их отряд, он даже не сомневался.

Через несколько минут обстрел прекратился, а ночь нарушили уже далекие человеческие вопли ужаса и беспорядочная стрельба. После наступила гнетущая, почти звенящая тишина. Даже снег перестал падать и впервые на небе сквозь разрывы туч люди увидели звезды. Продолжалось это недолго, почти сразу разрывы в облачности закрылись.

Генерал с опаской и недоверием подошел к невозмутимому Монголу, который, спустившись на землю, стал растирать замерзшие ноги. Следом медленно вышли из штаба шокированные увиденным Булганин, Чердынцев и оба комитетчика, держащие проем стены под прицелом автоматов. Двое бойцов ОСНАЗ и двое уцелевших погранцов тут же бросились к проему. При обстреле погибли двое – один осназовец и рядовой погранслужбы, находившийся в тот момент на посту, который попал под особенно интенсивный минометный обстрел в первую минуту нападения.