Не прошло и трёх минут, а мы уже стояли у борта корабля рядом со спущенным шторм трапом.

Внизу на воде была лодка, в которой находилось четверо матросов.

Капитан протянул мне руку и, после моего рукопожатия, произнёс:

— Вообще, товарищ солдат, по большому счёту, мы должны были бы тебя задержать и сдать в военную комендатуру. И мы бы так и сделали, если бы тебя не узнали. А так, не хотим, чтобы у тебя были проблемы. Ты хорошо играешь. Твоя музыка про Гришу Ротора очень хорошая и гармонично сочетается с романами, которые написал замечательный Александр Сергеевич Васин. Мои дети зачитываются его книгами. Надеюсь, после службы ты не бросишь музыку. Встретишься с Васиным и продемонстрируешь ему свою композицию. Возможно, у вас получится совместно сделать музыкальная постановка про приключения волшебника из Мытищ. Так что береги себя! — залез в карман и протянул мне несколько купюр. — На вот, возьми. Десять рублей хватит, чтобы на попутках добраться до Фёдоровки. А там уж пять километров пешкодралом. Ничего прогуляешься. Тебе полезно.

— Благодарю, товарищ капитан, но деньги у меня есть, — с этими словами я снял сапог и вытащил из-под стельки две сотенные купюры. Чтобы исключить все лишние вопросы от удивлённых моряков, сразу же пояснил: — Я ведь только две недели как с гражданки. Не успел ещё потратить.

Моих объяснений было более чем достаточно, и, пожав руки настоящим морякам, я спустился в лодку.

Матросы навалились на вёсла и уже через десять минут мы подошли к берегу.

Что сказать, море отпускало меня не охотно, в отличие от командиров корабля, а потому, когда спрыгивал с носа лодки, нога моя поскользнулась, и я упал в воду.

Матросы, радостно заржав, обозвали меня неразумной сухопутной сколопендрой и, попрощавшись, поплыли обратно к кораблю. Ну а я, помахав им на прощание рукой, решил, что моя очередная морская эпопея подошла к концу, а потому развернулся на сто восемьдесят градусов и, стараясь отряхнуть ладонями мокрую гимнастёрку, пошёл в сторону, где, судя по показанной на корабле мне карте, должна проходить дорога.

Пройдя около трёх километров по полю, вышел на совершенно не оживлённую трассу, на которой движение практически отсутствовало. Дорога была асфальтированной, а машин на ней видно не было.

Стоять на месте смысла не было, поэтому засунул руки в карманы и, насвистывая весёлую мелодию, побрёл в сторону Фёдоровки.

https://youtu.be/7VEzEeMz1Vk?si=qWc8MA2uP7HQD-Lq&t=33 Cannibal Corpse — Hammer Smashed Face

За полчаса моего путешествия, при котором я успел напеть себе практически целый альбом брутальной группы, мимо, не остановившись на мою протянутую руку, промчались два грузовика, одна легковушка и один автобус.

Никто не хотел подвозить бредущего в одиночестве солдата. Очевидно, водители полагали, что помятый и полу мокрый военный, может быть обычным дезертиром. И их нельзя в этом винить. Вокруг глушь, а тут не понятно откуда взялся служивый, который бредёт неизвестно откуда, неизвестно куда. Мало ли…

Но я не терял надежды и, слыша очередное приближение звука мотора всегда протягивал руку, надеясь, что найдётся доброе сердце.

И вот, в какой-то момент, такой добряк, наконец, мне попался.

На мои сигналы остановился УАЗ зелёного цвета.

— Ну, что, солдат, в самоволку, значит, убежал⁈ Ну, так считай, что мы тебя поймали! — усмехнулся капитан, сидевший на переднем сидении рядом с водителем. Вылез из автомобиля, открыл передо мною заднюю дверь и противным издевательским тоном произнёс: — Карета подана, Ваше Величество. Присаживайтесь и устраивайтесь поудобней. Мы Вас подвезём!

Мне этот тон не понравился. И я спросил:

— А Вы кто?

— Капитан Располов. Военная комендатура, — произнёс он и показал рукой на лежащие на заднем сидении нарукавные повязки с надписью «патруль». — Залезай!

«Вот так всегда, если не везёт, то не везёт во всём», — с грустью подумал и сел на заднее сидение.

Капитан сел рядом и скомандовал водителю:

— Давай, в Мурманск.

— Есть! — ответил тот и развернул автомобиль.

Мне это не понравилось ещё больше, и я произнёс:

— Э-э, товарищи военные, какой ещё Мурманск? Мне в Фёдоровку надо. Там рядом моя родная военная часть. Вы же туда меня подвезти хотели. Вот туда мне и надо.

— Нет, солдат, не надо тебе теперь туда. Тебе уже в другое место надо. Не хотел в воинской части нормально служить, бегать решил в самоволки, так получай сполна. Гауптвахта теперь для тебя станет родным домом, как минимум на пятнадцать суток!

— Товарищ капитан, а нельзя ли всё уладить на месте? — решил я проявить инициативу, пока меня не увезли за тридевять земель.

— Нет! — высокомерно произнёс тот, но уже через мгновение, увидев в моей руке сторублёвую купюру, явно засомневался: — Откуда у тебя деньги? Украл? У кого? Когда? Где?

— Почему это украл? Деньги мои. Мне их мама дала в дорогу. Сказала, мол, пригодится в армии. И вижу, что она была права. Деньги пригодились.

Капитан покосился на водителя. Тот явно нас подслушивал, но, словно бы почувствовав взгляд, сделал вид, что отстранён и просто ведёт машину.

— Ты кто такой и почему тут один? — задал очередной вопрос офицер.

— Рядовой Кравцов. Пианист оркестра пехотной части, что под Федоровкой стоит. Приехали к морякам с концертом и…

— Ну, и что ты замолчал? Что было дальше? Говори! И не ври мне — я лож за версту чую!

Раз так, пришлось рассказать частично правдивую придуманную версию якобы произошедших событий.

— После концерта, мы разошлись по комнатам. А что было дальше — не знаю. Смутно помню только, что ночью, я встал, оделся, вылез в окно и пошел, куда глаза глядят.

— Как пошёл? Один?

— Да. Во всяком случае, когда пришёл в себя, никого рядом не было.

— Врёшь!

— Клянусь!

— Ты лунатик?

Я поморщился, сделав вид, что мне не приятны эти слова.

— Мы не любим, когда нас так называют. Мы придерживаемся другой формулировки больной сомнамбулизмом.

— Э-э, чем?

— Так называется это расстройство парасомнического спектра, при котором люди совершают какие-либо действия, находясь при этом в состоянии сна.

— Ясно, значит лунатик, — кивнул себе офицер. — Продолжай.

— Да, дальше собственно и продолжать-то нечего. Очнулся в темноте. Вокруг ни огонька. Пошёл куда глаза глядят. Всю ночь шёл вдоль берега и вот вышел на дорогу.

Капитан внимательно посмотрел мне в глаза:

— Врёшь или нет? Говори честно! Не верится мне в твою историю.

— Ну, сами подумайте, как бы по-другому я тут оказался? Один. Фиг знает где. Да и иду я не из части, а в часть. То есть, я не сбежал и дезертир, а просто возвращаюсь в родные пенаты.

— Удивительно! Но ещё более удивительно, как тебя в армию призвали с такой болезнью?

— Не знаю. Сказали, что годен. И отправили сюда.

— Совсем они с ума сошли⁈ Явное же нарушение! — покачал головой капитан и протянул руку. — Так куда поедем?

Я вложил в неё сотню и, решив, что лучше мне возвращаться не к морякам, а в родную гавань, скомандовал:

— Поехали в Фёдоровку.

Через два с половиной часа наш автомобиль остановился в лесопосадке не далеко от родной воинской части.

Капитан посмотрел вдаль и, увидев несколько движущихся в нашу сторону автомобилей, произнёс:

— Ладно, солдат, давай прощаться — выходи. А то вон, вроде бы машины из штаба округа сюда едут. Нам с ними встречаться не надо. О нашей встрече никому не говори. Если что, знай, мы, — он кивнул на водителя, — будем всё отрицать, — улыбнулся. — Ну, а тебе желаю здоровья и больше в такие дали не заходить, — он пожал мне руку и на прощание добавил: — А вообще, о своей болезни ещё раз доложи командиру. Не все люди дураки. Может и поймёт. А не поймёт, так припугни. Своя рубашка ближе к телу, быстро смекнет, что к чему. Ведь, если с тобой чего-нибудь случится, им же за тебя отвечать надо будет.