– Скучаете по детям? У меня есть место, где очень много детей. И вы, единственный взрослый мужчина на моем острове, будете для всех единственным папочкой.

Взрыв сверхновой не уничтожил корабль «Феникс». Зеркало, конечно, приходилось списать полностью, но сам корабль лишь слегка обгорел.

Так что Джун Терпл подождала, пока он остынет, и с остатками своего экипажа вернулась посмотреть, что и как. Остатков было немного. Теперь, когда Дениз не было рядом, Мейсон-Мэнли вернул себе расположение Терпл. Кекускян пообещал вернуться через восемьдесят лет, чтобы увидеть сам взрыв, – конечно, если будет жив. И разумеется, в распоряжении Терпл оставался неуязвимый Ганс, вернувшийся в привычную базу данных. Остальные члены экипажа были новички. Звездный Разум вернулась к семье в Ядро, а я оплатила Ибаррури полет вместе с ней в качестве почетного гражданского посла.

Естественно, Терпл пригласила меня поучаствовать в работе над нейтронной звездой. Не могла не пригласить – деньги на проект шли из того же источника, что и раньше, то есть преимущественно от меня. Я из вежливости ответила, что, может быть, прилечу, но не собиралась этого делать. Через несколько дней состоялся показ фильма Билла Тарча о крабберах. Успех был столь грандиозным, что Билл не очень расстраивался из-за нашего разрыва.

Гипатия сохранила для меня все файлы, и эти данные хранились на острове очень долго, пока обстоятельства не изменились и все не рухнуло в одночасье. (Но это другая история. Очень печальная. Не хочу о ней думать.) Время от времени я демонстрировала эти файлы детям, если им было интересно, а также их мамам. Но чаще просматривала их в одиночестве.

Марк Рорбек оставался со мной на Раивеа, хотя и недолго. Так действует мой остров. Когда мои дети готовы уйти в большой мир, я их отпускаю. То же самое произошло с Рорбеком. У него это заняло чуть больше трех месяцев. Когда он дозрел, он поцеловал меня на прощание и ушел.

Чтобы выйти из космического корабля, прошли по пятиметровому проходу. И оказались на платформе, в ярком солнечном свете. Оба ошеломленно остановились.

– Боже, – прошептала Эстрелла, – да их здесь миллион!

Ну, не миллион, конечно, но очень много хичи, и все они толпились вокруг платформы и смотрели… или собирались на крышах и у окон в радиусе километра от нее и тоже смотрели. Только это они все и делали – смотрели. К тому же что-то бормотали и чирикали, обращаясь друг к другу, – разумеется, вежливо и негромко, но в целом это напоминало шелест огромной стаи саранчи в полете. Стэн одной рукой обнял Эстреллу.

– Где, черт побери, Соль? – спросил он.

Ответа от толпы хичи не было: по-видимому, никто из них не говорил по-английски. Хотя они находились под открытым небом, Стэн поморщился: в воздухе держался стойкий, хотя и слабый, запах аммиака наряду с другими запахами – острыми, душистыми. Стэн подумал, что они исходят от окружающей растительности. (В конце концов, это ведь «Лесистая планета».) Но в данный момент запахи Стэна не интересовали.

– Будь она проклята, – ворчал он. – Не знаю, чего от нас сейчас ждут.

Зато знали другие. Вперед выступили двое хичи, вероятно важные особы, судя по красным, синим и желтым украшениям на их одеяниях. Один из них взял за руку Стэна, другой Эстреллу. Хичи были удивительно низкорослые – на добрых десять сантиметров ниже Эстреллы, но она не противилась. Стэн тоже. Он подумал о сопротивлении, но понял, что оно бесполезно, когда почувствовал хватку костистой руки. Люди покорно пошли за хичи. Оказалось, что их переводят на другую, гораздо большую площадку-сцену. Здесь оба хичи принялись по очереди говорить – на своем языке, – может быть, обращаясь к толпе, а может, к маленьким линзам, которые, как видел Стэн, отовсюду смотрели на них.

– Похоже, мы попали в вечерние новости, – прошептал он Эстрелле, но та смотрела мимо массивного корабля, который их привез и теперь неподвижно сидел в приемном гнезде. Когда хичи снова схватили их за руки, Стэн добавил: – А теперь что им от нас нужно?

Им нужно было, чтобы Стэн и Эстрелла забрались в широкий трехколесный экипаж, где за рулем не было водителя, зато были два ряда насестов для хичи. Настоящих сидений, конечно, не было.

И тут наконец появилась Соль.

– Да, мы понимаем, – чуть виновато, но несколько торопливо сказала она, – что вам трудно сидеть, верно? Но не тревожьтесь. Здесь недалеко.

– Недалеко до чего? – спросил Стэн.

Эстрелла одновременно поинтересовалась:

– Ты с нами?

– Недалеко до того места, куда вы направляетесь, – объяснила Соль. – Я? С вами? Нет, я не поеду. Как я могу? Мне пора вернуться к своим обязанностям.

С этими словами она исчезла в толпе. Двое хичи забрались в экипаж, сели на задние насесты и жестом пригласили Стэна и Эстреллу на передние.

– Я на это не сяду! – провозгласила Эстрелла и не стала садиться, но, как только она поднялась на борт, экипаж тронулся, и людям пришлось для опоры уцепиться за насесты.

Так они и держались какое-то время. Со странным воющим звуком экипаж спустился по наклонному пандусу и углубился в широкий, хорошо освещенный туннель. Перед ними шли еще три или четыре таких экипажа – все их пассажиры, обернувшись, смотрели на Стэна и Эстреллу, – и два экипажа шли следом.

Стэн не мог сказать, как долго они были в пути. Какое-то время двигались по открытому месту (впереди яркие горы, вокруг зеленые леса), потом снова углубились под землю. Мимо мелькали входы в боковые туннели. Один или два сопровождающих экипажа свернули, но их заменили три или четыре других. Освещение, вначале голубое и зеленое, сменилось на золотое и зеленое, потом на золотое и красное, потом снова на голубое и зеленое.

– Кажется, меня тошнит, – прошептала Эстрелла Стэну на ухо, изо всех сил цепляясь за насест.

– Терпи, – умолял он. – Скоро это кончится.

И тут, к счастью, движение действительно прекратилось. Их экипаж неожиданно свернул в боковой туннель, ничем не отличающийся от других боковых туннелей, мимо которых они проезжали. Они поднялись по въезду, на этот раз закрученному штопором, и у одного из поворотов остановились. Женщина-хичи встала со своего насеста.

– Теперь выходите, – сказала она. – Здесь вы будете жить.

Когда они вышли, эта женщина снова села, руль повернулся и экипаж исчез.

– Не знала, что она говорит по-английски, – сказала Эстрелла, глядя ему вслед.

– Гораздо важнее, – ответил Стэн, разглядывая дверь без замка и ручки, – как мы войдем.

Но это как раз не составило труда. Эстрелла показала на нечто вроде подушечки рядом со слабо светящейся дверью, однако когда Стэн нажал на нее, ответом был какой-то хриплый лающий звук из-за двери. Наверно, что-то вроде дверного звонка. Зато когда Стэн коснулся самой двери, та открылась, и они увидели проход в свой новый дом.

И удивленно принялись разглядывать его. За дверью оказалось не одно помещение. Их было несколько – с порога невозможно было понять, сколько именно, – и через другую дверь они видели угол чего-то походившего на балкон, залитый солнечным светом.

– Вот это да, Стэн! – выдохнула Эстрелла. – Какой большой! И он наш!

«Большой дом» – и для Стэна, и для Эстреллы это было решительно внове: они не привыкли к роскоши. Для Стэна вершиной удобства была общая с Олтаном Кусмероглу постель в квартире отца. Эстреллу даже так никогда не баловали. Поэтому то, что они увидели на Лесистой планете у Теплого Старого солнца номер Двадцать Четыре, показалось им верхом гедонизма. Площадь их новой квартиры составляла не менее ста квадратных метров, и Стэн догадывался – или, вернее, надеялся, – что им ни с кем не придется ее делить.

Обстановка, конечно, казалась несколько необычной, даже если отвлечься от того, что в большинстве комнат не было окон. Конечно, они не ожидали найти что-нибудь приспособленное для людей. И были правы. В их квартире лежало больше десяти груд травы для сна – достаточно, чтобы накрыть все насесты в квартире. Однако спать на этих грудах им не предлагали. Напротив, для них приготовили две большие конструкции, напоминающие коробки для выводка очень крупных котят и заполненные свежесрезанной листвой. Эстрелла сказала Стэну, что именно так каждый хичи мечтает оборудовать свою спальню: те клубки травы, которыми они пользовались на корабле, предназначены только для путешествий. Эквивалент спальных мешков.