Очевидно, я потерял способность возбуждаться от любой женщины, кроме Анны.

— Чего бы я только не сделал, чтобы заполучить в свои руки этот круглый персик, — говорит Найл, наблюдая за ней, пока она не исчезает за стойкой бара. — Я был так занят уборкой после твоего беспорядка, пока ты шлялся по всему миру, что у меня почти не было возможности намочить свой член за последние недели.

— Не обвиняй меня, если не можешь заключить сделку. — Я делаю большой глоток пива, поглядывая на еду. Обычно я умираю с голоду после тренировки, подобной той, которую мы только что закончили, но из-за встречи с Королями, разговоров о Сирше и моей предстоящей свадьбе мне не очень хочется есть.

— И вот ты здесь, с двумя женщинами, умоляющими прокатиться на тебе. — Найл фыркает, беря свое пиво. — Или, по крайней мере, я предполагаю, что балерина чувствует то же самое, что и ты?

— Ты слишком много копаешь для человека, который утверждает, что считает меня дураком. — Я бросаю на него взгляд. — Почему тебя так интересует Ана?

Найл хмурится, делает большой глоток и ставит свою пинту обратно.

— Правда? — Он пожимает плечами. — Я хочу знать, что такого есть в этой девушке, что заставило тебя так рисковать. Она красива, да. Но Сирша тоже. Она кажется достаточно милой, серьезной, но Сирша тоже милая и утонченная, элегантная жена вождя королей, на самом деле ирландская принцесса. И все же эта балерина так завела тебя, что ты бы…

— У нас уже был этот разговор раньше.

— Да, но тебе еще предстоит объяснить мне, почему.

— А мне это нужно? — Я пристально смотрю на него, мое разочарование растет. — Разве я не твой лидер?

— Ты такой. — Найл спокойно встречает мой взгляд. — Но если я собираюсь рисковать собственной шкурой, чтобы сохранить это таким образом, то я хотел бы понимать, ради чего я этим рискую, да?

Я ворчу на это, делая еще один глоток. Я знаю, что это не несправедливо по отношению к нему, но я не уверен, что у меня есть что-то, что имеет смысл, и я так и говорю Найлу.

Он берет свое пиво, глядя на меня.

— Попробуй, — просто говорит он.

— Тут особо нечего сказать. — Я глубоко вздыхаю. — Это чувство.

— Чувство?

— Ага. Ощущение, что она…та самая. Чувство, которое я испытываю с ней… которое у меня появилось с того момента, как я встретил ее у Виктора в России. — Моя челюсть сжимается, когда я пытаюсь придумать, как это объяснить.

— Ты говоришь как гребаная женщина. — Найл смотрит на меня. — Чувство. И у тебя не может быть такого чувства к Сирше? К невесте, которая предназначена тебе, к той, которая защитит твое место в Королевской семье, сделает жизнь каждого гребаного мужчины, который последует за тобой, намного проще? Ты не можешь чувствовать то же самое?

— Нет. — Я качаю головой, допиваю пиво и ставлю его на стол. — Я, блядь, пытался, чувак. Клянусь тебе, я смотрел на Сиршу О'Салливан и удивлялся, почему я не испытываю к ней ни капли того желания, которое испытываю к Ане. Я знаю, что она прекрасна. Я знаю, что она умная, образованная, уравновешенная, жена, созданная для меня во всех отношениях. И все же я не могу отделаться от мысли, что окажусь с ней на брачном ложе и даже не смогу вызвать в себе желание, необходимое для завершения начатого.

Найл фыркает.

— Ты единственный мужчина в Бостоне, черт возьми, единственный мужчина во всей гребаной Ирландии, который чувствует что-то подобное.

— Я знаю. — Я потираю подбородок. — Ты же не думаешь, что это меня расстраивает? Ты думаешь, я не знаю, насколько, черт возьми, было бы проще, если бы я мог просто отправить Ану домой и жениться на Сирше? Я все понимаю, и все же, с Анной…

Над столом повисает тяжелое молчание, и я чувствую на себе пристальный взгляд Найла.

— Я хочу защитить ее, — говорю я наконец тихо, глядя вниз на свои пальцы, постукивающие по скошенному краю барного стола. — Я хочу, чтобы она была в безопасности. Я хочу защищать ее, любить ее, лелеять ее. Я хочу держать ее в своих объятиях и защищать от всего, что может причинить ей вред, и все же иногда… — Я делаю глубокий вдох, плотно сжимая губы при этой мысли. — Иногда я хочу ее так чертовски сильно, что, мне кажется, я мог бы разорвать ее на части от того, насколько яростно это меня захватывает. Иногда меня чертовски пугает, насколько сильно она мне нужна. Как сильно я хочу…

— Да, я понял. — Найл качает головой, одна бровь приподнимается почти до линии волос, когда он допивает свою пинту пива и указывает официантке на еще один раунд. — Иисус, Мария и Иосиф, у тебя плохо получается, чувак. — Он выдыхает, все еще недоверчиво качая головой. — Но, если это так, я понимаю, почему ты не можешь заставить себя отпустить ее и жениться на Сирше. Если бы ты мог избавиться от этого в своей системе, проведя несколько хороших раундов в спальне… но, похоже, это не так. — Найл хмурится. — Итак, вопрос теперь в том, как тебе расторгнуть помолвку, не разбив стол вдребезги или, что еще хуже, не забрызгав его своей кровью после того, как ты скажешь Грэму, что не собираешься жениться на его дочери?

Я беру свежее пиво, которое подает мне официантка, поднимаю его в направлении Найла, прежде чем сделать еще один большой глоток.

— Ну что ж, теперь ты мой заместитель, — говорю я ему с мрачным выражением лица. — Я открыт для идей.

Однако к тому времени, как я выхожу из бара, я чувствую себя ненамного лучше. Мои мысли сразу же возвращаются к Ане, когда я сажусь в ожидающую меня машину, чтобы ехать домой, задаваясь вопросом, что она делает, там ли еще Макс, помог ли ей разговор с ним вообще взглянуть на вещи в перспективе. Я чувствую себя замороженным, в тупике, неспособным двигаться вперед вместе с ней или отступить назад с Сиршей. Все, что я знаю, это то, что я хочу ее, и я на грани того, чтобы сжечь все дотла, просто чтобы доказать, насколько сильно.

Мой телефон вибрирует у меня в кармане, и я мгновенно тянусь за ним, думая, что это может быть Ана. Но номер на экране не ее, это незнакомый номер, который я не узнаю. Я колеблюсь, мой большой палец скользит к кнопке сброса, но вместо этого я нажимаю на символ, чтобы ответить на него, несмотря на здравый смысл.

— Алло?

На мгновение наступает тишина. Возможно, ошиблись номером. Я уже собираюсь повесить трубку, когда слышу потрескивание на другом конце провода, а затем глубокий мужской голос с сильным акцентом.

— Я иду за ней. Ты должен отпустить ее, если знаешь, что для тебя лучше.

17

АНА

Я точно не знала, что и думать, когда Лиам назначил мне провести день, разговаривая с Максом. Я едва знаю его, наши пути пересекались всего несколько раз на конспиративной квартире Виктора, а затем мы летели вместе обратно в Бостон после того, как Лиам спас меня. Но он помог мне пережить приступ паники в самолете, и Лиам, похоже, убежден, что пока я не смогу встретиться с психотерапевтом, мне полезно поговорить с Максом.

Он достаточно любезен. Как только Лиам уходит, он жестом указывает мне идти в гостиную, а сам садится напротив меня, его темные глаза обеспокоены, когда я сажусь на свое место и выдыхаю.

— Прости, если это неловко, — говорю я ему, неловко ерзая на диване. — Это была идея Лиама…

— Я рад помочь, если смогу, — мягко говорит Макс. — Я, конечно, не знаю всего, через что ты прошла, или что именно произошло между тобой и Александром. Тебе также не нужно чувствовать себя вынужденной рассказывать мне больше, чем ты хочешь. Я здесь, чтобы выслушать, что бы это ни значило для тебя. — Он делает паузу, глядя на меня через кофейный столик. — Не вдаваясь в подробности, Саша мимоходом рассказала мне о том, что с ней произошло. Не очень подробно, но достаточно, чтобы я понял суть. И когда я был священником… — Он выдыхает, его темные глаза, полные сочувствия, встречаются с моими. — К сожалению, ты далеко не первая женщина, которая приходит ко мне с подобными историями.