— О, Ана. — Катерина смотрит на меня почти печально. — Он не должен был ожидать, что…

— Он этого не делал, — быстро говорю я ей. — Он пытался остановить меня. Я была в таком тумане после Александра, после всего. Я чувствовала, что должна доставить ему удовольствие. Он пытался сказать мне нет, но я была настойчива, и он в конце концов… ну, я думаю, он отчасти потерял контроль над возможностью остановить меня. Я могла сказать, что он хотел меня, а потом…

Я чувствую, что заливаюсь ярким румянцем при воспоминании о том, как Лиам укладывал меня спиной на кровать, его сильные руки раздвигали мои бедра, его рот был у меня между ног. То, как он лизал меня, как он говорил со мной, как он заставил меня кончить.

— Ты… — Глаза Софии округляются.

— Нет. Но он, эм… он вернул мне услугу. — Теперь мое лицо пылает, ярко-красное.

— Что? — София почти выкрикивает это слово. — Это было хорошо?

— София! — Катерина сердито смотрит на нее.

— Что? — София улыбается мне, и на мгновение я вспоминаю все время, прошедшее с тех пор, как я затащила ее в тот клуб, где Братва похитила ее. Мы снова просто две девушки в колледже, я, свернувшаяся калачиком на кровати Софии, пока я рассказываю ей все грязные подробности моего последнего подвига. Тогда она была девственницей, искренне шокированная некоторыми вещами, которые я вытворяла, а я была той, кто работал над тем, чтобы переспать с завидными холостяками Манхэттена.

Теперь она замужем за безжалостным доном мафии, человеком, который познакомил ее со всеми видами темных и восхитительных удовольствий, а я та, кто боится, что ко мне прикоснутся. Та, кто не может вспомнить, каково это, просто хотеть, не чувствовать, что я вынуждена что-то делать, не чувствовать страха или неуверенности. Просто брать то, что я хочу, как это делают мужчины, потому что я этого хочу.

Я думаю, Лиам хотел вернуть это мне, еще до Александра. Но теперь он так же неуверен, как и я, мы оба блуждаем в темноте, каждый не знает, как связаться с другим или как правильно поступить.

— Это было лучше, чем хорошо, — признаю я. — Это было невероятно. Но я думаю, что он тоже чувствовал себя виноватым из-за этого. Он взял за правило не прикасаться ко мне с тех пор, как мы вернулись.

— Может быть, он ждет тебя. — София пожимает плечами. — Может быть, он хочет, чтобы ты выбрала его. Особенно если он знает, что ты все еще чувствуешь к Александру.

— Я почти уверена, что он знает. — Я постукиваю пальцем по телефону, глядя на его блестящую новизну, на тяжелую карточку из черного металла, лежащую рядом с ним. — Возможно, ты права. Я просто… — я даже больше не знаю, как что-то выбирать.

— Что ж, есть только один способ начать. — Катерина встает из-за стола, мягко улыбаясь мне. — Давай выберем для тебя кое-что, что можно оставить здесь, пока ты так или иначе не примешь решение.

***

Странно писать водителю Лиама на новенький глянцевый телефон, а он отвечает всего через несколько минут, говоря, что ждет нас на обочине. Спускаться на позолоченном лифте в вестибюль вместе с Софией, Катериной и Сашей и выходить к ожидающему меня автомобилю, как будто все это обыденно, как будто такой жизнью я живу каждый день.

Как ни странно, хотя я знаю ее меньше всех, в тот момент я чувствую себя ближе всего к Саше, потому что вижу, что она так же не привыкла ко всему этому, как и я. У Катерины были подобные вещи всю ее жизнь, она выросла с этим, а София больше привыкла к этому за то время, что она была с Лукой. Но я никогда за всю свою жизнь не писала водителю смс со своего телефона и не просила его приехать за мной и моими друзьями, тем более с телефона, который мне дал кто-то другой и за который я не плачу.

Наша первая остановка у аптеки, чтобы купить некоторые базовые вещи: дезодорант, расческу, резинки для волос, те вещи, которые я всегда считала само собой разумеющимися и которые я просто покупала во время еженедельного похода по магазинам или носила с собой. Я начинаю подбирать какое-нибудь дешевое средство для мытья тела и шампунь, и София шутливо шлепает меня по руке, качая головой.

— У тебя есть его кредитная карта, — говорит она со смехом. — Ты должна получить то, что тебе действительно нравится.

— Я не знаю, мне кажется странным тратить его деньги. — Даже если в глубине души я знаю, что Лиаму будет все равно, если я разорюсь на двадцати-пятидолларовый флакон шампуня вместо пятидолларовой аптечной версии.

— Он не будет возражать, — мягко говорит Катерина. — Он дал тебе карту не просто так. Он хочет, чтобы ты получила то, что тебе нравится, что позволит тебе чувствовать себя комфортно, чтобы ты почувствовала себя как дома.

Я удивленно смотрю на нее.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я всю свою жизнь прожила среди таких мужчин, — смеясь, отвечает Катерина. — Не все они такие альтруисты, как Лиам, это точно. Я чувствую, что он искренне хочет, чтобы тебе было комфортно, что у него нет скрытых мотивов, как у большинства из них. Но все это сводится к одному и тому же, Ана. Он дал тебе карточку, потому что хотел, чтобы ты ею пользовалась. И я уверяю, сколько бы ты ни потратила, для него это будет каплей в море. У него больше денег, чем ты можешь потратить за всю жизнь.

— Как… — Я обрываю себя, чувствуя себя заезженной пластинкой.

— Откуда мы знаем? — София ухмыляется. — Потому все это знают. А теперь давай найдем Sephora.

— Раньше ты ненавидела тратить деньги, — замечаю я, когда мы возвращаемся к машине. — Ты никогда не хотела использовать деньги, которые были на твоем банковском счете, когда мы жили вместе.

— Я не знала, откуда они. — София пожимает плечами. — Тогда это казалось странным. Но Лука показал мне, как можно немного расслабиться, как можно не так сильно беспокоиться о том, нужно ли что-то делать или нет, и мне стало намного веселее, чем раньше. — Она смотрит на меня, когда мы садимся обратно в машину, и ее лицо смягчается. — Я помню, как ты пыталась заставить меня сделать то же самое, Ана.

Это поражает меня прямо в живот. Я тоже это помню, ночи, когда я уговаривала ее прогуляться со мной по городу, посетить еще один бар, сходить на открытие еще одного нового клуба. Но такое чувство, что все это случилось с другой девушкой, как будто это была совершенно другая жизнь.

— Да, — тихо говорю я, опускаясь обратно на сиденья городской машины. — Я тоже это помню. Я просто не знаю, смогу ли я вернуть ее.

11

ЛИАМ

Когда я прихожу домой в тот вечер, Ана лежит, свернувшись калачиком, на диване с книгой, ее светлые волосы перекинуты через плечо, кашемировый плед со спинки дивана обернут вокруг ее ног, единственный свет в комнате исходит от лампы на приставном столике рядом с ней. Я наблюдаю за ней мгновение, наслаждаясь уютом сцены, и что-то сжимается у меня в груди, тоска, которую я не ожидал почувствовать.

Я хочу возвращаться домой и смотреть на нее каждую ночь. Это моя первая мысль, когда я вижу ее там, свернувшуюся калачиком, как домашняя кошечка, и домашность этого задевает струны глубоко внутри меня. Если бы я думал, что она скажет да, я бы тут же опустился на одно колено и попросил ее выйти за меня замуж, пообещать мне, что она никогда не уйдет. Но тогда я был бы помолвлен с двумя женщинами, и даже я не настолько глуп, чтобы думать, что смогу выпутаться из этого без того, чтобы это не бросилось мне в лицо.

Мысль о Сирше напоминает мне, что я должен встретиться с ней за ужином сегодня вечером, всего через пару часов. Я пришел домой, чтобы принять душ, переодеться и убедиться, что с Анной все в порядке, прежде чем уйти, но, видя ее в таком состоянии, мне хочется позвонить Сирше и сказать ей, что я не смогу прийти, просто чтобы я мог опуститься на диван рядом с Анной, взять свою книгу или включить что-нибудь по телевизору на заднем плане и просто насладиться тем, что мы наконец-то рядом в моем собственном доме.