— Есть! — ударил кулаком в грудь княжич и припустил бегом. Он почти не сомневался, кого там увидит, и не ошибся.

Княгиня Мария, как и в прошлый раз, была не одна. Братец Владимир, которому пошел второй год, сидел у нее на руках и смотрел на Святослава умными глазенками, в которых сквозил нешуточный интерес.

— Гуу! — он протянул руки и Святослав, подчиняясь одобрительному кивку Марии, взял его на руки.

— Гуууу! — радостно залопотал малыш, пребольно ущипнув старшего брата за щеку. — Гуу!

— Видишь, он любит тебя! — улыбнулась княгиня, вновь обволакивая парнишку облаком благожелательности и симпатии. Святослав был непривычен к такому. Только мама, когда он виделся с ней, излучала подобные чувства.

— Вижу! — Святослав отдал ребенка матери и вопросительно посмотрел на Марию.

— У тебя день рождения, Святослав! — улыбаясь, сказала она. — Мы с Владимиром и Радегундой приготовили тебе подарок.

— День рождения? Это еще что такое? — несказанно удивился княжич. В Сиротской Сотне никто никаких дней рождения не справлял, да и возрастом мальчишек особенно не интересовался. В первую роту могли взять и в семь лет, и в девять. Лишь бы крепкий мальчишка был.

— Тебе сегодня исполнилось двенадцать, — пояснила Мария. — Мать носила тебя в то время, когда бавары осаждали Новгород. А родился ты, когда на землю лег первый снег. Вот прямо как сейчас.

— Я и не думал о таком, — честно признался Святослав, но смотрел на княгиню жадно, ожидая подарка.

— Смотри, — княгиня достала из сумы книгу, которую он почти что вырвал из ее рук, спешно перелистывая страницы.

— От Кира до Кира, правда, забавно? — спросила его Мария. — Можно было бы начать с персидского царя Камбиса, который захватил Египет, а не с его великого отца, но тогда тебе многое было бы непонятно.

— Спасибо! — Святослав восторженно посмотрел на нее. Он безоговорочно влюбился и в эту книгу, и уже предвкушал, как будет читать ее по вечерам.

— Тебе спасибо, — медовым голосом сказала княгиня. — Ведь ты спас нас всех. Свою мать, и братьев, и даже меня. Мы все обязаны тебе жизнью.

— Ты это о чем? — вопросительно посмотрел на нее Святослав.

— Ты, правда, не понимаешь? — удивленно посмотрела на него Мария. — Тогда я поясню, Святослав. Это очень просто. Видишь ли, вся наша огромная страна, хоть она велика, богата и сильна, держится на одном единственном человеке. И этот человек твой отец. Та поездка в Тергестум могла стать последней для него, ведь ромеев было в несколько раз больше. И если бы он погиб, то все рухнуло бы в один миг. Жупаны, ханы, окрестные герцоги и короли тут же разорвут страну на куски. Как думаешь, что станет с семьей князя и его наследниками? Кому вообще нужны законные князья, когда можно править самому в своем собственном углу?

— Нас всех убили бы? — задумчиво посмотрел на нее Святослав. Он как-то не задумывался о подобных вещах. — И маму? и Умилу? И Берислава с Кием?

— Даже не сомневайся, — кивнула Мария. — Сначала вас, а потом твою маму и меня. Представь, что это случилось. Тебя и твоих братьев убьют тут же, а меня и твою маму возьмут в жены. Как только мы родим сына кому-то из них, в нас тут же отпадет нужда, и нас убьют тоже. Мы слишком влиятельны, а это очень опасно для какого-нибудь мелкого князька. Хотя… Умилу, скорее всего, выдадут замуж за кого-нибудь из наследников.

— Почему тогда так поступили со мной? — Святослав задал вопрос, который мучил его все последние месяцы. Он не находил на него ответа.

— Возможно, кто-то не хочет признавать свои ошибки, — невесело усмехнулась Мария. — Или просто не готов делиться славой.

— Ты говоришь о моем отце? — изумленно посмотрел на нее княжич.

— Я сейчас ни о ком не говорю, — покачала головой княгиня. — Просто предполагаю, потому что не понимаю сама. Ты должен знать, что иногда жизнь сложнее, чем кажется поначалу. И люди намного сложнее, чем видишь их ты, юный воин. Я не согласна с тем, как поступили с тобой, ведь я понимаю, кому обязана жизнью. Я обязана ей тебе, Святослав. Тебе и никому другому! А я умею быть благодарной. Вот это я подарю тебе на шестнадцатилетие! Ты как раз закончишь учебу.

— Что это? — княжич с изумлением взял в руки модель корабля, сделанную с необыкновенным искусством.

— Это корабль, — пояснила Мария. — Князь сейчас задумался о собственном флоте. У нас трудятся лучшие мастера из Константинополя. Видишь, у этого корабля два ряда весел, три мачты и высокая корма. Тут будет стоять сифонофор. А вот здесь, на носу, две баллисты, которые мечут огненные шары. А вот тут, по бокам — абордажные мостики. Это будет лучший корабль во всем мире, и он станет твоим. Я подарю его тебе.

— Правда? — с благоговением посмотрел на нее мальчишка.

— Конечно, — мягко улыбнулась Мария. — Разве моя жизнь и жизнь моих детей не стоит каких-то там денег? У этого корабля есть имя. Он будет называться «Владыка морей».

— У меня будет свой собственный корабль! — прошептал Святослав, не веря самому себе. — Лучший в мире!

— Это будет наша с тобой тайна, — заговорщицки наклонилась вперед Мария. — Никто на всем свете не устоит перед тобой!

— Даже Египет? — спросил вдруг княжич. Он и сам не понял, почему он это спросил.

— Ты получишь ответ на свой вопрос, когда дочитаешь книгу до самого конца, — ободряюще улыбнулась Мария. — Ты все поймешь сам, о будущий Владыка морей.

Окрыленный мальчишка ушел, а Мария, взяв на руки маленького сына, сказала ему укоризненно:

— Владимир, радость моя. Я ведь уже просила тебя не щипаться. Это же твой брат, и он растет храбрым воином. Он нам с тобой еще не раз пригодится. Если доживет, конечно. Уж очень он отважен для того, чтобы прожить долгую жизнь.

В то же самое время. Ноябрь 632 года. Медина. Аравия.

Абу Катада, всадник, бежавший из войска Халида ибн аль-Валида, стоял, склонившись, перед лицом халифа Абу-Бакра ас-Сиддика. Еще одно его прозвище означало «Правдивый», так назвал его сам Пророк за необыкновенную честность. Умар ибн аль-Хаттаб сидел рядом и хмурился, слушая рассказ воина. Оба они приходились родственниками Пророку, выдав за него своих дочерей. И вес Умара в общине почти не уступал весу самого халифа.

Абу Катада терпеть не мог своего командира и не раз уже доносил на него. Именно он пожаловался Пророку, что Халид ибн аль-Валид зверски казнил вероотступников. Впрочем, тогда его жалоба осталась без внимания. И вот теперь опять…

— Истину свидетельствую, величайшие, — сказал он, преданно заглядывая в глаза халифу и его правой руке. — Халид убил доброго мусульманина Малика ибн Нувайру, чтобы взять за себя его жену. Да где это слыхано, чтобы женились на вдове в день смерти ее мужа!

— Халида надо призвать к ответу, — нахмурился Умар, известный своей бескомпромиссной жестокостью в таких делах. Несмотря на наличие нескольких жен, он был суровым аскетом. — Халид прелюбодей, его должно побить камнями! Так гласит закон!

Умар ибн аль-Хаттаб был высок и все еще могуч, несмотря на то, что ему уже минуло пятьдесят лет. Бороду он красил в рыжий цвет, а когда сердился, крутил длиннейший ус, чем, собственно он и занимался прямо сейчас. Он был в неописуемой ярости.

— Подожди, Умар, — поморщился халиф. — Мы обязательно спросим у него, почему он так поступил. И мы не будем обвинять того, кого сам Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, назвал Мечом Аллаха, без должного расследования.

— Он ведь женился на ней, — удивленно посмотрел на него Умар. — А перед этим он казнил ее мужа. Он прелюбодей! Ведь сказано в суре «Аль-Бакара»: «Если кто-либо из вас скончается и оставит после себя жен, то они должны выжидать четыре месяца и десять дней. Когда же они дождутся истечения положенного им срока, то на вас не будет греха, если они распорядятся собой разумным образом». Что тебе еще нужно? Малик был мусульманином, я хорошо его знаю, и не верю, что он отступил от веры.