То, что происходит между нами, напоминает безумие. Феерию. Настоящий карнавал похоти. Я упираюсь ладонями в мужские плечи, едва удерживаясь на дрожащих ногах.

– Хочу тебя, – хнычу в его губы. – Целиком. В себе.

– Нет, Юль! – возражает мне. Не слишком активно сопротивляясь, позволяет мне расстегнуть рубашку, и я глажу ладонями мускулистую грудь, покрытую жёсткими волосками. – Не здесь, Юлька. Слишком опасно.

– Мы быстренько, – хихикаю я, пробегаясь поцелуями по его лицу. – Очень-очень быстренько.

– М-м-м, презервативов нет, – стонет он, едва я сжимаю ладошкой увесистую плоть, упирающуюся в гульфик выглаженных брюк. – Я не планировал… Ох, ягода…

– Ты можешь кончить мне в рот, – шепчу ему на ухо и кусаю мочку. – Как тогда, в душе. Тебе же понравилось?

В мгновение ока Сергей обхватывает мою талию и перемещает к столу. Папки, которые я складывала в аккуратные стопочки, летят на пол, но никому из нас нет до этого дела. Мы увлечены друг другом, нашим ярким воссоединением, вспышкой безумной страсти, безрассудством влюблённости…

Суровин устраивает меня на краешке стола, резко разводя ноги в стороны. Я нетерпеливо хватаюсь за пряжку ремня, расстёгиваю брюки и бесстыдно обхватываю ладонью раскалённый вздыбленный член. Бережно обвожу кончиком пальца головку по кругу и направляю в сторону себя. Мужчина с интересом смотрит на все мои манипуляции: я провожу членом по влажным складкам, шлёпаю по клитору, подвожу к узкому входу, медленно толкаю внутрь. Резким движением бёдер Суровин завершает мою игру.

Он забрасывает мои ноги себе на плечи и раскачивается, задавая самый идеальный ритм. Тяжёлая ладонь ложится мне на живот, словно в попытке удержать на месте. Но в следующее мгновение большой палец касается клитора, то похлопывая, то надавливая, то невесомо обводя окружность, и я кусаю губы, чтобы быть тихой.

Напряжение нарастает, концентрируясь в одной точке: там, где Суровин касается меня – внутри и снаружи, и взрывается до разноцветных искр перед глазами, и я зажимаю рот ладонью, сдерживая крик.

Не сразу понимаю, почему Сергей стремительно покидает моё тело и тянет меня вниз. Но стоит мне оказаться на уровне подрагивающего детородного органа, сразу вспоминается собственное обещание, и я с опасением вбираю его в рот.

Вдруг мне станет плохо? Он же был…там… Но я не испытываю брезгливости или гадливости, лишь только желание сделать ему так же приятно, как он сделал мне.

Суровин сжимает мои волосы в кулак, но не грубо, не до боли; порочно, похотливо, с огромным удовольствием, от которого трясёт его крупное тело, и опустошается со сдавленным стоном.

Смотрит, как огромный кот, налопавшийся сметаны, и я смущённо улыбаюсь. Обвожу пальцем губы, и Сергей Дмитрич поднимает меня одним рывком.

– Плохая, непослушная девочка, – мягко журит меня, накрывая мои губы лёгким поцелуем. Я млею от счастья и любви, пока он не отрывается от меня: – Увы, нам лучше поскорее устранить последствия вступления в новую фазу отношений.

– Отношений? – дразняще переспрашиваю я.

– Ага-ага, отношений, Юлька.

– Что, и никаких больше походов в рестораны с Элей? – протягиваю я.

Он усмехается:

– Так и знал, что это сработает. Уже заждался тебя, ягода моя. Пришлось немного поторопить.

Я обиженно надуваю губы, и Сергей Дмитрич зацеловывает их. У него прекрасное настроение, а моё вот что-то куда-то улетучивается.

– То есть ты это всё специально, да? – спрашиваю у него.

– Ну я же предупреждал, – по-мальчишески смеётся тот. – Ждал-ждал, когда ты созреешь, ягода… Думал, состарюсь! Я, между прочим, мужчина и без того немолодой. А уж коли старым стану, так ты даже на меня и не посмотришь. Пришлось действовать самому.

И хотя он сводит всё к шутке, я ахаю:

– Считаешь, что я из-за возраста… да?.. Да плевать мне, сколько тебе лет и сколько лет между нами! Разве, когда любишь, смотришь на такие мелочи?

– Это не мелочи, Юлька. Это двадцать лет с хвостиком. – поджимая губы, возражает он. – Через десять лет мне будет пятьдесят, а тебе – тридцать. А через двадцать мне стукнет шестьдесят, тогда как тебе будет всего сорок. Может, ты только к этому возрасту захочешь родить, а я буду уже стариком, Юль. Такиемелочилучше тоже обдумать на берегу.

О детях я не думала, да. Да и о столь отдалённых перспективах. У меня были заботы поважнее.

– Ты мне зубы тут не заговаривай,старичок! – фыркаю я. – Поверь, разница в возрасте – последнее, что меня заботит. Куда больше – твой брак, твоя дочь, все другие женщины и не совершаем ли мы ошибку. И ещё: не бросишь ли ты меня в скором времени, потому что сочтёшь слишком молодой и неопытной.

Он звонко смеётся:

– Юлька! Ты это бросай! Нечего накручивать себя вариантами, которые могут даже не случиться! Почему нельзя порадоваться тому, как мы счастливы сейчас, и думать, что так будет всегда? Всё решаемо. Нет выхода только из гроба, а всё остальное можно как-то решить, обговорить… Думай о приятном, а все проблемы оставь мне, ладно? Я всё улажу.

– Думаешь, это так просто – наслаждаться своим счастьем, когда вокруг столько всего?

Он вздыхает, устраивается в кресле и тянет меня к себе на колени.

– Ну, хорошо, давай ещё раз разложим всё по полочкам. – предлагает мужчина. – Тебя беспокоит, что я женат? Осталось совсем немного урегулировать с документами по бизнесу, и я получу штамп о разводе. Тебя беспокоит, что скажет Лена? Она уже взрослая девочка, Юль, должна понимать, как в жизни бывает. Ей пора строить свои отношения, а не лезть в мои, и рано или поздно это случится.

– А если она попросит выбирать? – тихо спрашиваю я.

– О каком выборе может идти речь, если я люблю вас обеих? Каждую по-своему.

«Люблю». Это слово так просто слетает с его губ, как самая правильная вещь на всём белом свете, как единственная истина, которая имеет для него значение. Гармония разливается по венам, принося спокойствие, и я верю – в это самое мгновение я отчаянно верю – в него, в нас, в то, что всё возможно.

– Хорошо, – медленно киваю ему, не заостряя внимание на словах мужчины. – Допустим, с разводом дело решённое. Но как быть с Леной, которая следит за тобой сейчас? Ведь это именно она рассказала мне об Эле…

Я недовольно хмурюсь, и Сергей Дмитрич улыбается:

– А ты ещё не готова открыться подруге?

– Нет, – тихо отвечаю. – Лучше сначала дождаться развода, чтобы это не выглядело так… некрасиво.

– Наши чувства – это не что-то некрасивое, Юль. Да, так случилось, возможно, и не в самое подходящее время, но я не собираюсь оправдываться за то, что влюбился в тебя. Есть такие вещи, которыми нельзя управлять, они просто происходят. Можно им сопротивляться, противиться, но они от этого никуда не исчезнут. Я не хочу обманывать ни тебя, ни себя. За Ленку не переживай, я её отважу, она перестанет следить и не узнает о нас таким образом. До поры до времени так и быть, я, как и обещал ранее, подожду, пока ты не будешь готова, но лучше с этим не затягивать. Будет хуже, если она узнает от кого-то другого.

– Как я узнала о твоём свидании с Элей? – поддеваю его.

– А я смотрю, тебе никак не даёт покоя эта мысль, – усмехается Сергей. – Лев Борисович попросил заменить его на встрече со спонсорами университета, так что я просто сопровождал секретаря декана. Дело раскрыто, ягода, никакого криминала и измен.

– Но сегодня ты принёс цветы и пирожные, – мило улыбаюсь в ответ.

– Эля вчера за ужином обронила, что у неё сегодня день рождения, не мог же я не поздравить секретаря своего непосредственного руководителя, – не остаётся он в долгу, ослепляя меня своей улыбкой. – Можно много чего напридумывать, Юль, но чаще всего всему в нашей жизни есть логичное объяснение. Стоит только побольше разговаривать. Если тебя что-то беспокоит, ты можешь поделиться со мной. Чем угодно. В любое время.

Суровин звонко целует меня в нос и поднимает с колен.

– А теперь нужно прибрать погром, пока ко мне кто-то не нагрянул. Даже не представляю, как можно объяснить, что именно здесь произошло… Но сначала надень-ка трусики!