Гиганты социальной индустрии создали новую форму рекламной платформы. Маркетинговый доход массово переходит из газет в Facebook и Google. В период с 2013 по 2017 год мировая прибыль от продажи рекламы в газетах упала более чем на 15 миллиардов долларов. В США читательская аудитория газет упала до рекордно низкого уровня с 1940-х годов. Печатные тиражи в Великобритании стремительно сокращаются. Сдавая позиции интернету, короли британской прессы заговорили о создании картеля, чтобы согласовать доходы от рекламы. Такой же упадок переживают радио и телевидение. По прогнозам, к 2020 году расходы на рекламу в социальных сетях превысят мировой рынок телевизионной рекламы. Facebook, Google, включая соответственно Instagram и YouTube – новые гиганты. В 2017 году на эти компании пришлось 90 % всех доходов от цифровой рекламы. Главным источником прибыли стали пользователи смартфонов. Если бы в 2011 году смартфон не получил такое широкое распространение, все сложилось бы иначе.
Facebook с легкостью обходит газеты именно потому, что не имеет ничего общего с журналистикой. Газеты продают информацию группе населения, которая приобретает определенный набор продуктов. Их продукт обусловлен внешними по отношению к рекламе факторами, включая идеологическую задачу владельцев, профессиональную идеологию журналистов и определенные культурные представления о том, что такое газета и в чем «интерес публики». Facebook на все это плевать. Организация и распределение контента в этой социальной сети не подлежат редакционному контролю. Текст, изначально предназначенный для воскресной газеты, или получасовой выпуск новостей стали частью потока усредненных постов, организованных алгоритмом. Facebook автоматически отбирает яркую и привлекательную информацию, а не точную или содержательную. Он ослабляет информационную экологию и одновременно раздувает ее, вносит в нее дополнительную непредсказуемость. И такой подход радикально ускоряет имеющееся стремление наполнить прессу императивами увеселений и развлечений.
Рекламодателям такая ситуация только на руку. К их товарам привлекается внимание конкретной аудитории, которая формируется на основании кликов, истории поиска, репостов, сообщений, просмотров, реакций, прокручиваний, пауз, в общем полного цифрового набора. Инструментарий Google еще более развит. Понять, что люди ищут онлайн, Google может не только с помощью поисковика. У него еще есть свой браузер Google Chrome, почтовый сервис Gmail, DNS-сервер, YouTube, аналитика вебсайтов, переводчик Google Translate, RSS-агрегатор Google Reader, карты Google Maps и проект «Планета Земля» Google Earth. Они могут анализировать сообщения, контакты, транспортные маршруты и магазины, которые посещают пользователи. У них договор с Twitter, который дает им доступ ко всем твитам. Каждый раз, заходя в приложение, пользователи передают платформам колоссальное количество данных.
Эта новая система получения дохода кардинально меняет и потребление, и производство информации, вырвав ее из-под контроля вещательных и печатных гигантов эпохи холодной войны, увязших в союзе с либеральным государством. Уже в 2016 году 62 % американцев частично узнавали новости из социальных сетей, а 44 % регулярно читали Facebook. Ни одной компании даже близко не удалось подойти к таким результатам. Тем, кто в силах составить хоть небольшую конкуренцию, самим приходится рекламировать свои платформы. На втором месте YouTube – 10 % взрослого населения США постоянно смотрят новостные выпуски через этот видеосервис. Далее идет Twitter с 9 %.
Если старые новостные гиганты не признавали рекламные платформы, то Facebook не признает средства массовой информации. Ни Facebook, ни Google не вкладывают средства в журналистику. По сути, они вообще не вкладывают ни в какое производство. Их прибыли настолько высоки, а затраты так малы, что львиная доля благосостояния инвестируется в ликвидные акции финансовых институтов и банков или переводится в оффшоры. Сообщалось, что в 2016 году Google вывел за рубеж 43 миллиарда долларов. Facebook использует такую же схему уклонения от налогов. Это лидеры среди 50 крупнейших американских корпораций, которые все вмести уже вывели 14 триллионов долларов. В попытке примириться со старыми монополистами в сфере СМИ, не отдавая им при этом ни цента, Facebook запустил журналистский проект Facebook Journalism Project. В рамках проекта издателям – от Bild и El País до Fox News и Washington Post – предлагается с помощью платформы расширить свою аудиторию и заполучить новых подписчиков. Такая система максимально повышает шансы на привлечение сокращающегося капитала лишь небольшому числу изданий, которым удалось выжить. Google повторил этот еле заметный жест и также создал журналистское сообщество.
Вместе с тем благодаря тому, что платформы социальной индустрии не несут никакой ответственности за журналистику, они в каком-то смысле гораздо более свободные медиакомпании. Когда Марк Цукерберг пишет, что «люди по большей своей части приходят в Facebook не за новостями и массовой информацией» – то же самое он повторил в Конгрессе в 2018 году – он явно что-то умалчивает. Facebook, Google, Twitter, YouTube – ни что иное, как массовая информация. Будучи частью кибернетической системы наблюдения, контроля и извлечения данных, они существуют для того, чтобы генерировать информацию без предвзятости. Предвзятость проявляется в смысловом содержании, тогда как платформы социальных сетей по сути своей нигилистичны.
Этот агностицизм в отношении контента выделяет существующую тенденцию в старых СМИ. Несмотря на то, что газеты, принадлежащие Акселю Шпрингеру или Руперту Мердоку, или союзникам правящих партий, подобно испанской El País, преследовали идеологические цели, они также выступали в качестве рекламных площадок. И такая бизнес-модель уже имела агностические тенденции относительно контента, ведь им было гарантировано внимание, подкрепляемое покупательской способностью. На самом деле это касается всех товаров, производимых в условиях капитализма: в теории (хотя на практике – не совсем) инвесторам плевать на содержание, главное, чтобы был доход. Крайняя степень агностицизма Марка Цукерберга – он даже не видит проблемы в том, что кто-то из пользователей Facebook отрицает холокост, и открыто об этом заявляет – чистое проявления такой тенденции. Тот факт, что большая часть редакторской работы в Facebook лежит на алгоритмах собственной разработки – автоматический агностицизм, цифровой нигилизм – не делает сеть мене информационной.
Традиционные СМИ, конкурирующие с Facebook, идут ошибочным путем, когда настаивают, как например Guardian в 2016 году, что Facebook в тайне руководствуется устаревшими «интересами публики». Газета ссылалась на получившие огласку документы, которые свидетельствовали о вмешательстве на разных стадиях человека в ее «актуальные новости», «вбросе» определенных историй и «внесении в черный список» некоторых тем. Согласно документам, Facebook определял топовую тему «актуальных новостей» по одному критерию – появление новости на радио, телевидении и в газетах. Но суть любой системы «актуальности новостей» заключается в том, что это, как и «актуальные темы», эхо-камера. Внимание к той или иной истории обусловлено лишь тем, что на нее уже обратили внимание. Редакторский контроль Facebook – это цифровое безразличие к «интересам публики», и именно поэтому платформе намного эффективнее удается управлять вниманием.
Всеобщее признание того, что гиганты социальной индустрии – это те же средства массовой информации, основной источник новостей для сотен миллионов людей, способный формировать общественные интересы, ведет к новым проблемам и для Facebook, и для Google. В 2014 году в Испании был принят закон об интеллектуальной собственности, и Google заставили платить за ссылки и отрывки контента, которые отображаются в новостной ленте. Google поступил так, как поступил бы любой нормальный монополист – заблокировал в этой стране все свои сервисы. Это было своего рода послание все тем странам, которые рассматривали аналогичные меры, как, например, Великобритания, оказавшаяся под давлением печатных СМИ.
