— Какая же всё-таки сегодня прекрасная ночь, — он достал сигару и закурил её, смотря на Луну. — Долго ты там сидеть собираешься?

Фламиргус, озлобленный на всех сын рода Мартини. С детства он был лишь тенью своего умного и одаренного брата — близнеца. Их мать Розария не разговаривала с ним будучи в обществе и часто оставляла в имении, позволяя только Лоренсу выходить в люди и располагать их к себе. Ненависть к матери и зависть погубили его личность; взросли гнев и безразличие. Кто-то пускал слухи о том, что её отравили, а кто-то и о том, что её убило нелюбимое дитя. Последней каплей в его душе послужила война несколько лет тому назад. Девушка из вражеской страны соблазнила нерешительного и слабого Фламиргуса ни разу, не познавшего женской любви. Лоренс, пронзав об этом решил не убивать её сразу, в надежде, что его брат сможет догадаться самостоятельно или он наконец может быть счастлив; однако ничему из этого не суждено было случиться: в бою он увидел, как девушка за спиной его брата достаёт меч из ножен и собирается вонзить ему в спину. Она упала на землю: клинок вспорол ей горло. Обернувшись брат решил, что Лоренс предал его, убив его возлюбленную...

— Она хотела убить тебя, брат мой, — Лоренс повернулся и посмотрел в глаза своему обезображенному от ненависти брату. — Жаль только вот, что ты меня не услышишь: ведь, это не ты, — продолжил Фламиргус тихо, так чтобы тот его не услышал.

— Даже если ты так говоришь, это не давало тебе право убивать её: это была моя война, — Фламиргус скрипя зубами разозлился, держа в руке кинжал. — Убив она меня тогда, я был бы свободен, и возможно счастлив. Свободен от злобы и мести за всё то, что, что вы у меня отняли... Я бы наконец посмотрел бы в глаза своей матери, что считала меня бельмом на глазу и никогда не любила меня! — Фламиргус ринулся на Лоренса и схватил его за горло.

— Ты противоречишь сам себе, — говорил ему Лоренс. — Матушка любила тебя!

— Ложь, ложь, это всё наглая ложь!

— Может ты и не был так умен и талантлив, но ты всё равно оставался моим братом и сыном для нашей матери, — Лоренс посмеялся сквозь боль, увидев на его груди кулон, подаренный матерью. — Ты всё ещё носишь его, как мило. За неделю до смерти матери, она объявила о том, что именно ты станешь наследником нашей семьи.

Фламиргус от потрясения разжал руку, и Лоренс упал на землю.

— Она видела, как ты ночами изучаешь тонны литературы и пытаешься заслужить её похвалу. Я был нужен лишь, чтобы стать твоей правой рукой: она увидела в тебе то, чего нет у многих правителей — желание меняться и завоёвывать уважение своих поданных путём непосильного труда. Прознав об этом, чертова знать отравила её.

Фламиргус молча стоял, опустив голову. Резко, он вонзил в него нож и начал смеяться.

— Поздно, мой дорогой братец. Видишь ли, я намереваюсь убить их всех: ты так отчаянно хочешь их защитить — это меня и забавляет.

— Ты окончательно спятил, брат. Нашу сестру ты тоже хотел убить именно так? — Фламиргус удивленным взглядом посмотрел на Лоренса и разозлился ещё больше.

— Ты блефуешь! Я лично вонзил нож ей в грудь! и не смей называть её нашей сестрой! — он внимательно осмотрел своего израненного, истекающего кровью брата. — Почему ты так слаб? Неужели ты, отдал всё тому мальчишке! Снова в порыве своей злости он схватил Лоренса и вонзил кинжал ему в сердце.

— В отличие от тебя, потерявшего себя от гнева — ему есть за что сражаться!

В глазах темнело: его веки медленно закрывались, не желая умирать и мириться с тем, что больше не смогут зажмуриться от яркого света...

— Что это у тебя на груди!? — Фламиргус разорвал на нём рубашку, увидев большой шрам.

— Шрам от ожога... — доказательство того, что мать любила тебя...

Отголоски воспоминаний. , что просил поиграть с ним во дворе и мать, сидевшая на крыльце, любуясь своими детьми.

— Братик, а почему мама не общается со мной? — спросил маленький Фламиргус с книжкой в руках.

"Я очень жалею о том, что тогда не смог сказать ему правду. Все время пытаясь уберечь его от других — я не смог спасти его от самого себя. С самого детства в его душе зародилось зерно, вечно питающаяся злобой и обидой; особенно когда умерла мать — никто этого не заметил..."

— Мне было честью служить вам, моя Королева...

Это были последние слова Лоренса. Последний его вздох...

Утром во дворец пришло страшное донесение. Королева уже знала о его содержании. Не подавая виду, она стояла у своего трона и слушала доклад дозорной стражи, пытаясь не упасть на колени: её руки, спрятанные в рукава тряслись, в то время как Амелия и Крей ещё спали в своих комнатах. Мадам Шейли вошла в тронный зал и не произнесся ни звука подошла к своей дочери и обняла её. Александрия что-то прошептала ей на ухо и она еле заметно кивнула, ещё сильнее приобняв свою дочь.

— Доброе утро, — прозвучал тихий, детский голосок в зале.

Алиса тихо прошла к столу держа в руках своего плюшевого кролика. Она уже не улыбалась и не была такой игривой, ее бегала по коридорам и не капризничала. Иногда люди любят других за то, что те ругают и критикуют их. Амелия одетая в домашнее платье спускалась по лестнице к столу, к которому Крей уже подносил еду — им всем не доставало лучшего друга, а кому-то и наставника, а ведь они ещё не знали, что произошло этой ночью...

Во время завтрака пронзительный звук открывающиеся двери отвлек их от мыслей. Это была Королева со своей матерью в сопровождении стражи.

— Прошу извинить меня за бестактность, господин Крей. После завтрака я прошу вас явиться в мои покои, — Мадам Шейли поприветствовала всех и прошла к столу, сев рядом с Алисой, приобняв её за плечо.

Как только Крей вышел из-за стола и направился к покоям её Величества, Амелия расслабилась и выдохнула. Мадам Шейли заметила это и улыбнулась и намекающим тоном поинтересовалась.

— Что думаешь о нём?

— Он хороший дворецкий, — сказала она, повернув голову в сторону, отчего Мадам рассмеялась.

— Я хочу знать, что ты думаешь о нём как о своём будущем муже, — Амелия покраснела, а Алиса начала поддакивать бабушке.

— Я ведь должна быть уверена, что могу доверить тебя ему, — серьёзным тоном произнесла бабушка. — Я давно стала замечать, что рядом с ним ты пытаешься выглядеть иначе: осанка, взгляд и частое дыхание выдают чувства девушки, знаешь ли. Я почти уверена, что ты влюбилась в него.

Амелия немного опустила голову и улыбнулась.

— Как вы думаете, любовь — это сила дорожить человеком или страх потерять его?

Мадам Шейли немного наклонила голову на бок, ожидая услышать её дальнейшие мысли. Гордо подняв голову, Амелия сделала глубокий вдох и продолжила:

— Я не хочу потерять его, но я и также не хочу, чтобы моя жизнь зависела от него, — Мадам улыбнулась от её ответа: она была довольна. — Я хочу найти и покарать убийцу мирных людей и остановить этот вздор в сторону членов моей семьи.

— Знаешь, почему люди убивают других? — Шейли скрестив руки за спиной подошла к камину. — Потому что люди никогда не были ни хорошими, ни плохими. Несмотря на это общество построило государства и приняла ряд фундаментальных законов нашего общества, чтобы ограничить людей в их желаниях и привить им благородные нормы, но у законов есть одна очень глубокая брешь...

Чувствуя неладное Крей с осторожностью приближался к покоям её Величества. Слабый, неприятный запах становился всё отчётливее: он исходил из Королевских покоев. Не раздумывая, он схватился за рукоять клинка и открыл дверь: у балкона стояла Александрия. Она повернулась к нему держа в обеих руках меч. Окровавленный клинок Лоренса на фоне мирного дня. Медленными, уверенными шагами она подошла и преклонила своё колено: никто никогда не поверил бы, да чтобы королева преклонило колено? никогда! Протягивая в своих запачканных кровью руках, некогда Благородный клинок, столько лет не покрытый кровью... лишь одна надпись на лезвии всё ещё блестела: «liberté et vengeance».