– А этот Минкович еще живой? – казалось, сам у себя спросил Сингапур.

– Живой, сма, – кивнул Паневин, что-то еще добавив невразумительное.

– Прикольно, – Сингапур произнес это задумчиво, словно окунувшись в это далекое неизвестное ему время. – Так значит, эта твоя Галя и есть та самая Дева? – оживленно обернулся он к Паневину.

– Угу, – кивнул тот.

– И где же ты откопал это доисторическое существо?

– Она сама, сма, подошла, сказала, искала меня. Избранный я.

– О, как! – усмехнулся Сингапур.

– И я это… вот, – Паневин покосился на бутылку.

– С тебя достаточно, избранный. – Сингапур отставил от него бутылку. – Она, правда, святая? – с интересом заглянул он в глаза Паневину.

– Угу, – приковано уставясь взглядом в бутылку, кивнул Паневин.

– Она сама тебе об этом сказала?

– Угу.

– Замечательно. Феноменально просто. Просто усраться можно. И ты в это веришь?

– Угу.

– Нет, Данил, ну ты погляди. Хотя… – он мечтательно склонил голову, – чертовски люблю общаться с подобным народом. Вся эта вера, поиски истины, крайне занимательны.

– Тебе муновцев мало? – напомнил Данил.

– Ты знаешь, мало, – ответил Сингапур.

– Ну-ну. Только без меня… Ну наливай, что ли, – и Данил протянул ему стакан.

– А с муновцами прикольно получилось, – наливая водку, с ностальгией произнес Сингапур.

– Да куда уж там, – ответил Данил без ностальгии, – дай Бог, что обошлось. Спасибо отцу, помог. За родителей, – сказав тост, он выпил.

3

История получилась действительно скверная; отцу Данила пришлось воспользоваться некоторыми своими связями, что бы замять ее. В институте же еще раз убедились в способностях Сингапура влезать в самые паскудные истории и втаскивать за собой всех, кто под руку подворачивался. Впрочем, и сам Данил не был пай-мальчиком, а с Сингапуром и подавно; эти двое, точно нашли друг друга, и если уж напивались, то день без приключений, можно сказать, был прожит для них зря.

В те две недели июня, когда первый курс сдавал свои первые переходные экзамены, родители Данила уехали на юг, оставив квартиру на сына. За это время там перебывала добрая половина художественно-графического факультета, даже Рождественский пару раз захаживал. И все обходилось: пили, веселились, раздражали соседей, но в меру – всё, как и должно быть.

В тот вечер договорились собраться у Долгова часов в одиннадцать вечера, но, еще не дойдя и до дома, компания увидела их: напряженно оглядываясь, стараясь не заходить в свет фонарей, они торопливо шли. Увидев своих, кивнули в темноту какого-то двора и скрылись в нем. Рубашка и брюки Сингапура были испачканы кровью. «Чего это вы?» – был первый вопрос. «Ничего, за веру пострадали. Пошли отсюда», – добавил Долгов, по дороге наперебой с Сингапуром, рассказывая все случившееся; к слову, в этот раз Сингапур не был словоохотлив, его больше интересовала запачканные брюки и рубашка.

***

Началось все обычно. Парни купили вина и зашли во двор, когда их остановила девушка.

– Здравствуй, Данил, – стараясь быть улыбчивой, заговорила она, кротко покосившись на Сингапура, уже, к слову, поддавшего и, слишком откровенно разглядывавшего ее, буквально, с головы до ног. Впрочем, в определенном смысле, разглядывать там было и нечего: одета простенько, да и лицо ее, бледное, все было покрыто красными воспаленными прыщиками, но Сингапур, как нарочно, именно лицо и разглядывал всего пристальней.

– Данил, ваш друг на меня так смотрит. – Смутившись, покраснев, от чего лицо ее стало совсем бугристым, заметила девушка, все еще стараясь быть улыбчивой.

– Ничего, он на всех так смотрит, – извинившись, ответил Данил: – Вы, Лиза, нас простите, мы спешим…

– Вовсе нет! – воскликнул Сингапур. – Кстати, меня зовут Сингапур. Вы Даню не слушайте, для такой барышни, лично у меня, всегда найдется минутка.

Данил странно покосился на него.

– Да? – оживилась девушка, – Как это приятно; тогда я хотела бы пригласить вас… Сингапур, это ваша фамилия?

– Вроде того.

– Интересная фамилия… Я бы хотела пригласить вас на лекцию…

– Как это интересно! – был ответ. – Ну и что это у вас там за лекция такая?

– Мы рассказываем о нравственности, о семье, о Боге…

– Так вы сектанты?! – веселый восклик. – Замечательно, – еще веселея.

Данил напряженно усмехнувшись, молча наблюдал.

– Ну и кому же поклоняется такая милая и, судя по вашей внешности, наверняка, не побоюсь этого слова, нравственная барышня? – Сингапур сказал все это мягко, даже ласково, как говорят ребёночку.

– Почему вы решили, что я сектантка?

– А разве нет? – удивился он; и вдруг совсем серьезно: – Хорошо, – на секунду задумался, – уверен, вы настроены сейчас на теологический диспут, я вижу по выражению вашего лица, что непременно настроены на диспут, и сейчас, несомненно, желаете убедить меня, что вы не членка секты; я ведь прав?

– Я верю в Бога, – как несломляемый аргумент, чуть слышно произнесла она. – А вы, вы верите в Бога?

– К сожалению, я агрессивный атеист, – и в правду с сожалением отвечал Сингапур.

– Ну что вы, вы ничуть не похожи на агрессивного человека.

– Еще как, – усмехнулся Данил.

– Ну, вот видите, – оживилась девушка, – вся ваша беда в том, что вы не верите в Бога. Все ваши беды, всё от этого, – горячо говорила она Сингапуру; вдруг спросила прямо: – Вы нравственный человек?

– Нет, – даже застенчиво отвечал Сингапур.

– Вот видите! и не только эта беда ваша, сейчас весь мир страдает этим, сейчас…

– А вы… Вы нравственны? – спросил он в полушепоте.

– Я стараюсь быть такой, и в этом мне помогает вера, вера в Бога, – вторя ему, прошептала она.

– Как это интересно.

– Вам, правда, это интересно? Тогда я с удовольствием приглашаю вас…

– В нашу секту, – подсказал Сингапур.

– Почему вы называете нас сектой? Я сама, я сама хотела бы помочь вам, вы же видите, в каком мире мы живем: насилие, потеря нравственности, семейных ценностей, люди ненавидят друг друга, мужья изменяют женам, насилуют женщин, кругом обман, люди перестали любить друг друга, перестали верить в Бога, а если и верят, то всё внешне. Они решили, что если надели на себя крестик, сходили раз в год в церковь, поставили свечку, то на этом и всё, на этом их вера и заканчивается…

– Стоп, стоп, стоп, – остановил ее Сингапур, – а вы что, в церковь не ходите и креста не носите?.. Вы нехристь? – наивно с неподдельным любопытством поинтересовался он.

– Нет… я…

– Не нехристь?

– Подождите, вы меня путаете…

– Так вы нехристь или не нехристь? – с прежней любознательностью продолжал он, заглядывая ей прямо в лицо.

– Я не нехристь, я… Вы неправильно всё это повернули, я говорила вам о другом, я к сатанизму не имею никакого отношения, я…

– Так вы, значит, признаете веру Христову и носите на себе крест, на котором был распят Спаситель, следовательно вы…

– Я верю в Бога! – в порыве, но чуть слышно воскликнула она. – Я верю в Бога, но всё это внешне, все эти…

– Бог – внешне?!

– Нет не Бог, а все эти символы…

– Христа, что распяли так, чисто символически? – склоняясь над ней, говорил Сингапур, он точно подавлял ее, пристально и не мигая, заглядывал ей в глаза.

– Нет, я не о том, я не о том, – шептала она.

– Ладно, – отстранился Сингапур. – Ладно, успокойтесь, все нормально, – говорил он спокойно.

– Я не о том, я не об этом…

– Так не о том или не об этом? – уже снисходительно улыбаясь, спросил он.

– Вы придираетесь к моим словам, вы очень тяжелый человек, вы…

– Я всего лишь навсего атеист.

– Вот видите, вы… Вы должны поверить в Бога.

– Без креста?

– Что? – теперь испугано смотрела она на внимательно изучающего ее Сингапура, ему сейчас только монокля не хватало.

– Поверить в Христа без креста? – медленно и размеренно повторил он.